— Привет, мужики! — сказал Сашка, поставив ногу в старом солдатском сапоге на подножку кунга.

— Заходи, браток! Ты как раз к ужину, — пригласил паренька старший группы, подполковник Сережа. Четверо разведчиков уже порезали хлеб и вовсю скрипели десантными ножами, открывая банки с тушенкой.

Сашка зашел в теплый кунг, закрыл дверь и протянул руки к гудящей керосиновой печке, на которой варилась каша. Молодое тело его быстро отогревалось, аккумулируя тепло, а одежда отдавала влагу, впитавшуюся в канализации.

— Зацепило меня, снайперкой похоже…

— Ну-ка, давай посмотрим, с этим шутить нельзя, — заволновались разведчики. Они быстро смотали старый бинт, прощупали рану. Затем с новыми антисептиками забинтовали Сашкину руку плотнее и профессиональнее.

— Ерунда, «укол зонтиком». Жить будешь, даже зашивать не надо.

— Ну, что, партизан! К дворцу пойдем? Дорогу через канализацию покажешь? — спросил Михаил, тридцатипятилетний разведчик.

— Покажу, капитан, не переживай…

Каша была готова, в нее в последний момент бросили тушенку, размешали слегка и кастрюльку поставили в центре импровизированного стола — двери с прикрученным номером 5, которую разведчики, сидя, просто положили себе на колени.

Сашка ел за обе щеки. Так уж само собой получилось, что, как знаток всех задворок и тупиков города, он стал настоящим проводником у группы российских военных разведчиков, смело водил их по чеченским тылам. Таких «следопытов» только у Бабичева было восемь человек, в штабе их в шутку, а может и всерьез, называли «неуловимые мстители». В тринадцать лет, как правило, не боятся смерти, потому что не особо представляют себе настоящую цену только начинающейся жизни.

У Сашки был подаренный разведчиками штык-нож да подобранный рядом с трупом чеченца маленький «вальтер ППК», в обойме которого осталось всего два патрона. Какое-никакое, а все же оружие.

Паренек уже два года «бомжевал» без родителей, ночевал где попало, но бандитом не стал. Отца, путейского рабочего, чеченцы расстреляли еще в 92-м. Расстреляли просто так, за то, что русский. Не ответил на какой-то вопрос, заданный ему по-чеченски, выстрелили из машины на железнодорожном переезде. Уехали, даже не взглянув, жив ли еще? Мать вообще пропала без вести. Сашка надеялся, что она еще жива, что забрали ее в горы и батрачит его мать на кого-нибудь в горном ауле. Главное, чтобы не расстреляли просто так. А наши, Бог даст, горы возьмут и освободят всех пленных, — думал парень. — Тогда вернется. Только где им встретиться, если дома их на улице Лермонтова больше нет? Попал прямо в квартиру снаряд от «Акации», и все. Из имущества семейного Сашка только и взял, что отцов рабочий ватник. Да и брать-то было нечего. Грабили их в последнее время целых восемь раз. Этим промышляли ученики из «Юных волчат» — дудаевского «гитлерюгенда», лет по 14–15 с оружием в руках. Взяли вазу да люстру старую сняли, оборвав вместе с крюком. На продажу. Сказали: молчите, а то вернемся и перережем всем горло.

…Кашу доесть так и не удалось. Послышались хлопки разрывов мин, резкие, как разорванная бумага. Они становились все звучнее, и тут разведчики, внезапно перевернув стол с едой, как по команде, рванули из кунга. Они спрыгнули в небольшой окоп с водой, вырытый рядом для подобных случаев. Сашка, так как сидел ближе к двери, упал на дно окопа первым.

— Это хохлы долбят, я знаю…

— Какие хохлы, Саша, откуда?

— Как откуда, ну вы даете… УНА-УНСО, националисты, их сорок рыл из Львова специально прислали. Оказывать братскую помощь в борьбе с «москалями». Лучшие минометчики, они и «чехов» учат. Это их 82-миллиметровки лупят навесом из-за тех пятиэтажек, — Сашка показал в сторону дворца. — Туда и пойдем. Если хотите, покажу и дом, где они живут… Братья-славяне… Мать их!

Мины стали ложиться чуть в стороне. Ясно было, что минометчик ведет веерный огонь, без какой-либо прямой привязки к местности. Как говорят, «на удачу».

Ребята вылезли из окопа, отряхнулись.

— Кашу жалко, — сказал недовольно Сашка.

Вышли в город через полчаса, получив задачу в штабе у Бабичева. Впереди Сашка, за ним четверо разведчиков. Шли крадучись, молча. У разведчиков были автоматы с глушителями и одна «эсвэдэшка», тоже с «глушаком», но посерьезнее.

У пятиэтажки, где обитали украинские добровольцы, слышался смех, из окна играла музыка. Кто-то выводил что-то до боли знакомое на баяне.

— Тут они живут… Может, перебьем двоих-троих, а?

— Не сейчас.

— Жалко. Наши говорили, что они пленных расстреливали. Тех танкистов, которых держали в гаражах за дворцом…

Группа подошла к канализационному люку.

— Здесь полезем под землю.

Люк с трудом открыли, и разведчики следом за Сашкой скользнули в канализацию. Собственно говоря, это была не канализация, а ливневая система, из которой многие горожане рисковали брать воду для питья. Но время от времени в ее узких трубах, соединявших уличные коллекторы, попадались как свежие трупы, так и уже полуистлевшие останки людей. Разведчики перешагивали через них и шли за Сашкой.

— Сюда, так к дворцу попадем!

Из коллектора разведчики вдруг вышли прямо в подземный переход. Дворец был рядом. Разведчики оказались в самом центре обороны чеченцев. В конце длинного перехода слышалась приглушенная речь и мелькали чьи-то тени.

— Ну, пришли, — выдавил Сашка.

— Что будем делать? — прошептал на ухо старшему группы, подполковнику Сергею, один из разведчиков.

— Кровь из носа, надо выйти на свет Божий. Осмотреться.

Разведчики чуть ли не насильно запихнули паренька обратно в коллектор.

— Мы тебя сейчас позовем, только подожди здесь немного. Ладно?

Разведчики раскованной походкой направились к чеченским добровольцам, стоявшим у выхода из перехода.

Где-то на улице слышались звуки ритуального чеченского танца «зикр», который добровольцы обычно танцевали у «вечного огня». Там располагался их блокпост, там и грелись у огня.

— Эй, — крикнул кто-то из них в переход и что-то звонко добавил по-чеченски.

— Заметили рано. Всех не завалим сразу, — с горечью подумал Сергей. Разведчики крепко сжали оружие.

— Эй, — раздался в ответ звонкий юношеский голос, что-то добавивший по-чеченски. Все это вызвало неожиданный взрыв смеха у чеченцев. Сашка вышел вперед, заслоняя разведчикам зону для стрельбы.

Разведчики приблизились к ступенькам лестницы, на которой стояли чеченцы.

— Не стрелять, до последнего, — прошипел сквозь зубы Сергей.

Сашка подошел к чеченцам и, хлопнув одного из них по плечу, что-то спросил по-чеченски. Чеченец ответил и протянул пареньку сигареты.

Разведчики и паренек вышли из перехода на площадь. Командиру Сереже потребовалось полминуты, чтобы оценить ситуацию, еще три для того, чтобы составить диспозицию. Бой был очень короткий — секунд пять. Просто у разведчиков клацали затворы, да с хрустом отлетала плитка от стены перехода. Восемь чеченцев остались лежать в переходе. Сашка склонился над одним из них.

— За отца, — тихо, но твердо сказал он, вытащив из груди чеченца свой штык-нож. — И сигареты свои ворованные забери…

И тут только Сергей сообразил, что один чеченский доброволец все время стоял с противоположной стороны, у черной металлической двери, на фоне которой казался совсем не видимым.

— Вот дела, он бы нам дал тут всем… — Сергей нагнулся и поднял с пола ручной пулемет Калашникова, которым был вооружен заколотый мальчишкой чеченец.

— Сашка, ты нам сегодня жизнь спас… С нас причитается… Но как у тебя сил хватило?

— А ты мой штык на палец пробовал? Бритва! Ничего сложного. Еще одного надо убить, за мать… Да одного ли? — В темноте перехода на лице не видны были слезы.

Разведчики оттащили тела в коллектор. Туда же побросали оружие, предварительно вытащив из него затворы.

Группа вернулась в лагерь под утро, по дороге зашли на консервный завод за соком.

— Сашка, оставайся у нас сегодня спать в кунге!