- Значит…

- Значит, Тим находился в таком состоянии, что ни аппаратура, ни сверхчуственные способности суперов не помогли его нащупать, - сделал я, по-моему, весьма разумный вывод. - Такое возможно. Глубокая медитация. Транс. В конце концов он мог быть в состоянии анабиоза. Лежать мороженым куском мяса и не дышать.

- Вы уходите с Акары, - развила идею Лика. - Через некоторое время там появляется спасательная экспедиция рагнитов, находит гору трупов. И пленного. Рагниты каким-то образом умудряются понять, что он из себя представляет. Проводят соответствующую обработку сознания. Выкачивают из него информацию о Земле. Инициируют сверхвозможности. Программируют. Посылают с диверсионной миссией на Родину.

- В чем смысл миссии? - осведомился Шестернев. Просто поставить человечество на уши?

- Можно гадать долго, - отмахнулся я.

- Они допустили просчет, - произнесла Лика. - Если бы послали через несколько лет, то он бы выявил код открывшихся гиперворот и принес хозяевам его в клювике. И им не нужно было бы ждать, пока дойдет свет и они смогут выявить по нему частотную характеристику. Они же заставляют разведчика активно действовать, понимая, что долго он не продержится. Почему?

- Мы не знаем, какую он программу выполнял, - сказал я. - И вообще мало что знаем. Может, рагниты не могут держать долгое время контроль над Тимом. А может, он и не протянет долго, и хозяева хотят его использовать на полную.

Наше незнание расширяет поле для предположений и болтовни.

- Может, у рагнитов произошел сбой при программировании? - спросил Шестернев. - Этим молено объяснить некоторые его причуды.

- Да, Найденыш повел себя не совсем по программе, - согласился я. Возможно, человеческая часть его существа просыпается.

- Значит, проснутся воспоминания, привязанности? - спросил Шестернев.

- Он хочет узнать, кто он, откуда. И вернуть часть себя, - задумчиво произнес я. - Я почувствовал его неуверенность, растерянность. И боль.

- Комп, - сказала Лика. - Поиск данных о капитане “Селигера” Тимуре Гиатулине.

Через несколько минут комп вывел ворованную из миграционного компьютера информацию.

- Гиатулина Инга Николаевна, 28 апреля 2044 года рождения, проживает город Самара, поселок Нижний, линия восемь, дом 56, личный номер 2234458РЧ4. Пенсионер. Член ассоциации архитекторов Евразийской Федерации. Образование - в 2071 году…

- Достаточно. Дальше, - приказала Лика.

- Баринова Валерия Михайловна, 2075 года рождения, бывшая жена Тимура Гиатулина, с 2105 года замужем за Бариновым Михаилом Евгеньевичем. Врач-экзотерапевт госпиталя на базе “Море дождей” - Внешние поселения, Луна. Адрес проживания на Земле - Прага, пятый жилой микрорайон, дом 256, сектор 3, квартира 80. Личный номер 9876549НЧ8. Образование…

- Достаточно. Где сейчас находится Баринова?

- Баринова Валерия Михайловна находится на базе “Море дождей”, место работы указано. Нуждаетесь в уточнении места проживания на базе?

- Не надо. Дальше, - приказала Лика.

- Гиатулина Лариса Тимуровна, 2100 года рождения. Дочь Тимура Гиатулина. Эксперт исследовательского центра Космофлота. Проживает - Москва, улица Тверская, дом 18, квартира 28. Личный номер 10776888У\7. Образование…

- Где находится?

- Экспедиция исследовательского центра по программе “Атмосфера”. Постоянная станция “Гермес” на орбите Юпитера. Отбыла с Земли 23 января 2140 года на корабле дальней разведки “Викинг-7”. Расчетное время возвращения январь 2143 года. Нуждаетесь в уточнении?

- Нет. Кто еще?

- Гиатулина Галия Тапировна, 2070 года рождения, дочь двоюродной сестры Гиатулиной Натальи…

- Достаточно, - сказала Лика. - Комп. Меняла мать Тимура Гиатулина место жительство с 2100 года?

- Место жительства не менялось.

- Отбой, - сказала Лика и обернулась к нам. - Попробуем?

- А куда денемся, - сказал я. - Шестернев, запрягай нашу “Камбалу”. Нас ждет Самара.

- Как скажешь, атаман.

***

Чудовищно изогнутые линии, эллипсы, шары, нагромождения самых удивительных фигур - трудно было представить, что все это возможно использовать при возведении небольшого - от двух до трех этажей - дома. Сперва, при взгляде на это воплощенное архитектурное излишество глаз терялся и отказывался улавливать какую-то систему. Первые секунды казалось, что хаос этот никчемен и бесполезен. А потом приходило понимание, что это жуткое строение притягивает взор и является плодом великолепного полета архитектурной мысли. Бетон, медь, пластоматериалы, дерево, старинное, хрупкое стекло - все пошло в работу. Но вместе с тем, приглядевшись, понимаешь, что дом уже стар, и хозяева давно не поддерживают его в должном состоянии. Точнее, хозяев здесь не было. Была хозяйка - Инга Гиатулина, которая уверенно приближалась к своему столетию.

- Инга Николаевна? - спросил я поднявшуюся с садовой скамейки худощавую женщину с благородной осанкой.

- Да, - кивнула она.

Она могла служить иллюстрацией успехов геронтологии и косметологии двадцать второго века. Лет двести или даже сто назад столетний барьер был практически недостижим, а если кто и доходил до него, то не на своих ногах. Столетняя старуха представляла из себя беззубое шамкающее существо, непонятно зачем и почему цепляющееся за жизнь. Наука отодвинула печальный срок до ста сорока лет и при этом позволила не тянуть лямку, а полноценно жить до означенного тебе часа. Поэтому на свои годы Инга Гиатулина не выглядела. А выглядела раза в два моложе. Только седые волосы она принципиально не подвергала обработке, и они были перетянуты у нее на затылке, ничуть не портя ее.

- Мы можем переговорить с вами? - спросил Шестернев.

- Присаживайтесь, - она указала еще на одну скамейку, стоящую рядом с дощатым столом под яблоней. - Я ждала вас попозже. Чай? Компот?

- Не стоит беспокоиться, - произнес я, пытаясь прикинуть, с чего это она нас ждала. Я и Шестернев нагрянули незваными гостями.

- У меня прекрасный компот. Свой. Не синтетика.

- Если можно, немножко, - согласился Шестернев.

Она прошла в дом, вышла из него с подносом, на котором были запотевший от холода графин, три хрустальных стакана, вазочка с вареньем и три розетки. Она разлила по стаканам красную жидкость.

- Моя мама до последнего дня не употребляла синтетики, - грустно улыбнулась Игна Николаевна. - Считала, что это яд и отрава, что польза только в натуральных продуктах.

- Не одна она, - решил я с умным видом поддержать тему. - Психология периода переходных технологий,

- Да… - она пригубила красный напиток. Я последовал ее примеру и еще раз убедился, что натуральные продукты ничем не лучше синтетиков. - Калинин рекомендовал мне вас как людей с необычным виденьем городского силуэта. Мы давно говорили о Красноярском проекте…

- Простите, произошло некоторое недоразумение, - прервал я ее. - Мы не имеем отношения к Красноярскому проекту.

- Так вы не Денисов и Парамонов из архитектурного союза?

- Не думаю, - сказал я.

- Ох, извините, - она рассмеялась. - Бывает. Так чем обязана?

- Мы из архивного отдела Космофлота, - я представил себя и Шестернева.

На лице Инги Николаевны ничего не отразилось. Она умела владеть собой. Лишь пальцы сжали крепче ложку, которой она накладывала варенье.

- Какое отношение я имею к Космофлоту?

- Время от времени руководство загорается желанием написать наиболее полную историю организации. Тогда и вспоминают о нас, - улыбнулся я как можно беззаботнее. - И мы латаем прорехи и замалевываем пробелы в истории Космофлота.

- Вы насчет Тима?

- Да. Неудобно беспокоить вас, но мы были бы благодарны…

- Чего уж… Сколько лет прошло.

- Сорок.

- Да, сорок, - вздохнула Инга Николаевна. - А вы думаете, боль ушла? Она лишь притупилась. Как вчера все было.

Она положила ложку на розетку.

- Сорок лет, - повторила она. - Сорок лет одиночества.

- Выживете одна? - по интересовали Шестернев.