Внезапно она встала и заходила взад — вперед по спартански обставленной комнате.

— Мой дядя был злым. Одним из злых Редфордов. Вы знаете, как Редфорды достигли богатства и могущества? Кровью! Они называли это кофе, но это была кровь, которую они продавали. Кровь индейцев, крестьян и рабов. Они грабили, убивали и калечили чернокожих, чтобы обеспечить себе легкую жизнь. Так это продолжается и сегодня, изо дня в день. Власть, алчность, корысть. И Джонатан был тем, кто возглавлял их. Необычайно деловой, сильный человек. Я рада, что он умер, и я не допущу, чтобы Уолтера превратили в такое же чудовище.

В своем коричневом свободном платье она походила на проповедника-сектанта, заклинающего огонь и серу ада. Такой она и была. Фанатичка. Кем она была еще, я не мог сказать. Возможно, она стояла на пороге безумия, возможно, была просто чувствительной девушкой, выросшей в алчной семье. Фанатики доставляют массу несчастий, но иногда и немало хорошего. Может быть, больше всего хорошего на этом свете.

— Где вы были в понедельник, мисс Редфорд?

— В городе. Я работаю в миссионерском обществе экономической помощи. Своей работой мы хотим исправить несправедливость, причиненную эксплуатацией колониальных стран.

Она окинула меня оценивающим взглядом, явно зная, о чем я хотел спросить.

— Наше бюро находится на Пятой восточной. Я все утро была там и вернулась обратно поездом, позже, чем Уолтер.

— Вы не знаете, никаких проблем у вашего дяди последнее время не было?

Она покачала головой.

— Я слышала, как мать однажды сказала, что Джонатан с возрастом превратился в ночную сову, но я не знаю, что это должно означать. Правда, с некоторых пор он предпринимал длительные деловые поездки.

— Ночная работа и длительные деловые поездки. Но вы не знаете, был ли он озабочен чем-то для него необычным?

— Нет. Однако меня бы ничуть, я подчеркиваю, ничуть не удивило бы, окажись Джонатан в чем-то замешан, — с ожесточением заявила Моргана Редфорд. — В чем угодно.

— Вы не знаете, где я мог бы найти Уолтера?

— Вероятно, в игорном притоне у Коста. Джонатан закрыл его заведение, но оно тут же открылось снова в соседнем городе. Уолтеру просто не может не играть, понимаете? Ему нужно выбрасывать деньги на ветер.

Она больше уже не обращалась ко мне, а уставилась на стену, как будто созерцая невидимое изображение Уолтера. Я вышел и вернулся к дому, где меня ожидало такси. Миссис Редфорд стояла тут же.

— Вы разговаривали с Морганой?

— Да.

Она мгновение помолчала. В лесу какая-то большая ночная птица схватила маленького зверька. Миссис Редфорд сказала:

— Она странная девушка. Избегает нас. Ей недостает отца, в этом все дело. Она боготворит своего брата. До сих пор считает его маленьким. Его зрелость она воспринимает как несчастье. У всего на свете есть две стороны, иногда даже больше. И у каждой стороны — своя правда. Зрелость может быть силой, но не бедой.

— Уолтер должен принять на себя ответственность, — сказала миссис Редфорд.

— Вероятно, — не стал я спорить. Я сознавал, что семья Редфордов в бедственном положении. Была ли на то особая причина или только результат смерти Джонатана, я не мог сказать.

Я сел в такси. Миссис Редфорд стояла на снегу перед домом и следила, как я уезжал.

Казино Кармина Коста оказалось большим домом со множеством комнат, расположенным на какой-то отдаленной улице. В некоторых комнатах можно было отдохнуть или выпить, а в шести шла игра. Там были два зала для рулетки, комната для игры в кости, помещение для «семнадцати» и «четверки», комнаты для баккара и покера. Все были открыты и, по-видимому, никто не беспокоил людей, которые здесь собрались. Большинство начальников из полицейского управления не имело обыкновения задерживать игроков и девушек, на чью помощь они рассчитывали, когда речь шла о том, чтобы поймать более крупную рыбу.

Там было мало общего с лихорадочным сумасшествием, к примеру, Лас-Вегаса. Люди здесь много проигрывали только в том случае, если это помогало убить время. И все же встречались такие же напряженные лица и потные руки, теребящие лацканы смокингов. Ни один игрок не хочет проигрывать. Ни единого раза, никогда.

Дидра Фаллон стояла у игрового стола, как хрупкая стеклянная кукла. Белое вечернее платье, облегавшее её словно кожа от лодыжек до декольте, на этот раз не оставляло никаких сомнений в качестве её груди и бедер. Ее рука покоилась на плече стройного мужчины, стоявшего рядом.

Тот выглядел точно так же, как его дядя, только моложе и меньше ростом. Вид его был вызывающе надменным, но бледное лицо казалось почти бескровным. Его смокинг был так же безупречен, как и внушающий уважение выдающийся вперед подбородок, но глаза казались темными кругами с крошечными коричневыми пуговками в центре. Все его внимание было безотрывно сосредоточено на игре, капризный рот приоткрыт.

— Добрый вечер, мисс Фаллон, — сказал я.

Она обернулась.

— Вы меня преследуете, мистер Форчун?

— Нет. Но идея неплохая.

Она сморщила нос и улыбнулась. И я снова ощутил дрожь пониже поясницы. Она тронула плечо мужчины рядом с собой.

— Уолтер, я полагаю, мистер Форчун хотел бы с тобой поговорить.

Он отреагировал так быстро, как будто боялся показаться невнимательным и расстроить Дидру Фаллон. Его затененные глаза осмотрели меня. То, что он увидел, ему явно не понравилось, а он был плохим актером, чтобы скрыть неудовольствие. Впрочем, возможно, это ему было безразлично.

— Форчун? Вы работаете на убийцу, не так ли? Черт побери, ведь убил моего дядю из-за денег. — Я полагаю, это деньги Пола Барона?

— Конечно, деньги Барона. Но Вайс заявился, чтобы получить их для себя. Почему вы не ищете деньги? Где деньги, там и Вайс.

Его голос звучал громко, на нас уже обращали внимание. Дидра Фаллон положила ему руку на талию.

— Уолтер сердит, — пояснила она. — Он считает, что его дяде пришлось умереть из-за него и.

Он неловко коснулся её руки:

— Дидра, пожалуйста, не надо!

— Но ведь это действительно так, Уолтер, — резко возразила она.

— Знаю, но его это не касается!

Я был чужаком, человеком извне, перед которым ни один Редфорд не поднимет забрало. Дидра Фаллон казалась менее категоричной. Возможно, она ещё не стала настоящей миссис Редфорд, ещё не совсем освоилась в замке.

— Может быть, вы могли бы рассказать мне подробнее о деньгах, которые задолжали Полу Барону?

Он, казалось, уже собирался ответить, когда к нему обратился крупье. Подошла его очередь бросать кости, и он забыл обо мне, будто я превратился в дым. Кости замерли в его руке. Невыразительные глазки-пуговицы вдруг заблестели. Его рот сжался и стал твердым, почти жестоким. Он форменным образом вырос, и как будто напряг все мускулы.

— Ставлю сто, — объявил он ровным холодным голосом, в котором был слышен английский акцент. И выбросил четыре очка.

— Четыре, — монотонно подтвердил крупье. Для того игра была столь же безразлична, как и игроки, выигравшие и проигравшие; для него они все были дураками.

— Еще раз сто на четыре, — сказал Уолтер. Он скомандовал это, как офицер перед битвой.

Да, он был солдатом на этой странной войне. Он сражался во имя славы и победы. Воин, как и его предки, которые преодолевали волны морей и дремучие джунгли. Он увлекался борьбой, ценил только игру, а не её результат. Может быть, его могла бы освободить от этого Дидра Фаллон. Может быть, ему никто никогда не поможет найти то, за что стоит бороться.

Дидра Фаллон наблюдала за мной.

— Вы, кажется, этого не одобряете.

— Человеку так или иначе нужна радость победы, — ответил я. — Мне кажется, Уолтеры Первый, Второй и Третий тоже были игроками.

— Вам не нравятся эти аристократические штучки с нумерацией?

— Меня не интересует семья, в противоположность моему деду. Тот гордился тем, что некий Фортуновский был родом из Польши.