Стало обидно до слез.

Вот обязательно сбегу! И вернусь когда, они еще удивятся тому, чего я добьюсь! Только прежде придумаю, как из Гронвиля выбраться.

Место у нас гиблое, болотистое. Ведь болотная руда самая лучшая. Поэтому где еще гномьему поселению быть, как не на болотах? А по единственной дороге не сбежать - сразу поймают, домой привезут и еще выпорют! Мне скоро восемнадцать, а все маленькой считают. Да Мельна всего на три года старше, и с ней считаются!

Только расположение Гронвиля останавливало меня. Я хотела в город, чтобы добиться там чего-то, узнать новое, а не сгинуть в топи из-за неверного шага...

Внизу хлопнула дверь, и раздались голоса сестры, ее мужа и Лягушонка-Келя. Мама его каждый раз сладким пряником угощала, то в виде лошадки, то молота, то звезды, поэтому он с порога начинал радоваться и кричать:

-  Аба! Дай! Дай! Дай! - и сжимать кулачок.

Вот как у противной Мельны мог родиться такой чудной карапуз? И хоть он внешне похож на Зарка, характером мы с ним похожи. Я достала из своего сундучка алые, коралловые бусы и конфету, которую положила в карман, чтобы угостить племянника. Не только же маме баловать его. Бусы надела, поправила, чтобы красиво лежали. Перевязала толстую рыжую косу алой лентой. Застегнула на яркой юбке пояс, что папа подарил, еще раз глянула на себя в зеркало и вздохнула.

Эх, если бы ресницы были черными, а губы алее, нос не таким вздернутым, я была бы гораздо краше. Но что уж уродилось!

Высоко задрав свой конопатый нос, вышла из комнаты и спустилась по лестнице.

-  Тилька! - сразу же прицепилась сестра, даже не поприветствовав. - От Дирка нос воротишь, а сама-то вон как вырядилась! Как птица ару!

-  Ара, - поправила ее и, протиснувшись мимо собравшихся, прошла на кухню. Надо еще стол накрывать.

-  Тилья! - тут же придралась мама, - улыбнись. А то будто троглодитка голодная, того и гляди, палец откусишь!

-  Вот-вот! По локоть! - вклинилась сестра. А сама под шумок прокралась к столу и давай с блюд таскать кусочки! Да мы их раскладывали-раскладывали, а она вон чего делает! И мама даже слова не скажет, только улыбается! Знает же, что Мельна сейчас начнет ее расхваливать, соловьем заливаться.

-  О! Мамочка! Как фкусна-а! - начала сестра. - Пальчики м-м-м оближешь! - и хвать с другого блюда кусок колбасы. Не жалко, еды и запасов у нас полно, но мы же столько кусочки укладывали, чтобы было красиво!

-  Язык не прикуси! - поддела ее. И пока она не разворошила рыбную закуску, которую мы сворачивали не покладая рук цветочками, умыкнула у нее из-под носа тарелку.

-  Мама-а! - завопила сестра с набитым ртом. Она как раз на розочку из соленой рыбы глаз положила.

-  Тилья! - присоединилась к Мельне мама, уже ожидавшая, как старшая дочь начнет расхваливать ее чудо-маринад, благодаря которому серка просолилась, но осталась розовенькой, как свежей, упругой, с пикантным ароматом.

-  Бе-бе-бе! - показала им язык, а затем, состроив важное лицо, напомнила поучительно: - Руки мыть надо!

Они обе так и застыли на кухне. Ха!

Едва семья угомонилась, пришли Алиф с Флеей и детьми, за ними Фрех с Мирной и дочерью. И вот тогда в доме поднялся такой гвалт, что я себя не услышала. Живем в одной деревне, а они ведут себя так, будто лунье не виделись! Говорят все разом, точно попугаи в клетке.

Дивных птиц я видела на ярмарке, когда всей семьей ездили в город. Такие смешные, яркие. И как только у городских дам рука поднимается из их перьев делать украшения? Они же умные и разговорчивые! А еще дорогие.

Эх, Дирк обещал подарить попугая, но пока дождусь подарка, быстрее состарюсь.

-  Тилья, какая ты сегодня красивая! - обняла меня Мирна, самая спокойная в нашей громкоголосой семье. - Настоящая красавица!

Я даже смутилась. Когда Фрех сообщил, что женится на дочери старосты, я недоумевала, что он в этой дылде нашел? По гномьим меркам она высокая и плоская, еще молчаливая. Но когда узнала лучше - поняла, что в ней такого особенного. Сама Мирна невзрачная, но когда улыбается, будто светится. И для каждого найдет доброе слово. Причем она не такая подлиза, как сестра. Но сегодня с похвалой, конечно, перебрала. Какая из меня красавица? Вон, щеки пухлые! Папа и братья за них меня щипают и называют Конопушкой. Конопатая! Еще пухлая, не то что городские дамы. Вот они такие худенькие, изящные, с маленькими ножками и ручками, а я что? Большая! Но с моей мамой другой и не будешь. Вздохнула.

Мирна еще хотела что-то сказать, но постучали.

Папа открыл дверь, и я увидела на пороге Дирка! Он был в темном жилете и в рубахе с красными вставками, как у меня!

-  О! А Тилька тоже в красное вырядилась! - хмыкнула сестра и оглядела меня ехидно, типа, я же говорила, вы с Дирком - парочка!

От такого поворота я рассердилась, топнула ногой и убежала в комнату. Вот сейчас переоденусь в зеленое платье, и будет в самый раз. О, как же меня этот увалень злит! Ни за что! Ни за что не выйду за него! Пускай родители, хоть что делают!

Пока переодевалась, внизу отпускали шуточки, что мы с Диком здорово смотримся вместе, но только меня, строптивицу надо укротить, а то отбилась от рук.

Ух! Интересно, кто это его подговорил надеть такую рубаху? Неужели папа? Ах, вот так, да? Меня учить мастерству не будет, а рукастого Дирка заполучить в зятья с радостью?! А я не выйду замуж! Одна буду жить!

И так меня это задело, что я подперла стулом дверь и расплакалась.

Почему родилась девчонкой? Разве же я хуже или глупее братьев?

«У тебя руки слабые! - отмахнулся как-то отец. - У девиц плечики должны быть мягкими, округлыми, а не сильными, мускулистыми, как у парня!»

«Я могу маленькие молоточки использовать. Колечки, сережки делать, браслеты!»

-  упиралась я, надеясь его уговорить. Тогда он ответил, что украшениями наша семья не занимается, и учить меня некому.

«Но ведь меня можно отдать в ученицы ювелира!» - обмолвилась, и папа рявкнул, что ни один гном не выдаст своих родовых секретов стороннему, сколько ему ни заплати, и я никогда не достигну высокого мастерства. А позорить себя, как мастера, он не позволит! И привел в пример сестру, мол, Мельна сидит, Келя растит, мужем занимается, и нет у нее в голове дурости! А за мной не досмотрели, вот и выросла колючка. Так обидно! Вот убегу! Точно убегу!

В комнату попытался войти папа. Но обнаружив, что дверь заперта, обратился через нее:

-  Тилья, гости собрались, тебя все ждем!

-  Я не голодна! - ответила, стараясь, чтобы голос не дрожал.

-  Так нельзя! Тебя Дирк ждет, - вмешалась и мама. Тоже потолкала дверь, но я хорошо ее подпела. Не попадут в комнату.

-  Вы его пригласили - вы его и развлекайте! Мне он не нравится!

-  Ты поступаешь, как неразумное дитя!

-  Вы и так меня неразумной все время называете! И я теперь буду вести себя неразумно!

-  Как Кель? - в голосе папы мелькнуло веселье. - Ну, выходи тогда, я тебя тоже угощу пряником. Хочешь, в виде птички? У нее крылья в розовой глазури!

-  Нет! - снова едва не расплакалась. Надо же, с Лягушонком сравнили!

-  Тилья, успокоишься, спускайся. Мы все хотим тебя видеть! - напоследок примирительно произнес папа, и они с мамой ушли.

Сидеть одной в комнате было скучно. Внизу все смеялись, общались, а я тут, совсем одна. И никто меня не понимает...

В окно постучали!

Я встрепенулась, села на постели и не поверила глазам: несносный Дирк залез на дерево!

-  Тиль, спускайся! - попросил он, и я тут же вздернула нос.

«Ага, жди!» - гордо прошествовала к окну и задернула шторки.

-  Тилья! - раздалось с той стороны жалобно.

-  У меня настроение плохое! - ответила капризно, а сама прислонилась к стене и улыбаюсь. Так ему и надо! Пусть штаны порвет и уйдет! Не будет же в гостях красоваться с дырой?

-  Тиль, а я хотел у твоих родителей попросить разрешения, съездить нам на ярмарку в Ботвифуль!

-  Зачем?