Напрашивается вывод, что Ганнибал был менее жесток, чем его времена, и более человечен, чем римские полководцы, с которыми он воевал, и для которых жестокость была обычным явлением. Ганнибал относился к побежденным римским полководцам с уважением, что, как известно, не было присуще римским командующим. Ганнибал отдавал воинские почести и устраивал похороны римским полководцам, которых убил в сражении. Среди этих полководцев были Фламиний, Эмилий Павел, Семпроний Гракх и Марк Марцелл. Были случаи, когда он искал тела убитых противников, чтобы воздать им почести, но не мог найти. А теперь сравните поведение Ганнибала с поведением римского полководца Клавдия Нерона, который одержал победу над войском Гасдрубала в сражении у реки Метавр. Нерон отрубил Гасдрубалу голову, привез ее в Капую, а затем ее подбросили в лагерь Ганнибалу. По сравнению с поведением римлян грехи Ганнибала кажутся незначительными.

Ганнибал, безусловно, сильно унизил и оскорбил римлян, и в их сочинениях о войне сознательно искажается характер карфагенянина и его подвиги, чтобы преуменьшить пережитое унижение. Однако даже в этом случае правда вылезает наружу. Так, Юстин отмечает, что он «никогда не был жертвой обмана и предательства, хотя враги часто пытались вызвать к нему отвращение».[66] Это противоречит заявлению Ливия, что Ганнибал часто изменял внешность из опасения быть убитым собственными воинами! По словам Диона Кассия, все союзники Карфагена против Рима, вместе взятые, не могли сравниться с Ганнибалом как с солдатом и стратегом. Он тщательно продумывал каждый шаг трудного похода и, прежде чем начать его, собирал максимум информации, чтобы иметь возможность «точно оценить все обычное и необычное и встретить каждый случай соответствующим словом и делом». Эта способность «не только врожденная, но и приобретенная благодаря умственной работе».[67] Все эти черты — врожденные способности, желание учиться, ясный ум, гибкость, способность понять природу необычных обстоятельств — характерны для великих полководцев древности.[68] Все великие полководцы в истории обладали этими качествами.

Если, как считает Полибий, Гамилькар был величайшим карфагенским полководцем Первой Пунической войны, то, вне всякого сомнения, Ганнибал был величайшим полководцем Второй Пунической войны. Он воевал с лучшими римскими полководцами, и в армии под его командованием, воевавшей долгих шестнадцать лет, не было мятежей и дезертирства. Ганнибал был превосходным тактиком, хорошим стратегом и самым сильным врагом, с каким сталкивался Рим. В конце концов он потерпел поражение от римского полководца, которому для этого пришлось усилить и переоснастить римский легион и применить новую мобильную тактику. Сципион одержал победу в сражении при Заме над армией, от которой осталась только тень. Но все могло сложиться иначе. Можно только предполагать, какой бы была западная история, если бы победу одержал Ганнибал.

У Карфагена, как у Тира, финикийского города-государства, давшего ему жизнь, не было регулярной армии.[69] Когда возникала необходимость, карфагеняне расходовали большие денежные средства на формирование армии призывников и наемников под командованием карфагенских полководцев, которые назначались сенатом на время войны. У Карфагена был Священный отряд, состоявший приблизительно из двух тысяч пятисот вооруженных граждан. Этот вооруженный отряд был сформирован на постоянной основе, но, вероятно, играл роль гражданской милиции. В военное время Священный отряд действовал вместе с армией, и мы находим его воюющим на Сицилии в 341 и в 311 годах до н. э.

Возможно, при необходимости армия, состоявшая из призывников и наемников, формировалась на базе Священного отряда, в котором на постоянной основе служил офицерский состав. Аппиан сообщает, что в Карфагене в городских стенах были построены казармы для 24 тысяч пехотинцев и конюшни для 4000 лошадей и 300 слонов. После сдачи Карфагена в 146 году до н. э. по окончании Третьей Пунической войны Рим получил 200 тысяч комплектов пехотного вооружения и доспехов. Не вызывает сомнений, что эти оборудованные казармы, конюшни и вооружение предназначались для более многочисленной армии наемников и призывников в военное время.

Большое внимание уделяется использованию карфагенянами наемников. В отличие от Греции и Рима Карфаген располагал незначительным по численности классом мелких фермеров, который был не в состоянии обеспечить надлежащее число ополченцев. Большая часть земель находилась в руках аристократов, которые поставляли в армию отличных лошадей и служили в коннице. В распоряжении Карфагена имелись значительные людские резервы из африканских подданных, или ливофиникийцев. Позже испанские подданные и союзники, жители других карфагенских городов и деревень, и новобранцы из карфагенских городов на Сицилии и в Испании тоже служили в карфагенской армии. Ливофиникийцами называлось смешанное население колоний, основанных финикийцами на северном побережье Африки. В сражении в долине реки Баградас в 255 году до н. э. со стороны Карфагена приняли участие 12 тысяч пеших воинов. Позже ливофиникийцы составляли большую часть 17-тысячной пехоты, которая сопровождала Гамилькара в Испанию и служила под командованием Ганнибала. Ганнибал перед походом в Италию оставил 11 тысяч карфагенских пеших воинов для поддержки Гасдрубала и с 20 тысячами пеших воинов совершил переход через Альпы, но только 12 тысяч из них воевали в Италии. Когда в текстах говорится об африканской пехоте Ганнибала и Гасдрубала, значит, речь идет о карфагенских пехотинцах-ливофиникийцах.

Отчеты о битве при Кримиссе в 341 году до н. э. содержат подробное описание карфагенской армии. Экипировка пехотной фаланги состояла из железных нагрудников, шлемов и больших белых щитов. На флангах располагалась конница и колесницы, запряженные четверкой лошадей. Непонятно, от кого карфагеняне позаимствовали колесницы — от своих предков ханаанеев или от ливийцев. Персы тоже использовали колесницы, запряженные четверкой лошадей, которые, возможно, попали в Карфаген с торговцами. В 310 году до н. э. Карфаген выставил против армии Агафокла две тысячи колесниц.

В 256 году до н. э. приглашенный карфагенянами для отражения римской атаки на город наемный спартанский полководец Ксантипп увидел, что экипировка карфагенских пеших воинов, как и греческих пеших воинов Александра и Пирра, состоит из металлических шлемов, наголенников (поножей), льняных чешуйчатых доспехов, круглых щитов, пик и коротких мечей. Ксантипп заменил длинную карфагенскую пику более коротким греческим копьем и, поскольку Спарта не признавала македонскую фалангу, обучил пехоту сражаться в манере спартанских гоплитов. Африканские пехотные фаланги были огромной силой; Ганнибал и другие карфагенские командующие возлагали на них большие надежды. В Каннах в 216 году до н. э. пехотные фаланги заманили в ловушку римскую армию. Карфаген был не в состоянии пополнять потери армии, и постепенно в ходе войны армия Ганнибала теряла элитные пехотные подразделения.

В состав карфагенской армии входила также ливийская тяжеловооруженная и легковооруженная пехота. Тяжелый пеший воин был вооружен копьем и щитом и, возможно, носил льняные доспехи; легкий пеший воин имел копье, маленький круглый щит и не имел доспехов. После сражения у Тразименского озера ливийцы были довооружены захваченным у римлян оружием и доспехами, включая римский пилум (метательное копье). Возможно, некоторые легкие пешие воины получили римские доспехи, но продолжали выполнять традиционную задачу легкой пехоты, зачастую воюя во взаимодействии с балеарскими пращниками.

Карфагенская легковооруженная пехота набиралась из числа ливийцев и мавров. Карфагеняне формировали отряд лучников, вооруженных сложносоставными луками, характерными для армий Ближнего Востока; в битве при Заме принимали участие и мавританские лучники. У нас нет никакой информации о лучниках во время итальянских кампаний Ганнибала, и, вероятно, в его армии единственными метателями на дальнее расстояние были балеарские пращники. У каждого из пращников было по две пращи: одна для метания на дальнее расстояние, а другая — на ближнее. Праща, предназначенная для метания на дальнее расстояние, могла метнуть камень размером с теннисный мяч на расстояние до шестисот футов. Снаряд, запушенный пращой, предназначенной для метания на ближнее расстояние, летел по траектории, подобной траектории современной пули, поражая цель на расстоянии в сто ярдов. В Древнем мире лучшими метателями были балеарские пращники, и на протяжении почти шестисот лет они служили наемниками в разных армиях. Диодор упоминает также служивших в карфагенских армиях мавританских лучников.[70]