— Роберт уже спит? — мягко спросил он.

— Да, конечно. — Ее лицо просветлело. — Думаю, его сильно утомили сегодняшние события. Его голова полностью занята той лошадью, которую вы ему подарили.

— Я надеялся, что они понравятся друг другу, — довольно сказал Джослин и почувствовал тепло, вспоминая радость на маленьком лице Роберта, когда тот увидел свой подарок.

— Знаешь, как он назвал ее?

Джослин покачал головой, отмечая про себя, что Линнет впервые обратилась к нему на ты.

— Джайлс как-то заметил, что у жены Лестера зубы и зад, как у кобылы. Роберт, должно быть, это услышал. Он назвал лошадь Петрониллой, по имени графини.

Джослин едва не подавился от смеха. Петронилла де Бомон на самом деле напоминала лошадь, хотя ее масть скорее можно было бы назвать пегой, чем гнедой, но поставь их рядом, он бы сказал, что шотландская кобыла более привлекательна. Петронилла, какое длинное имя.

— Я даже не знаю, кто должен обижаться — лошадь или графиня, — сказал он, улыбнувшись.

— Это правда, что она одевается как мужчина и участвует в битвах рядом с мужем?

— Более или менее. Ну, сейчас уж она точно с ним. — Джослин посмотрел на жену из-под бровей. — Ты же не собираешься последовать ее примеру?

— Так, возможно, будет легче, чем просто сидеть здесь и ждать, — ответила она, распуская свои косы.

Он взял гребень из слоновой кости, лежавший на сундуке, и сел возле нее на кровати.

— Дай мне свои волосы, — ласково попросил он. — Ты же не хочешь убирать с двери засов, чтобы впустить свою служанку, а я раньше делал это уже много раз.

Вначале Линнет вся сжалась при его приближении, но спустя немного времени, расслабилась и ответила ему озорной улыбкой.

— Это что, признание в прошлых грехах?

— Как вам будет угодно, — ответил он тем же тоном и, взяв ее волосы в свои руки, начал расчесывать каждую прядь на ее голове. Свет от камина падал прямо на них, придавая нежному цвету ее волос красноватый оттенок. Запах розмарина и ромашки поднимался от плавных движений гребня и действовал на Джослина успокаивающе.

— Если вы думаете, миледи, что я всю жизнь распутничал в спальнях сказочных красавиц, разбивая их сердца, то вы сильно заблуждаетесь.

— А разве все свое время вы проводили на турнирах? — Ее голос зазвучал тише, так как голова поддалась нежным прикосновениям гребня. Наблюдая за игрой света на ее тонкой шее, за мягкой ямочкой над ключицей, Джослин на мгновение с горечью и нежностью подумал о Бреаке.

— Признаюсь, что я иногда срывал случайно зрелый плод с дерева, чьи ветви низко свисали через забор, но если бы я этого не делал, он бы попадал в руки кого-нибудь другого. — Какое-то время Джослин расчесывал ее волосы в задумчивом молчании. Тяжелые густые пряди отливали ярким блеском, словно являясь продолжением огня в камине. — Кроме того, — добавил он, — довольно долго я любил одну женщину, и у меня не появлялось желания стянуть запретные яблоки. Бреака тогда бы меня точно убила.

Линнет вполоборота внимательно посмотрела на него.

— Конан что-то упоминал про ва... твое прошлое.

— Это он мог. Может быть, он полагал, что ты мне посочувствуешь и твое сердце смягчится.

— Он тогда любовался тобой и Робертом, глядя, как вы забавляетесь. Я думаю, он заговорил, потому что радовался за тебя, да и поведал он очень немного. Только то, что твой сын умер, а ты расстался с его матерью.

Каким казалось теперь далеким все это, сказанное тихим голосом в этой спальне, где начиналась его новая жизнь.

— Оспа, — сказал он. — Она не выбирает себе места и приходит туда, где ее совсем не ждут. Ему тогда исполнилось всего четыре года. Бреака тоже тогда чуть не оставила этот мир. Он похоронен на кладбище по дороге в Руан. Я отдал все свое серебро, чтобы подкупить священника и позволить Джуэлю, незаконнорожденному сыну наемника, остаться на освященной земле с неотпущенными грехами. — Отложив гребень, он откинул ее волосы на одну сторону и начал развязывать шнуровку на платье. — Этот удар судьбы выбил меня из нормальной колеи. На какое-то время я совершенно одичал, ни на что не обращая внимания. То лето, когда умер Джуэль, приносило мне удачу только на турнирах. Я отвоевал обратно все серебро, которое заплатил священнику, и еще сверх того, так что смог собрать свою собственную дружину, а не таскаться по пятам за Конаном.

— Значит, вашего сына звали Джуэль.

— Это бретонское имя, так звали отца Бреаки. — Джослин почувствовал, как Линнет дрожит от прикосновений его пальцев, или, может быть, это дрожала его собственная рука. Ему потребовалось собрать всю свою волю, чтобы сдержаться и не дать волю слезам. — Я помню его совсем маленьким, он был очень похож на свою мать — был таким же быстрым и проворным, как и она. — Он пожал плечами. — Прошло уже восемь лет.

Линнет снова повернулась к нему и заглянула в его глаза. Ее брови недоуменно изогнулись.

— Мне было почти семнадцать, когда он родился.

— А Бреаке?

Покончив со шнурком, Джослин начал медленно стаскивать платье с ее плеч. Это ему удалось, и жена осталась перед ним в одном нижнем белье.

— Ей было тридцать два — почти годилась мне в матери, — Джослин засмеялся.

— Зачем ты все это рассказываешь мне?

— Ты думаешь, это долго оставалось бы тайной, когда в доме находится Конан? Он с удовольствием кормил бы тебя этим, давая по маленькому кусочку, а я догадывался бы об этом только тогда, когда ты стала бы смотреть на меня, как на врага. Теперь все известно и ничего не стоит между нами.

Линнет пошевелилась, закрыла глаза, и от ее ресниц на щеках появились пушистые тени.

— Я не прав? — Джослин коснулся ее подбородка кончиками пальцев.

— Нет, — тихо ответила она, — больше ничто не стоит. — Это было неправдой или не совсем правдой. У нее не хватило смелости, в отличие от супруга, выложить перед ним свое прошлое.

Положив ее ладони на плечи, Джослин медленно начал стягивать с них женскую сорочку. Линнет опустила глаза, чувствуя, как его взгляд обжигает ее обнаженное тело.

— Боже, — услышала она его шепот. Ему захотелось сразу овладеть ею, но он продолжал сдерживать себя. Линнет почувствовала, как он почему-то робко прикоснулся к ее спине. Она вздрогнула, зябко передернув плечами, и вдруг почувствовала, что с нею происходит нечто странное. Ее груди напряглись и набухли, а тело странно ослабло. Мужские руки ласкали ее все нежнее и настойчивее, а его губы искали ее поцелуя.

Шли минуты, а их ласки становились все неистовее, все жарче. Последние капли стеснительности оставили их. Джослин торопливо сбросил с себя остатки одежды, и туда же, на пол, упало все, что еще оставалось на Линнет. Они уже не думали о том, что стояло между ними раньше, прикосновения, поцелуи становились все более страстными и откровенными. Линнет вдруг почувствовала, как ей уютно и хорошо рядом с Джослином. Ей вдруг стало очень жарко. Джослин своим горячим телом накрыл ее, так что она не могла да и не хотела пошевелиться. Она чувствовала своей грудью, как бьется его сердце. Ее ладони скользили по его спине, ощущая его гладкую влажную кожу, крепкие напрягшиеся мускулы. Ее рука опускалась все ниже, лаская его живот и продвигаясь все дальше к его ногам. Линнет непроизвольно, даже не думая о том, что она делает, дразнила его своими нежными и в то же время полными страсти и желания прикосновениями.