Сейчас ей бросили вызов, притом вызов бросил не кто иной, как сам Джайлз Пауэлл. Безумно успешный, красивый. Но она не допустит, чтобы все было так, как хочет он. Она незаметно покачала головой: «Ничего не говорите им». Джайлз почувствовал, что между ними существует какая-то буквально телепатическая связь, и взорвался.

— Ну ты и попал, Гордон, — сказал он яростно. — Я ушам своим не верю. Ты что, с ума сошел? — Он смотрел на старого нотариуса так, как будто никогда раньше его не видел.

Гордон вздохнул и покачал головой. Если Харриет не хочет признаваться, кто она, ему не следует в это вмешиваться.

— В завещании есть еще несколько менее значительных пунктов: «драгоценности передаются ее матери, небольшой благотворительный взнос…» — он дочитал завещание, решив довести свою работу до конца, затем аккуратно сложил свои вещи, все это время чувствуя на себе холодный взгляд леди Грейс.

Когда нотариус ушел, Грейс с ненавистью взглянула на девушку. Джайлз тоже повернулся к ней. Харриет спокойно встретила его взгляд. Она казалась такой уверенной в себе, что ему захотелось шагнуть к ней и… целовать и ласкать ее, пока она не смирится. Он улыбнулся и вкрадчиво сказал:

— Не думайте, что это сойдет вам с рук, мисс Дженсен. Мне не хочется, чтобы вы заблуждались. — Он говорил это так уверенно, что она внутренне засомневалась.

Джайлз молча смотрел на нее. Как он желал заключить ее в объятия и, сжав так, чтобы хрустнули кости, принудить сдаться. Ему, чтобы сдержать себя, буквально пришлось отступить назад.

— О, я победила, Джайлз, — сказала Харриет глубоким и четким голосом. — Я всегда знала, что так и будет.

Всю свою жизнь она недоумевала, что заставляло их унижать ее мать — сильную, красивую, добрую. Эта мысль застряла у нее в голове, как шип розы под кожей. Живя с Фрэнки, она думала, что этот шип выпал. Но за те несколько минут, пока Харриет смотрела в темные, опасные, соблазнительные глаза Джайлза, она поняла, что ошибалась.

Теперь надменным было ее лицо. И Джайлз на какой-то момент почувствовал себя обескураженным.

Он бы понял злорадство — почти ждал его от этой авантюристки, которая убедилась, что все ее планы сбылись. Но выражение презрения по отношению к ним… оно было, ну, что ли… слишком личным.

Как человек с острым умом и развитой интуицией, он понял, что не во всем еще тут разобрался. Что у Харриет Дженсен припасен какой-то ход. Что невероятно красивое лицо выражает не просто триумф. Но что тогда? Они ведь раньше даже не встречались… Пока все идет согласно ее желанию. Не так ли? Тогда почему в ее взгляде такая ненависть?

Харриет видела, как сузились его глаза, и, поняв, что его мозг напряженно работает, вдруг почувствовала, как по спине пополз холодок.

Она держит за хвост тигра.

На какую-то секунду ей стало страшно, и Джайлз по-мужски почувствовал свое превосходство. Он самоуверенно улыбнулся. Но это чувство было быстро смыто волной желания, которое буквально сотрясало его. Он представил себе, как его темная голова склоняется к ней. Его волосы так контрастируют с ее светлыми прядями. Он видел, как они рассыпались по подушке, прелестные глаза смотрят на него приветливо и ласково… Его тело напряглось, нервы натянулись. Ему казалось, что в его вены вливают отраву — сладкую и желанную.

У него не было каких бы то ни было серьезных увлечений после развода с женой, который случился восемь лет назад. Так, ни к чему не обязывающие однодневные связи, удовлетворяющие его тело, но не затрагивающие душу. И вдруг такое яростное влечение к этой женщине. К этой беспощадной, очаровательной, жадной женщине — его врагу. Что он, с ума, что ли, сошел?

Харриет как зачарованная наблюдала за сменой эмоций на его подвижном красивом лице, понимая, что хорошо это или плохо, но она произвела впечатление на Джайлза.

И сама почувствовала боль в сердце. Усталость. Как будто попала в шторм на море и теперь совершенно разбита.

Ну чего она боится? Почему? Если Джайлз и узнает правду, вытянет из нее этот секрет… Ну и что тогда? Это только усилит ее право на «Уиндраш-Шеллоуз». Ее положение беспроигрышно. Мысль эта заставила ее рассмеяться. Она не хотела, чтобы смех прозвучал громко. Она напрасно чувствует себя на крючке. Это вдруг показалось ей столь забавным, что она не смогла удержаться от смеха.

Для леди Грейс этот смех был самым отвратительным из всего, что произошло. Да как она смеет смеяться… Смеяться над ними?!

Харриет взяла свою сумку, повесила на плечо и оглянулась на Джайлза. Ее лицо теперь казалось более спокойным.

— Что же, — сказала она, — да будет так.

Джайлз улыбнулся.

— О, я бы так не торопился, — мягко сказал он. Его взгляд ласкал ее.

Харриет почувствовала, что у нее участился пульс, и прикусила губу.

— Совсем бы не торопился, — добавил он и вежливо предложил: — Позвольте проводить вас.

В холле они вместе подошли к входной двери.

Она была высокой и стройной и двигалась с необыкновенной легкостью. Он открыл перед ней дверь. Ветер приятно охлаждал кожу. Харриет с благодарностью вдохнула свежий воздух и почувствовала, как под локоть ее берет стальная рука. Тело ее вдруг ослабело, и, покачнувшись, она оказалась с ним лицом к лицу.

— Эй, осторожно, — сказал он. Ему было неприятно, что в ее глазах появилось выражение страха и паники. Что она, за Джека Потрошителя его принимает?

— Пустите меня. — Харриет вырвала руку. — И не смейте вообще никогда больше дотрагиваться до меня! — Она и сама не понимала, почему сказала это. Можно подумать, что они намерены увидеться еще.

Харриет отчетливо понимала, что с ней после встречи с этим человеком что-то произошло, что это может грозить ей переменой жизни. Но она и так прошла через слишком многое. Ей сейчас хочется лишь покоя. А этот мужчина угрожал ему.

Джайлз нахмурился. Она напоминала ему подснежник, склонившийся под слишком толстым слоем снега.

Харриет, отступив назад, поспешила к своей машине.

— Это еще не конец, Харриет, — неожиданно сказал он. Имя ее сорвалось с его губ с такой легкостью, как будто он произносил его всю жизнь.

Джайлз видел, как она резко повернула голову. Видел в ее чудных глазах вопрос. Он улыбнулся:

— Я уже говорил вам это. Вы не победили. Я буду с вами бороться.

На какую-то минуту ей захотелось плакать, но она гордо вздернула подбородок:

— О? И каким же образом?

Джайлз усмехнулся. Она так чертовски уверена в себе. Ничего, он ей покажет, что на сей раз не на того напала.

— Для начала собираюсь опровергнуть завещание. Местные суды… — Джайлз пожал плечами. — Ну, скажем, наш магистрат своего не упустит.

Но Харриет, отнюдь не испугавшись, вновь улыбнулась.

«Суд?.. Пусть попробует! Я родная племянница, любимая племянница. О нет, мистер Джайлз, высокородный и могущественный Пауэлл. Никакой суд в мире не сумеет отобрать у меня «Уиндраш-Шеллоуз». Вот он сейчас стоит здесь такой невероятно сильный и уверенный в себе. Даже как-то жалко разрушать это. И тем не менее будет так приятно… поставить его на колени».

— О, Джайлз, — сказала она, прислушиваясь к приятному волнению своего тела, словно пробовала на язык вкус нового вина.

Боже, как она хочет его! Но нет! Ей нужен любовник, и она не сумасшедшая, чтобы сделать им этого человека. И тем не менее… Он так желанен. И не знает, как на самом деле все обстоит.

— Бедный, запутавшийся идиот, — сказала она мягко. Ему она это говорила или себе — этого она и сама не понимала.

Ванни, потянувшись за четвертым бутербродом, подмигнула миссис Баррет. Старая леди понимающе подмигнула ей в ответ.

Ванни всегда обедала в столовой «Уиндраш-Шеллоуз», как и Харриет. Они решили, что это придает отелю семейную атмосферу.

Ванни нравилось в ее работе все. И она пребывала в полной уверенности, что день, когда она постучалась в дверь Харриет и Фрэнки, ей следует считать самым счастливым в своей жизни. Она постаралась незаметно посмотреть на часы, но старая леди, обладавшая орлиным зрением, заметила этот взгляд.