Так документ попадает в архивы парижской полиции, где с ним и знакомится Жак Пеше.

Реальность обрастает вымыслом

По существу, Дюма надлежит сделать художественное произведение из уголовной хроники.

Под его пером сапожник Пико из кровожадного убийцы превратился в неумолимого мстителя. Отмщение – это не только месть за себя и свои несчастья, но и за всех обиженных, оклеветанных и преследуемых. А что такое клевета и преследования Дюма хорошо знал сам. Он ненавидел газетных пачкунов и кредиторов. И очень хотел свести счеты хотя бы на бумажных страницах со всеми выскочками и карьеристами, с жуликами, ставшими банкирами, бродягами, превратившимися в сановников, мошенниками, разбогатевшими в колониальных экспедициях.

Месть героя Дюма, может быть, и жестока, но справедлива. Враги будут наказаны за вероломство и предательство. По сравнению с историей Пико интрига станет намного сложнее, появятся новые персонажи и эпизоды. Словом, как всегда, у Дюма грубая ткань подлинного факта будет расшита ярким цветным узором вымысла. Он решает сделать своего героя моряком и поселить в чудесном городе Марселе.

В этом же городе будет замыслен и осуществлен коварный план Данглара, Фернана и Вильфора; здесь же, в каземате крепости, расположенной на подступах к марсельской гавани, будет заточен Эдмон Дантес; отсюда он совершит дерзкий побег, но и вернется впоследствии, чтобы вознаградить семью старика Морреля.

Впервые Дюма приехал в Марсель в ту пору, когда уже слыл знаменитостью, но славой своей был покамест обязан исключительно театру. Было это в 1834 году. С тех пор в течение четверти века ежегодно он посещал этот благословенный город, столь милый его сердцу, так импонирующий его восторженности, увлеченности, мечтам.

Он частенько заглядывал в «Резерв» – ресторан, где состоится праздничный свадебный обед в честь героев его романа – Эдмона Дантеса и Мерседес. Бродил он и по Мельянским аллеям, где потом много лет подряд будут показывать «дом Дантеса»; не раз посещал поселок Каталаны, где некогда в хижине ютилась Мерседес.

Дюма появлялся в местах народных гуляний, осматривал исторические памятники. Подолгу простаивал в порту, вглядываясь вдаль, туда, где между небом и морем высились отвесные стены замка Иф.

Бойкие лодочники наперебой предлагали приезжему господину посетить эту таинственную крепость, где некогда томились многие преступники: Железная маска, маркиз де Сад, Мирабо, аббат Фариа.

– Аббат Фариа? – заинтересовался Дюма. За что же этот несчастный угодил в каменный мешок?

– Это нам неизвестно. А то, что в камере на галерее замка Иф лет тридцать назад содержался один аббат – это точно, – услышал Дюма в ответ.

Заинтересовавшись услышанным, Дюма узнал следующие факты.

Человек, известный во Франции как аббат Фариа, родился в Индии близ Гоа в 1756 году. Он был сыном Каэтано Виторино де Фариа и Розы Марии де Соуза. По отцовской линии происходил из рода индийского брамина Анту Синай, который в конце XVI века перешел в христианство.

Когда мальчику, которого нарекли именем Хосе Кустодио Фариа, исполнилось пятнадцать лет, отец отправился с ним в Лиссабон, а затем в Рим, где получил звание доктора, а сына пристроил в ватиканский Коллеж Пропаганды. В 1780 году Хосе закончил курс теологии.

В Лиссабоне, куда он не преминул вернуться, ему представилась блестящая возможность для карьеры. Его назначили проповедником в королевскую церковь. Произошло это не без помощи отца, который к тому времени стал исповедником королевы.

Но вот наступает 1788 год. И неожиданно отец и сын Фариа спешно покидают Португалию. Что побудило их к бегству?

Оба они оказались участниками заговора, возникшего в Гоа в 1787 году.

Заговорщики – семнадцать священников – организовали в тот год восстание против португальских иезуитов, имевших огромную власть в Гоа. По существу же это было выступление против гнета колонизаторов. Восставшие намеревались провозгласить Гоа республикой, которая управлялась бы народным советом. Однако восстание было подавлено, а его участники казнены. Такая же участь ожидала и обоих Фариа. Вот почему они не стали медлить, когда получили сведения о провале планов заговорщиков, им удалось спастись бегством. Свои стопы отец и сын направили в Париж.

Здесь молодой Хосе встретил революционный 1789 год. Его назначают командиром батальона санкюлотов. А несколько лет спустя пришлось покинуть столицу: ему не простили революционное прошлое. Тогда-то и оказался он на юге, в Марселе где, как уверял позже, стал членом Медицинского общества! Впрочем подтверждений этому нет. Зато точно известно, что Фариа был профессором Марсельской академии, преподавал в местном лицее и даже поддержал однажды бунт учащихся. После чего его перевели в Ним на должность помощника преподавателя. А отсюда, арестованный наполеоновской полицией, он был доставлен в карете с железными решетками снова в Марсель, где и состоялся суд. Его обвинили в том, что он будто бы является последователем организатора движения «равных» Гракха Бабефа, готовившего восстание бедноты. Столь опасного преступника – самое надежное – поместить в замок Иф. Сюда, в мрачные казематы, и угодил Хосе Фариа.

Сколько лет томился он в крепости, точно неизвестно. Освободили его после того, как был низвергнут Наполеон. Хосе получил возможность вернуться в Париж. И вот он уже в столице, где на улице Клиши в доме номер 49 открывается так называемый зал магнетизма.

Фариа становится последователем австрийского врача Месмера, открывшего особое состояние человеческого организма и названное им искусственным сомнамбулизмом. Аббат, вспомнив о своих предках браминах, пытался использовать гипноз как средство лечения.

В доме на улице Клиши отбоя не было от посетителей, в основном женского пола. Одних приводила сюда надежда на исцеление от недуга; других – возможность себя показать и мир посмотреть; третьих – просто любопытство. Странная личность аббата, высокий рост и бронзовая кожа, репутация чудодея и врачевателя немало способствовали успеху его предприятия. Очень скоро опыты убедили его в том, что нет ничего сверхъестественного в так называемом сомнамбулизме. Он не прибегал к «магнетическим пассам», не пользовался ни прикосновениями, ни взглядом. Словно маг из восточной сказки, аббат вызывал «магнетические явления» простым словом «спите!». Произносил он его повелительным тоном, предлагая пациенту закрыть глаза и сосредоточиться на сне. Свои опыты он сопровождал разъяснениями. «Не в магнетизере тайна магнетического состояния, а в магнетизируемом – в его воображении, – настаивал он. – Верь и надейся, если хочешь подвергнуться внушению». За четверть века до английского врача Джеймса Бреда он пытался проникнуть в природу гипнотических состояний. Для него не было ничего сверхъестественного в гипнотизме. Тайна его – внушение. Никаких особых сил, свойственных гипнотизерам, не существует. Фариа впервые заговорил об одинаковой природе сна сомнамбулического и обыкновенного.

Об опытах «бронзового аббата» говорила вся столица. Популярность потомка браминов росла день ото дня. Публику привлекали, однако, не теоретические изложения идей аббата, а сами гипнотические сеансы.

Церковники с яростью и хулой обрушились на экспериментатора. Хотя Фариа был человеком верующим, он, не колеблясь, встретил нападки теологов, утверждавших, что магнетизм – результат действия флюидов адского происхождения. И все же церковники победили. Их проклятия и наветы заставили клиентов и любопытных забыть дорогу в дом на улице Клиши. Маг и волшебник был вскоре всеми покинут. Без пенсии, сраженный превратностями судьбы, оставленный теми, кто еще недавно ему поклонялся, он оказался в нищете. Чтобы не умереть с голоду, пришлось принять скромный приход. Тогда-то он и написал свою книгу «О причине ясного сна, или исследование природы человека, написанное аббатом Фариа, брамином, доктором теологии». Умер он в нищете в 1819 году.