ДИКИЙ КОЛОС

С ПЕСЕННОЙ КЛЮКОЙ

Где же быть вам? Где вам быть уместней,

Бедные, бездомные вы песни!

Вера Меркурьева

1. «Давно я знахарки личину…»

Давно я знахарки личину
Таскаю с песенной клюкой.
Давно пора бы в домовину
Костям усталым на покой.
Да не уйти, пока другому
Не передать проклятый дар –
Той песни жуткую истому,
Тот непроглядный морок чар.
И я с мольбой, и я с тоскою
Пытаю по чужим дворам:
Кому я слово колдовское,
Кому я силу передам?
Она иному не по нраву,
Она другим невмоготу.
Кто бросит счастье, как забаву,
За окаянную мечту?
Ответа нету от неровни,
Не по плечу им тягота.
Но будет время – выйдет кровник
И примет дух из уст в уста.
И станет он, как я, по чину
Глухою ночью ворожить,
И заговаривать кручину,
И сердце дремою сушить.
А спозаранок – выйдет в поле;
Как я, поклонится горам –
И хлыснет песней властной воли
По четырем лихим ветрам
12.IX.1925

2. «Круг тополей карнизом…»

Круг тополей карнизом
Край неба оболок –
И свод небесный близок,
И закопчен, и низок.
Как в доме потолок.
Под этим черным небом,
И с черною тоской,
Куда – не зная, слепо
Идешь, такой нелепой
И маленькой такой.
Не вихрь свеет тучи,
Не гром их распахнет –
Разлив твоих созвучий,
И гневный, и певучий,
На темный мир плеснет.
И вот – смотри: всё ниже
Спускают Млечный мост,
Всё ближе он и ближе.
Иди к нему, иди же –
Вставай во весь твой рост.
Дрожит лучами песня –
Прибоя перебой –
Поет огнями бездна.
А где земля? Исчезла
В лавине голубой.
Еще одно мгновенье
Не внемля, не дыша,
Еще одно биенье –
И, в смертном упоенье,
Из тела вон душа.
Но кто-то сердце тронул
Тревожно и легко.
Мигая, звезды тонут,
И виснет синий конус
Беленым потолком.
4.IX.1925

3. «Люди любовь берегут…»

Люди любовь берегут,
как бьющуюся посуду:
случается, разобьют,
погрустят – и позабудут.
Склеит сердечный изъян
другая им дорогая.
Никто не любит, как я –
не забывая.
Поэты пишут стихи,
для книги или журнала,
горе и радость их, и
тайна – без покрывала.
Я же, ото всех тая,
песенный дар проклинаю.
Никто не пишет, как я –
умирая.
10.IX.1925

4. «Беспокоен и бестолков…»

Беспокоен и бестолков
Ход и дней и ночей обычный.
Мелочей или пустяков
Калейдоскоп мозаичный.
Стук у двери. Прошу присесть.
Разговоры тошней бессонниц.
Неужели где-нибудь есть
Сон о стихе, сон как солнце?
Помнишь, сердце, как бился стих,
Отвечая стенаньем: – слава! –
Чуть касалися струн твоих
Руки волхва – Вячеслава?
И мучительной песни жуть –
Той, неслыханной и неспетой –
Жгла кружительный страшный путь –
Опустошенья кометой?
Ой, крутая дуга крива,
Замыкающая две даты:
Восемнадцатый год – Москва,
Владикавказ – двадцать пятый.
И не знаю, что было въявь:
Тот пожар, или эта плесень,
И зачем не сгорела я
В огневороте песен.
18.IX.1925

5. «Глубокая, темна подземная река…»

Глубокая, темна подземная река –
несчетные века
Смывает, подточив, на зыбкие пески
гранитных глыб тиски.
Слепая, роет путь сквозь тяжкие пласты.
Не так ли, песня, ты
Годами кроешься в неведомой глуши
израненной души?
Безмолвна песнь, смутна и далека –
подземная река –
Ты силою сильна, ты волею вольна,
ты вся полным-полна.
И через столько мук, и через столько лет
на белый выйдешь свет –
Узнать, что вся любовь, и боль, и красота
великая тщета.
А там – уйти ль опять в сыпучие пески,
до гробовой доски,
Иль к моря синего незыблемому дну
унесть свою волну?
Тоска или река – не всё ли ей равно,
раз было ей дано
Сломить подземного молчания печать —
и песней прозвучать?
28.IX.1925

Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: