Линнет молчала, пока Мод любовалась и восторгалась комнатой. Наконец пожилая женщина тяжело опустилась на роскошный диван — еще одно напоминание о крестовом походе. Что-то от настроения Линнет, должно быть, передалось Мод, ибо она вопросительно подняла голову.

— Вам не нравится здесь жить, моя дорогая?

Линнет, невольно нахмурившись, еще раз оглядела просторную яркую комнату.

— Воспоминания — вот, что мне не нравится, — сказала она после недолгого колебания. — Мое первое замужество и все, что последовало за этим.

Мод понимающе кивнула, сжав губы.

— Но все уже позади. У вас впереди новая жизнь и не следует омрачать ее старыми воспоминаниями. Полагаю, Джослин хорошо обходится с вами?

Слегка покраснев, Линнет присела на другой конец дивана.

— Мне не на что жаловаться. Он очень любезен со мной.

— Более чем любезен судя по цвету ваших щек! — довольно усмехнулась Мод.

Линнет улыбнулась, но как-то неискренне. Да, он очень хорошо обращался с ней, но надолго ли хватит его доброты, если он узнает о ее связи с Раймондом де Монсоррелем. Возможно, он перестанет быть таким милым. Эта история уже едва не соскочила с ее языка, когда они лежали в ту свадебную ночь, отдыхая после новой вспышки страсти. Но ее попытка тогда не могла увенчаться успехом. Джослин почти уснул, ответив ей невнятным бормотанием, и смелость оставила ее. Да и зачем вообще говорить ему об этом? Все это в прошлом, и с ним покончено. Но постоянно, где-то в глубине ее сердца, тихий голос шептал все снова и снова: «Вы не станете меня любить, если узнаете, что я натворила». Даже перед священником она ни разу не исповедалась в этом грехе. После своей кончины она обязательно попадет в ад и встретится там с Раймондом.

Веселое настроение Мод начало улетучиваться, и, наклонившись, она нежно прикоснулась к колену Линнет.

— Вас что-нибудь беспокоит?

К горлу подступил комок, и Линнет замотала головой.

— Нет, нет. Ничего.

Штора, висевшая над дверью, закачалась, затем отлетела в сторону, и убегающий от Эллы Роберт, смеясь, вбежал в комнату.

— Немедленно идите сюда, господин Роберт, и вымойте свои грязные руки! — прокричала служанка и, поймав мальчика, стала щекотать его, пока он не подчинился ее уговорам и не дал подвести себя к умывальнику.

Отвлеченная этим внезапным вторжением, Мод, вытянув шею, наблюдала, как ребенок, жалуясь, корчил рожи, пока его мыли.

— Я никогда не имела собственных детей, — с тоской в голосе произнесла она. — Потомство Вильяма было и моей семьей.

Линнет взглянула на печальную улыбку Мод и на ее руки, как будто созданные для того, чтобы нянчить малышей.

— У Роберта нет ни дедушек, ни бабушек, — сказала она. — Может быть, вы согласитесь стать одной из них?

Мод с благодарностью и благоговением посмотрела на Линнет, словно та только что предложила ей место на небесах, и ее глаза наполнились слезами радости.

— Ничто на свете не сможет доставить мне большего удовольствия. — Ее голос дрожал от счастья. — Мартин уедет из Арнсби после Рождества, чтобы стать оруженосцем у Ричарда де Люси, а мне так одиноко, когда рядом нет детей. Знать, что я могу приезжать сюда и быть чем-то особенным для Роберта... благодарю вас. Это бесценный дар. — Она горячо обняла Линнет.

— Мне это так же необходимо, как и вам, — ответила Линнет чуть приглушенным голосом. Она почувствовала слегка выдохшийся запах лаванды и миндаля. — Моя мать умерла, когда я была еще совсем ребенком. С тех пор мне не удавалось сблизиться ни с одной женщиной, с которой я могла бы поделиться своими сокровенными мыслями, если не считать редких встреч с женой де Люси и графиней Петрониллой.

— Так зовут мою лошадь! — Подслушав их разговор, Роберт вприпрыжку, словно белка, подбежал к женщинам. — Иногда я называю ее Петра. Малькольм учит меня, как, сидя на ней верхом, брать препятствия. — И он подпрыгнул, демонстрируя скачок. — Джослин сказал, что когда он вернется домой, то покажет мне, как делать выпад с копьем у столба с мишенью, и еще он пообещал мне несколько колокольчиков на упряжь. Джослин теперь мой папа.

— Да, моя прелесть, я знаю. Поэтому ты и я тоже теперь родственники, — ласково ответила Мод и, достав из плаща маленькую коробочку со сладкими липкими финиками, дала ее мальчику. — Только не съешь все сразу: у тебя может заболеть живот, и твоя мама рассердится на меня.

Но Роберта больше забавляли узоры на коробочке со сладостями, чем ее содержимое. Мод помогла ему достать один из блестящих темных фиников и справилась о кроликах.

— Щиплют траву в свое удовольствие, — сказала Линнет. — Плотник смастерил специальный загон для их безопасности и для того, чтобы уберечь от них грядки с салатом.

— Крольчата сначала были розовыми и слепыми, зато теперь у них черный мех, — немного запинаясь, объявил Роберт. — Гонец сказал, что хотел бы иметь плащ из кроличьего меха, но Малькольм ответил ему, что мои кролики — не простые домашние животные.

— Какой гонец, мой сладкий? — Линнет схватила Роберта за руку.

— Тот, который приехал, когда мы распрягали Петру. Он был весь в пыли, а его лошадь вся взмыленная. Сестра Генри предложила ему что-то выпить.

Линнет вскочила на ноги. Во рту у нее пересохло, а сердце бешено заколотилось. Она успела сделать лишь два шага по направлению к двери, как услышала голоса на лестнице и на пороге появились Малькольм и Майлс. За ними вошел явно уставший после долгой дороги молодой воин в потрепанной и грязной одежде.

Линнет судорожно сжала складки платья и с пепельным лицом осталась стоять прямо и неподвижно.

— Какие новости? — потребовала она. — Говорите же!

Посыльный, выйдя вперед, преклонил колено, и она узнала в нем одного из бретанских воинов Конана — коренастого молодого человека, едва вышедшего из юношеского возраста, с пушком бороды.

— Не надо так волноваться, миледи, у меня отличные новости, — объявил он, открыто посмотрев ей в глаза, когда она властным жестом велела ему подняться. — Наши войска столкнулись с людьми Лестера возле местечка, которое называется Форнем. Болотистая там земля, даже невозможно нормально сражаться, но мы тем не менее вынудили их вступить в битву и разбили в пух и прах. А тех, которым посчастливилось улизнуть от нас, догнали крестьяне, вооруженные вилами и острогами. Самого графа взяли в плен, и его графиню тоже схватили. — Порывшись в своей сумке, он достал помятый мокрый пакет. — Письмо от милорда. Он передал на словах, чтобы его ждали послезавтра, если все сложится благополучно.

Краска вновь вернулась на лицо Линнет, и она взяла пакет из огрубевших пальцев наемника.

— А сам он цел? Есть какие-нибудь ранения?