Он снова заговорил:

— Я собираюсь отвезти тебя домой и прошу, ради меня, сделай одолжение, не вмешивайся. Оставь это мне, я сам обо всем позабочусь. Я понимаю, что ты привязалась к старику, и это нормально. Но я ведь тоже ему не чужой и знаю его подольше. Я очень люблю его и волнуюсь не меньше твоего, чтобы за ним был надлежащий уход.

Я закусила губу и сжала пальцы.

— Мне очень жаль, — буркнула я.

— И мне жаль, что ты ненавидишь меня, — добавил он.

Я подняла голову и воскликнула:

— Но это не так, правда!

— Хорошо, — улыбнулся Лоренс, и эта улыбка обеспокоила меня даже больше, чем его гнев. Меня начало трясти. Это значит, что он считает меня дурочкой?

— Бедняжка Вера. — Никогда не слышала, чтобы он обращался к кому-то так нежно, и абсолютно растаяла.

Уткнувшись ему в плечо, я зарыдала, а он обнял меня и прижал к себе. Я закрыла глаза и почувствовала, как он целует меня в затылок, а потом все ниже и ниже и губы его коснулись шеи. Я задрожала всем телом и схватила его за руку.

— Какой чувственный ребенок, — шептал он, — девчонка прямо со школьной монастырской скамьи. Не сказать, чтобы гналась за модой. Я должен был помнить это и не ждать от тебя поступков зрелой женщины. Но знаешь ли, тебе все же следует научиться быть потактичней.

— Я не слишком вежлива, — всхлипнула я, — всегда была такой. Это один из моих недостатков.

Я почувствовала, как он гладит мои волосы.

— Хватит реветь, глупышка, расскажи-ка мне лучше о других своих недостатках.

— Их так много, не знаю, с чего и начать.

Лоренсу стало смешно.

— Ты очень хорошая и милая, конечно, но ты как искра. Уверен, ты просто шокировала этого помпезного осла, Питера Вайбурна. — И Лоренс разразился смехом.

— Издеваешься!

— Вовсе нет. Я и правда считаю, что ты милая, а иногда забавная.

Он уже говорил мне это когда-то, но теперь его слова, как и ласки, вскружили голову и опьянили меня. Слезы высохли, и я тоже принялась хохотать. И вдруг он поцеловал меня, но не в затылок и не в шею, а прямо в губы. Это был мой первый страстный поцелуй, никто не целовал меня до сих пор, и я никому не отвечала так исступленно. Поцелуй все длился и длился... Я была потрясена. Не знаю, что он значил для Лоренса, но он не мог от меня оторваться, и я позабыла обо всем на свете: и о дедушке, и о всех тех зловещих тайнах, которые притаились в старом замке. Лоренс держит меня в своих руках — все остальное теряет значение.

— Я люблю тебя! Люблю тебя, Лоренс!

Наверное, именно это заявление и привело его в чувство, потому что он тут же отпустил меня.

— У меня крыша поехала. — Он сказал это настолько грубо, что меня словно током ударило. Сердце гулко бухнуло и перестало судорожно трепыхаться, войдя в более-менее нормальный ритм. Я спустилась с небес на землю.

— Почему ты так сказал?

— Я не имел права целовать тебя, Вера. Да еще так.

— Имеешь в виду, что тебе не следовало этого делать? — прошептала я.

— Точно.

— Из-за того, что мы дальние родственники? — внезапно пришло мне в голову.

Но Лоренс однозначно дал понять, что это совершенно не имеет никакого значения. Да, мы были троюродными, но он Халбертсонам «десятая вода на киселе». Не это волновало его.

Да и почему он должен переживать, удрученно спрашивала я себя. Я слишком поспешно решила, что он может захотеть жениться на мне.

Я не стала больше ничего говорить, просто сидела и молчала, дрожа от холода.

Лоренс взглянул на меня и тяжело вздохнул.

— Да к черту все! — пробормотал он.

Борясь с желанием снова расплакаться у него на плече, я горько поинтересовалась:

— Скажешь мне кое-что?

— Все зависит от вопроса.

— Ты доверяешь Рейчел Форрестер и нравится ли она тебе? — Сердце мое вновь пошло вскачь в ожидании ответа.

Он уставился на кончик своей сигары, которую успел закурить.

— Не хочу отвечать на твой вопрос.

— О, Лоренс, да что все это, в конце концов, означает? Почему ты сказал, что тебе не следовало целовать меня?! — выкрикнула я.

Лоренс ответил с заметным холодком и сарказмом:

— Это никуда не годится, Вера. Я не собирался целовать тебя или говорить о любви. Забудь об этом.

У меня оборвалось сердце, но я постаралась говорить так же холодно, как и он:

— Так тебе просто наплевать на меня, ты это хочешь сказать?

На лице его отразилась внутренняя борьба, затем последовал ответ:

— Повторяю, я не имею права любить тебя, Вера. Дорогая моя, прошу, давай оставим это. Не желаю больше никаких обсуждений.

Я покачала головой:

— Яснее не стало.

— Временами я и сам не понимаю, но одно знаю твердо — не хочу тебя обижать.

— Но ты не сделал ничего такого! Я сама этого хотела. Чтобы ты поцеловал меня, — зло возразила я.

Глаза его потеплели. Он коротко обнял меня и прошептал:

— Проблема в том, что ты такая юная и привлекательная.

Я хотела было снова возразить, но Лоренс уже завел мотор. В гробовом молчании мы доехали до Большой Сторожки.

Я открыла дверцу и выпрыгнула из автомобиля. Слезы готовы были хлынуть из моих глаз. Однако мне стало не до того, когда я, войдя в холл, увидела, как Рейчел Форрестер бежит вниз по лестнице. Она словно обезумела и потеряла контроль над собой.

Она лихорадочно заговорила с Лоренсом, игнорируя мое присутствие:

— Слава богу, ты приехал! Думаю, старик отходит.

Мир перевернулся от этих слов, я и думать забыла о любовной лихорадке, вспомнив про деда.

— О нет! — выдохнула я.

Лоренс помчался наверх, перескакивая через ступеньки. Я хотела последовать за ним, но Рейчел остановила меня, преградив путь, и окинула ироничным взглядом:

— Он не звал тебя, только Лоренса. Пожалуйста, стой, где стоишь.

— Но сэр Джеймс наверняка захочет повидаться со мной... — задохнулась я от возмущения, но в этот момент на сцене появилась моя мать. Она подбежала ко мне и обняла за плечи.

— Пошли, Верунчик. Ты ничем не сможешь помочь, — сказала она. —

— Но я хочу повидать его! — закричала я и опрометчиво добавила: — Он же мой дедушка, — я имею право! Скажи ей!

Но Рейчел совершенно не удивилась, только смертельная ненависть исказила ее красивое лицо.

— Верунчик, он вряд ли узнает тебя, — проговорила мама. — Он умирает.

Я вырвалась из ее объятий:

— Кто это сказал? Кто видел его, кроме мисс Форрестер?

На этот раз ответила Рейчел:

— Не думай, что имеешь право вмешиваться. Я — дипломированная медсестра и его сиделка. — На лице ее играла ледяная улыбка. — И я выполняю предписания доктора Вайбурна. Так что иди на свою половину.

— Почему нет доктора? Ты не хочешь, чтобы он приезжал? — начала я, но тут же зажала рот руками, вспомнив, что Лоренс просил меня быть поосторожнее и держать подозрения при себе.

Но было уже слишком поздно. Рейчел побагровела, потом стала белой как полотно. Глаза ее сверкали.

— Да как ты смеешь?! — задохнулась она. — Как ты смеешь говорить такое? Глупая, вечно влезающая не в свое дело девчонка, ты еще пожалеешь об этом! Знаешь ли, у твоего деда не было времени переписать завещание. Лоренс Бракнелл — все еще его наследник, так что если ты думаешь, что имеешь право диктовать тут свои условия, то глубоко ошибаешься. Это не твое дело, и ты никогда не принадлежала этому дому, и теперь уже никогда не будешь принадлежать!

— Верунчик, умоляю, пойдем отсюда, — прошептала мать, бледная и встревоженная.

Но я потеряла над собой всякий контроль и налетела на Рейчел, как фурия.

— А тебе-то какое дело до всего этого?! — кричала я. — Какое ты имеешь право командовать мной в доме моего деда?!

Ледяная улыбка вновь вернулась на лицо Рейчел.

— А вот имею! Пора бы поставить тебя в известность, что я собираюсь замуж за Лоренса Бракнелла. Так что в скором времени стану хозяйкой Большой Сторожки, и тогда здесь не найдется места ни для тебя, ни для твоей мамаши.

Меня так поразило это заявление, что я потеряла дар речи и стояла на ступеньках, дрожа всем телом. Мама пыталась утащить меня.