Первым заговорил Егоров:
— Этот документ бесспорно интересен. Надо искать в Румянцевской, ныне библиотеке имени Ленина, так как в Публичной нет, из собрания Багрова остался один экземпляр, и он у наших путешественников, в библиотеке Академии также больше нет. Остальные были в магазинах и разошлись по личным собраниям.
С соображениями Егорова трудно было не согласиться. Однако Медведев не считал возможным сбрасывать со счетов Сафьянова, обычно распределявшего свои покупки по крупным учреждениям Сибири. Медведев решил позвонить в Москву и попросить московских коллег ознакомиться с фондами библиотеки имени Ленина.
Возможность обнаружить книгу Андронова с двадцатой таблицей привела Егорова в самые крупные магазины старой книги. Итог был неутешительным: единственный и не совсем «целый», как сказал продавец, экземпляр был куплен в букинистическом отделе магазина «Академическая книга» на днях.
Вернувшись домой, Егоров с удивлением увидел у себя Медведева.
— Что-то случилось?..
Через несколько часов Егоров уже ехал в Москву поездом «Красная стрела».
Московские сотрудники разыскали книгу Андронова с двадцатой таблицей и просили кого-нибудь из института приехать. По словам москвичей, таблица довольно странная. Москвичи хотели проверить свои предположения на свежих людях.
Утром в библиотеке Егорову и сопровождавшему его сотруднику московской части института Шихареву показали книгу Андронова.
На таблице в центре был изображен Будда, сидящий на облаке, над ним горизонтальная надпись, похожая на тибетскую. Девять вертикальных строк были различными. Первая вообще не напоминала никакой письменности, вторая — шестая больше всего походили на руническую орхонику, седьмая — девятая были как будто монгольскими. Под Буддой две стрелы — прямая и изогнутая. Шихарев покачал головой. Письмо было только похоже на монгольское, однако это были какие-то обрывки слов, которые ничего не могли дать. Егоров согласился с ним и добавил, что первая строка вообще не может быть письменностью. По каким-то причинам Андронов не смог точно срисовать то, что написано в нише.
По мнению Егорова, не может быть прочитан и текст горизонтальной надписи: он также срисован неверно. Остается только орхоника, но Егоров не владел этой письменностью. Ее вообще-то знали единицы. К такому же выводу, что единственно значимым может быть рунический текст, пришли и московские товарищи. Но тут Егоров услышал удивительную новость: крупнейшие специалисты по орхонской письменности в Москве заявили, что данный текст прочесть нельзя.
Егоров взял книгу, долго всматривался в замысловатые штрихи орхоники, затем неожиданно посмотрел страницу на свет, потер рукой и решительно заявил:
— Все прочие тексты, кроме орхоники, в том виде, как их срисовал Андронов, ничего не значат. Это бесспорно. Но я убежден, что прочесть орхонский текст можно. Для этого надо другую двадцатую таблицу, здесь же все важные элементы знаков тщательно подчищены чем-то острым…
Находившиеся в кабине москвичи заговорили разом.
— Верно, подчищены. На этом настаивает наша специальная экспертиза.
Егоров недоуменно добавил:
— Непонятно, зачем кому-то надо подчищать текст, вырывать таблицы. Интересно, давно ли брали эту книгу?
Оказалось, совсем недавно. Три дня назад ее брал Корольков Петр Семенович, сотрудник букинистического отдела магазина Москниготорга. По наведенной тут же справке, он уже неделю находился в отпуске. Узнать, в каком виде была таблица, когда книгу брал Корольков, не удалось, и Егоров решил навести справки о труде Андронова в сибирских библиотеках…
Скорый поезд с вагоном «Москва — Абакан» подходил к Свердловску. Виктор попытался выпроводить Андрея на почту, но тот воспротивился. Он уже был поглощен книгой Андронова и, читая ее, делал поправки в маршруте отряда. Демидову пришлось отправиться на почту самому. Закрывшаяся за ним дверь тотчас открылась. В купе вошел Веденский:
— Все читаете и читаете. Опять Андронов, бросьте. Приходите к нам, я вам расскажу много больше, чем здесь написано, и о сегодняшней Туве. Желаете?
Андрей приподнялся и сел:
— Простите, Аристарх Евгеньевич, дорога длинная, и мы обязательно придем, но только не сейчас.
Андрей снова лег. Веденский обиделся:
— Что же это, вежливый отказ? От ворот поворот? Не ожидал от вас, Андрей Дмитриевич. Такой по виду воспитанный человек! Не ожидал.
Андрей пожал плечами и продолжал чтение, часто делая записи в блокноте. Дали второй звонок, Виктора не было. Андрей подумал, не отстал бы, но тут же забыл о своем беспокойстве. Демидов вошел в купе, когда поезд тронулся. Полученная телеграмма была более чем короткой: «Организовали поиски таблицы. Медведев, Егоров».
Андрей рассказал о приглашении Веденского и своем отказе. Друг даже не поверил, что такой истый джентльмен, как Скворцов, мог обидеть пожилого, хотя и надоедливого человека.
— Давай все-таки сходим к нему, послушаем, так ли он знает Туву, как рассказывает?
Андрей больше не протестовал, и Виктор, встретившись с Веденским в коридоре, церемонно поклонившись, сказал:
— Аристарх Евгеньевич, разрешите воспользоваться приглашением и прийти послушать ваши воспоминания о Стране Голубой реки.
Беседа началась в куне, где ехали Веденский и геолог Михаил Иванович, но затем они перешли в купе друзей. Веденский действительно хорошо знал Туву и очень интересно рассказывал о ней. Друзья узнали много нового. В конце беседы Веденский сообщил, что он хочет пополнить свои гербарии флорой пустынных районов центра Азии.
Кончив рассказывать, Аристарх Евгеньевич посмотрел на стоику книг. Сверху лежал труд профессора Малова об орхонской письменности.
— Ого! — сказал Веденский. — Молодые друзья изучают орхонику?
— Это книги Демидова, — ответил Андрей.
— Я с вами поделился своими планами на лето, поделитесь и вы.
Веденский обратился ко всем, хотя и смотрел на Андрея. Тот собирался что-то ответить, но Виктор опередил и, к удивлению Скворцова, не сказал правды:
— А мы, Аристарх Евгеньевич, едем читать лекции по приглашению Тувинского научно-исследовательского института.
— А вы? — Веденский спросил Михаила Ивановича и сам добавил: — Вы, конечно, копать землю?
— А что еще делать геологу?! Кстати, где же ваш камешек?
— Никак не найду, но обязательно покажу, Михаил Иванович. Обязательно!
Пора было расходиться. Веденский о чем-то задумался и вдруг спросил:
— Вот вы знаете разную литературу о Туве, а вы, Михаил Иванович, много, наверное, исходили и там, и в Монголии. Не приходилось ли вам читать о специальных тайниках буддийских священников с ценными породами камней или драгоценностями?
— Нет! — Все ответили разом. — А что?
— Так просто, я вот слышал о таком и хотел узнать у специалистов. Ну пора и бай-бай.
Виктор долго не мог заснуть. Странное ощущение чего-то недосказанного оставил последний вопрос Веденского. Почему он спросил? Ах, да! Он нашел россыпь каких-то камней… Пытаясь вспомнить прочитанное, Виктор восстанавливал в памяти строки разных источников. Что-то похожее о небесных камнях и тайниках лам он где-то встречал. Но о тайниках, которые интересовали Аристарха Евгеньевича, он ничего не мог припомнить. Андрей давно спал, а вскоре заснул и он.
В третьем купе беспокойно ворочался Веденский. С каждым толчком поезда, стуком дверей он внимательно всматривался в освещенный ночным светом угол багажника, где лежали его два громоздких чемодана. Обычно только под утро, когда кто-либо в купе просыпался, он засыпал спокойно и спал долго.
На третьи сутки утром поезд прибыл в Омск. Стоянка была двадцать минут. Первым делом Демидов вбежал в вокзал. У почтового окошка никого не было; ему сразу же передали телеграмму. Он прочитал ее, отдал оказавшемуся здесь же Андрею и побежал в вагон. В телеграмме значилось: «По полученным сведениям, из тридцати экземпляров, бывших на складах Сафьянова, три переданы в городскую библиотеку Омска, остальные проданы в Токио. Книги в городской библиотеке есть. Сделайте остановку в Омске, познакомьтесь с книгами и фотокопией таблицы из Ленинской библиотеки в управлении культуры. Медведев, Егоров».