Ники уснула сном младенца, и снились ей теплые, цветные сны, море, песок…

Утром Ники встала рано. Несмотря на это, она чувствовала себя выспавшейся и довольно-таки бодрой. После душа девушка почувствовала прилив сил, после чашки ароматного кофе поверила в свои силы. А при виде отца, выгуливающего своего любимого жеребца, в голове Ники стал созревать план действий.

План намечавшейся аферы был хладнокровным и жестоким: завязкой должно было стать обольщение графа, кульминацией — его использование в корыстных целях, ну а развязкой всей этой истории становилась грамотная ликвидация графа (естественно, из жизни Ники, а не из жизни вообще). Таково было резюме Ники, и так она планировала действовать, но у судьбы, как всегда, был свой расклад.

Ники решила, не дожидаясь, пока проснется Мэгги, отправиться на пляж, позагорать, поплавать, собраться с мыслями и по пунктам обозначить все действия, которые надлежало совершить во имя спасения всего нажитого непосильным трудом имущества семьи. Вообще, идея соблазнения была противна натуре Ники. Но, сложив все свои моральные ценности, взгляды и убеждения на одну чашу весов, а на другую — благополучие своих родителей, она с удивлением обнаружила, что взгляды на время можно весьма безболезненно отодвинуть в закоулки души и благополучно забыть о них, конечно же на время, пока все не уладится.

Придя к такому многообещающему выводу, Ники стала собираться на пляж. Поверх белого бикини она надела короткое хлопковое платье розового цвета, захватила соломенную шляпу и очки. Также девушка взяла свою невероятно вместительную, а потому любимую соломенную сумку, положила туда все, что могло понадобиться на пляже — полотенце, крем от загара, два бутерброда с индейкой, два яблока, три банана… За этим занятием ее застала мать.

— Ты собралась неделю жить на пляже?

— Нет, я на пару часиков, но здесь такой удивительно свежий воздух, что мне все время хочется есть. Вообще-то я уверена, что мне больше не дадут отпуск, если я вернусь в Нью-Йорк, став в два раза толще, чем до отъезда. Но даже это меня не может остановить. Если Мэгги все же проснется до того, как солнце сядет, передай ей, что я жду ее на пляже.

Ники пришла на облюбованное еще вчера место на пляже: небольшой утес скрывал ее от любопытных глаз. Аккуратно разложила полотенце, сняла платье и, удобно устроившись под лучами утреннего ласкового солнышка, натянула соломенную шляпу на глаза и стала получать истинное удовольствие от нежного утреннего солнца, теплого ветерка и шума волн, отложив при этом мысли о графе на некоторое время.

Слишком уж хорошо ей было, не хотелось портить настроение мыслями о мужчине, пусть даже этот мужчина граф, да к тому же красавец.

Наверное, Ники слегка разморило, учитывая почти бессонную ночь, это было неудивительно. Она вздрогнула от неожиданности, услышав знакомый мужской голос:

— Не пугайтесь, сеньорита. Это всего лишь я.

Ники совсем не ожидала встретить здесь Рауля, она еще не все обдумала и, если бы не уснула, наверняка экспромтом и смогла бы начать спектакль. Но спросонок и от неожиданности слова и мысли стали разбегаться в ее голове в разные стороны и никак не хотели снова собраться в кучу, так и пришлось вылавливать их по одному:

— Привет… то есть здравствуйте, ваше сиятельство… Нет не так… Сеньор Мария Винсенте… де ла…

— Если вы не запомнили мое имя, то нет никакой надобности коверкать его и мучить свою память. Для вас я просто Рауль.

— Простите, Рауль. Я, наверное, заснула и…

— Знаю. Я уже несколько минут жду, пока вы проснетесь. Страшно было будить вас, вдруг спросонок вы еще свирепее, чем днем.

Значит, он тут стоял и глазел на меня, пока я спала. Какой ужас! То есть вот здорово, это то, что надо! Наверное…

И все же Ники стала судорожно шарить рукой в поисках платья, ей хотелось хоть чем-то прикрыться, под взглядом Рауля она чувствовала себя абсолютно голой в этом бикини.

Рауль ловким движением подхватил платье и протянул Ники.

— Вот ваше платье. Надеюсь, вы его ищите, а не камень, чтобы отплатить мне за шишку на вашей голове? Знаете, я бы не советовал вам сейчас одеваться, вы выглядите… Как бы это выразиться?..

— Прошу вас! — остановила его Ники, с бешеной скоростью натянув платье. Ну хоть в армию иди, никогда еще я не одевалась так быстро, про себя отметила Ники.

— Знаете, Ники, вы первая девушка, которая при моем появлении начинает одеваться, обычно события развиваются по другому сценарию, — улыбнулся он.

Ники старалась терпеливо сносить его откровенные взгляды и иронию.

— Что ж, я рада, что смогла вас чем-то удивить.

Было в Рауле что-то настоящее, мужское, что не давало Ники покоя, он волновал ее, как никто и никогда не волновал. Современным флегматичным американцам только бы банку пива и пульт от телевизора в руки да женщину, суетящуюся на кухне, — вот и все, что им нужно для счастья. Рауль же был мужчина в полном смысле слова — сильный, смелый, красивый, было понятно, что он знает, что нужно женщине, и может это дать. От этих мыслей Ники покраснела, а Рауль тут же спросил:

— На ваших щеках появился румянец. О чем вы подумали, сеньорита? Уж не о том ли, о чем и я?

— Рауль, прошу вас, не говорите со мной в таком тоне, я не привыкла к такому обращению.

— И к какому же обращению приучили вас бедные трусливые американцы? Они наверняка боялись на вас даже взглянуть — вдруг вы подадите в суд за сексуальное домогательство? Лично меня такая угроза не остановила бы… да и вряд ли меня вообще можно остановить, когда я чего-то хочу, — спокойно сказал он, в упор глядя на Ники, которая почувствовала, как армия мурашек пронеслась по ее спине.

Невольно она подумала, что не родилась еще такая женщина, которая захочет его остановить.

Рауль заметил, что девушка дрожит, и, скинув свою шелковую рубашку, укрыл ее.

— Ради бога, успокойтесь, Ники. Чтобы завладеть женщиной, мне не нужно использовать силу, так что вы в полной безопасности. Я вас и пальцем не трону, пока вы сами не попросите об этом.

Похоже, он уверен, что я попрошу об этом, подумала Ники. От его рубашки исходил тонкий аромат чего-то пряного и дикого, она еще хранила его тепло, и это ощущение было равносильно прикосновению его теплых рук, его тела…

— Итак, Ники, расскажите о себе. Чем вы занимаетесь в Нью-Йорке? — прервал Рауль ход мыслей Ники.

Он присел на полотенце, слегка коснувшись ее плечом.

Ну неужели на всем побережье так мало места, что необходимо садиться так близко ко мне?! — с возмущением подумала Ники. Да еще на мое новое полотенце! Конечно, это как раз то, что надо для моего плана, но тем не менее я считаю, что всегда нужно уважать личное пространство человека.

— Работаю секретарем главного редактора журнала моды, — ответила Ники, пытаясь незаметно отодвинуться от Рауля. Полотенце, не рассчитанное на двоих, уже закончилось, и она плавно сползла на песок.

— Вот как. — Он удобнее устроился на ее полотенце. — Вам нравится ваша работа?

— Да, мне нравится моя работа. А вам мое полотенце?

— Очень. Кстати, можете присоединиться ко мне. Неужели вы предпочитаете песок моему обществу?

— Я предпочитаю дистанцию… во всяком случае, пока.

— Пока? — засмеялся Рауль. — Звучит обнадеживающе. И когда, по-вашему, это «пока» должно закончиться и мне можно будет сократить дистанцию без риска для жизни и здоровья?

— Я вам сообщу, когда придет время, возможно, даже в письменном виде. Пришлю гонца, — буркнула Ники и начала собираться.

Она схватила край полотенца и, надеясь, что Рауль сразу же поднимется, резко потянула его на себя и тут же услышала характерный звук рвущейся ткани. Ники с возмущением уставилась на Рауля.

— При следующей встрече я подарю вам роскошное полотенце размером на двоих. Не огорчайтесь, сеньорита, — с улыбкой произнес он, поднимаясь и протягивая Ники безнадежно искалеченное полотенце.