Поиск
4. «Явись же хоть затем, чтоб тихо взор печальный…»
Явись же хоть затем, чтоб тихо взор печальный
С глубокой думою остановить на мне;
Чтоб я коснуться мог – безвольный, как во сне –
Твоей души многострадальной.
И пусть, отдавшись вновь родной своей волне,
Плывешь ты в свой предел, безвестный, хоть недальный;
Знай: счастие мое в последний миг, прощальный
Мне было явлено вполне.
5. «Ты, может быть, придешь ко мне иная…»
Ты, может быть, придешь ко мне иная,
Чем та, что я любил;
Придешь, как вновь — не помня и не зная
Своих великих сил.
Но можешь ли идти со мною рядом,
А я — идти с тобой,
Чтоб первый взгляд не встретился со взглядом
И в них — судьба с судьбой?
Твоя судьба — предаться полновластью:
Суровой — не избыть.
Моя судьба — гореть покорной страстью:
Иной — не может быть.
СТИХИ ПРОЩАЛЬНЫЕ
И той нередко, чье воззренье
Дарует лиревдохновенье,
Не поверяет он его;
Поет один, подобный в этом
Пчеле, которая со цветом
Не делит меда своего.
Боратынский
1. «Я мнил себя жрецом в кумирне красоты…»
Непосвященных рук бездарно возложенье.
Боратынский
Я мнил себя жрецом в кумирне красоты,
Мечтались сном чужим мирские суеты;
Дарами мнилися высокого служенья
И тайнодействия, и рукоположенья.
Кто ж, кто полней тебя возмог бы оправдать
Избрание жреца, приявши благодать –
И посвященною таинственною жрицей
Воспеть хвалу небес?! Но я – отмщен сторицей:
В недоумении ты, бледная, молчишь;
Мой гимн – срывается, под сводом – тьма и тишь.
2. «Уроки дерзостной судьбы…»
Уроки дерзостной судьбы
Легли на сердце тяжким грузом,
И просветленные мольбы
Ниспосылать дано лишь музам.
Когда ж богини замолчат
В непостигаемости строгой,
Всклубится над земной дорогой
Сожженной жизни дым и чад.
3. «И всё же я помню твои нежные руки…»
И всё же я помню твои нежные руки
На холодной решетке балкона,
Дыханье акаций, предрассветные звуки,
Бело-матовый свет небосклона;
Спадающей влаги чуть заметные струи
(Ночь над городом нежно-невинна),
И лик твой печальный, и мои поцелуи
Рук твоих безответных, Нина.
4. «На языке тебе понятном…»
На языке тебе понятном
Хотел бы я заговорить
О несказанном, необъятном
И близком, близком, может быть.
Но я хочу – и не могу.
Останься ж здесь хоть легкой тенью,
Не дай взрасти разуверенью
На опустелом берегу.
«Ужель еще я не свободен…»
Ужель еще я не свободен
От старых снов, от прежних чар,
Ужель судьбе еще угоден
Бесстрастный плен, бездушный дар?
Иль при звездах, у ног чинары
Мне неотменно суждены,
Вовек не плены и не стары,
Всё те же трепетные чары,
Всё те же ласковые сны?
«Как упоительны поблекшие цветы…»
Как упоительны поблекшие цветы
С их тонким и скупым печальным ароматом!
В разуверении, на гранях пустоты
Не можешь позабыть о сне любви крылатом.
Тихонько падают на землю лепестки;
Но их сбираешь ты – и жадное дыханье
Впивает медленно томление тоски
И страсти неземной в земном благоуханье.
«О, если ты прежде любил…»
О, если ты прежде любил –
И после ведь ты не разлюбишь;
Когда ж, в своеволии сил,
Ты узел былого разрубишь, –
Знай: ты и в былом не любил;
А если любил – не разлюбишь.
В объятиях новой любви
Признаньем венчаешь былую;
Иначе уста оторви
От уст, что влекут к поцелую.
Нет новой, нет прошлой любви.
В грядущей – увидишь былую.
ИМЯ
Я позабыл об имени твоем.
Не часто ли, мечтания полны,
О старом мы по-новому поем?
Так серебрит, колдуя, сон луны –
Всё тот же томный, тихий водоем.
Ветвей склоненных шепчущая дрожь
И переплески пенистой игры…
Ты, зачарован, их не узнаешь,
Благословляешь – давние дары:
Так на былое сон твой не похож.
Но песню вдруг услышишь, истомлен;
Знакомый лик всплывает из воды:
Она – всё та ж. И ты – в плену времен:
Вступай на путь, где вечные следы,
Где зажжено одно – из всех имен.
«Даль – очарована. И разочарованье…»
Александру Блоку
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: