– Это уже не поможет… – безнадежно махнул рукой Адепт.

Капитан начал отдавать приказы, и команда засуетилась, матросы повисли на вантах, убирая одни паруса и распуская другие.

Тучи все сгущались, закрыв солнце. Опускалась полутьма. И тут на мачте заплясали бледные огни.

– Огни Святого Эльма! – воскликнул остановившийся рядом с нами матрос. – Святой Эльм защитит нас от напасти!

По матросским поверьям, Святой Эльм, являющийся покровителем мореплавателей, извещает о своем присутствии такими огнями. Это означает, что он берет корабль под свою защиту. Насколько я мог понять, копаясь в библиотеках Черного Ордена, суть таких явлений вовсе не в мистических силах, а вполне материальная, дело тут в определенной энергии, которой владели в глубокой древности и использовали очень широко. Атланты при ее помощи приводили в движение огромные механизмы и заставляли бегать самодвижущиеся повозки. Сегодня эти секреты утеряны, но человечество вскоре вновь должно овладеть ими, и, возможно, они изменят лик Земли.

Обрушился второй удар ветра, гораздо более сокрушительный, чем первый. Потом хлестнул косой дождь, небо прорезали сразу три молнии.

Начался разгром атлантического испанского флота, вся вина которого была в том, что на одном из его кораблей плыли мы!

На палубе осталась команда, Адепт и я. Нам куда приятнее было бы прятаться в каюте, но я чувствовал: единственная возможность что-то изменить – если мы до конца будем здесь, на палубе гибнущего галиона.

Потом зазвучал негромко, но нарастая с каждой секундой, отдаленный шум, переходящий в хищный рев. Казалось, само море обернулось необузданным зверем и раскрыло пасть, стараясь проглотить игрушечные корабли. Ужас вышел из пучин. Мы попали в ад, который взбешенный Нептун приготовил для мореходов.

Гигантские валы воды, свист ветра, словно пули мушкетов, бьющие в лицо брызги. Волны норовили опрокинуть галион и перекатывались через палубу, пытаясь смести оттуда все: деревянные надстройки, снасти, команду. Судно зачерпывало бортами воду и зарывалось в нее носом. Верхушки мачт раскачивались с такой амплитудой, что непонятно было, как они еще не треснули и не упали, ломая все вокруг Грохот и треск, пробиваясь сквозь шум волн, чередовались с богохульной руганью отчаявшихся матросов и командами боцмана, который едва не сорвал свой громовой голос.

Судно дало резкий крен, и команды посыпались еще быстрее. Момент был критический. По всем законам морского дела сейчас галион должен был пойти на дно.

Матросы ползали в хлещущей, как плеть палача, паутине такелажа, карабкались по вантам, окровавленными, онемевшими, слабеющими руками дергали фалы. Кто-то из бедняг не выдержал, разжал руки и рухнул в воду, и тут же еще одного несчастного смыла крутая волна. Корабль кренился все сильнее.

«Конец», – мелькнуло у меня в голове.

Титаническими усилиями команды галион удалось выровнять. Лишь для того, чтобы отдать его во власть новой волны.

Матросы и офицеры боролись за жизнь корабля. Спаянные единым порывом, сейчас они не думали о своих различиях, о глухой неприязни между «кормовыми гостями» (так называли матросы капитана и его помощников за комфортабельные условия в кормовых каютах) и мачтовым людом. Чтобы быстро разобраться в ста тридцати тросах оснастки галиона, нужны молниеносная реакция, знания и опыт, а чтобы в бурю взять рифы на гроте требуется еще и недюжинная физическая сила. Борьба с морем не на жизнь, а на смерть невозможна без стойкости и упрямства, но эти люди не привыкли отступать. За трусость во время шторма по морским законам полагалась смерть.

Дон Родриго был опытным капитаном, и пока ему удавалось держать корабль на плаву после стольких следующих один за другим ударов стихии. Но это не могло продолжаться долго. А шторму не было видно конца.

Я намертво вцепился руками в поручни. В голове шумело от ударов воды, я еле держался, и пальцы мои несколько раз чуть не соскользнули. Но я должен был стоять здесь. Хотя еще не знал почему.

Глаза стоящего рядом со мной Адепта были закрыты, скулы четко очерчены, в каждой его черточке отражалось нечеловеческое напряжение. Он боролся! Собирая все силы духа, он вел невидимую и непонятную обычным смертным войну. Только благодаря ему разбушевавшаяся стихия еще не переломила легко, как соломинку, «Санта-Крус». Адепт знал, что происходит. Еще важнее, он знал, что делать. Но и он не мог сдержать такой напор. И лучше, чем кто бы то ни было, он понимал: мы проиграли этот бой.

С треском обломилась бизань-мачта, придавив матроса и выбросив за борт еще двоих. Она едва не задела нас. Скоро и остальные мачты разлетятся на мелкие куски! Отчаяние охватило меня. Но к нему примешивалось и облегчение. Наш путь хотя и бесславно, но закончен. Я устал, и смерть явится для меня освобождением.

– Я знаю, что нам нужно, – неожиданно выдавил из себя Адепт. – Давай…

– Что?!

– Ты… – каждое слово давалось Адепту с трудом, – возьми у Генри… призрак.

Адепт говорил о плоской коробочке, которая создавала иллюзии.

Я не знал, зачем эта штуковина понадобилась Адепту, но сейчас было не до споров. Нужно делать, что говорят, да пошевеливаться побыстрее.

По скользкой палубе, уходящей из-под ног, я бросился к люку. Мне повезло, и я смог преодолеть метры, отделяющие меня от черного зева. Вскоре я уже был в нашей каюте, где в углу съежился Генри, шепчущий под нос молитвы.

– Генри, нужна твоя помощь!

– Если хотите взаймы денег, пожалуйста. Они вам пригодятся на морском дне.

Он был неисправим. Даже на пороге погибели он чесал языком.

– Дай гризрак.

– Вы очень любезны. Мой папаша так любил эту вещь, и, как я понял, вы решили лично вручить ее ему…, На том свете.

– Если ты не перестанешь болтать и не дашь мне коробку, мы все вскоре будем обедать с твоими предками. Давай скорее!

Генри выбрался из угла, на его щеке запеклась кровь – наверное, наткнулся на что-то во время качки. Он протянул мне гризрак со словами:

– Эрлих, вы просто спятили.

По палубам я пробирался к цели, слыша плач, женские крики, стоны. Люди понимали, что доживают последние минуты.

– Куда вас несет, сеньор? – крикнул мне помощник капитана. – Умереть вы сегодня еще успеете!

Я оттолкнул его и выбрался на верхнюю палубу. Меня встретил мощный удар воды. Но я удержался, а потом кинулся вперед по скользким доскам. Деревянные части надстройки были искорежены, а многие просто разнесены в щепки. Непонятно, как еще держались люди. Когда ударила следующая волна, я был уже около Адепта, впившегося руками в тросы.

– Возьми!

Адепт схватил гризрак, отпустил трос и распрямился во весь рост. Он пробежал пальцами по бусинкам, и гризрак в его руках на миг вспыхнул молнией и погас, а потом засветился тусклым малиновым светом.

Еще одна разрушительная волна накренила корабль, вновь полетели щепки, и я едва удержался за поручни фальшборта. А Адепт не держался ни за что. Его непременно должно было смыть. Неужели он погиб?!

Я оглянулся в полной уверенности, что Адепта уже нет. Но он застыл метрах в трех от меня на досках ходящей ходуном палубы. Он был словно приклеен к своему месту, и ничто не смогло его сдвинуть. Очередная перекатившаяся через палубу волна просто разошлась перед ним. Теперь малиновый свет перекинулся на Адепта, сияли его руки и лицо.

Напор бури вдруг ослаб. Буря будто отодвинулась в удивлении, но сейчас же набросилась на нас с новой силой. Еще более ожесточенная. Похоже, отчаянное усилие Винера и помощь загадочного предмета не помогали.

Хрясь! Обломился верх фок-мачты. Следующего такого удара нам не пережить…

Я зажмурился, ожидая этого завершающего удара…

Но его не последовало. Шторм неожиданно присмирел. Через несколько минут он уже не был таким сильным.

Адепт спрятал гризрак в карман. Бой был выигран!..

– Мы нуждаемся в отдыхе, – прошептал Адепт. Как всегда, он говорил истину.

Качка продолжалась еще часа три, но она уже не была так опасна. Даже наш поврежденный корабль вполне мог противостоять ей. Это время мы провели в своей каюте. Винер, потерявший все силы, приходил в себя, не выпуская из рук гризрак. Неожиданно небо просветлело так же быстро, как потемнело недавно. Вскоре от былого кошмара не осталось и следа.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: