Пусть евреи получат Иерусалим; это они сделали его знаменитым.

Тем, кто приезжает в Италию посмотреть на руины, в будущем не придется искать Помпеи.

То, что он великий человек, я не отрицаю, но то, что он привел страну на грань разрухи, не может отрицать никто.

Никогда не слышал, чтобы великий атлет был великим генералом. Единственное исключение — итальянцы. Там генералы могут счесть полезным иметь качества хорошего бегуна.

Муссолини не мог удержаться от соблазна ударить распростертую Францию… Безумные мечты об имперской славе, жажда к захвату, к добыче, надменность долго необузданной тирании.

Какими дураками были члены японской правящей касты — навлечь на себя могучую, скрытую военную энергию великой Республики, и все ради подлой, убогой засады.

Все начали совать свои лапы в блюдо с едой и вспомнили за этой приятностью, что пальцы были сделаны раньше вилок… Танцоры и танцовщицы были одеты в простыни и лоскутные одеяла и выглядели, как охапки отходов с хлопковой фабрики… Музыка, рев, гоготание и тамтамы звучали на протяжении всей трапезы и являли собою мастерский каталог диссонансов.

Это очевидная правда, что евреи, рассеянные по миру, должны иметь национальное сосредоточение, национальный дом, где часть из них могут воссоединиться в Палестине. И где же такому дому быть, как не на земле Палестины, с которой они на протяжение более чем 3000 лет были так близко и так глубоко связаны?

Слишком большое напряжение было пущено через кабель, и кабель расплавился. Это может быть причиной, чтобы изменить напряжение или изменить кабель, но вовсе не причиной объявлять электричество слишком опасной для цивилизации вещью.

Польша спасла себя посредством напряжения сил и спасет Европу посредством своего примера.

Было бы жаль так накормить польского гуся немецким пшеном, что он умер бы от несварения.

В этой земле поразительных парадоксов добро оборачивается злом, и зло оборачивается добром. Золотые шахты, столь нужные при постоянном бюджетном дефиците, стали для страны величайшим проклятием, наполняя землю кровью и огнем и оставляя ее в долгах и во вражде.

Некоторые думают, что лучшая политика в отношении Испании — рисовать грубые и комические карикатуры на генерала Франко.

Буры были наиболее гуманными среди белых людей… Для бура уничтожение жизни белого человека, даже на войне, было скорбным и ужасным событием. Они были самым добросердечным врагом, с которым я когда-либо воевал на четырех континентах, где мне посчастливилось нести военную службу.

Мы покинуты в скорби и тоске среди темноты, пока не засияют звезды и не напомнят нам, что есть что-то за пределами ночи.

«Безумный фанатизм» — это унижающий отзыв о дервишах со стороны их врагов. Я считаю его жестокой несправедливостью. Не может быть храбр тот, кто не признает благородных побуждений этих воинов Ислама, и не поймет, что они погибли, дабы смыть со своей чести пятно поражения. Почему должны мы считать безумством в дикаре то, что в цивилизованном человеке считаем благородством?

В день после битвы при Омдурмане мне выпало хоронить уланов 21 — го полка, умерших ночью от ран. Теперь, девять лет спустя, в совсем иных обстоятельствах, после путешествия с другого конца Африки, я снова был в этом угрюмом месте, где было пролито столько крови, и снова стоял над открытой могилой. Желтые разливы ушедшего солнца все еще стекали с пустыни, и звук погребальных салютов разбил ее тишину.

Война никогда не платит дивиденды по вложениям.

Война не всегда ждет, пока все участники готовы. Иногда она приходит, когда никто не готов. Иногда она приходит, когда одна страна считает себя менее неготовой, чем иные. Или когда одна нация ожидает, что время делает ее не сильнее, а слабее.

Послушав, что говорят, можно подумать, будто лучший способ выиграть войну это чтобы все страны-участники были представлены на всех военных советах и во всех структурах, и что с каждым нужно консультироваться, прежде чем делать что-либо. На самом деле это вернейший способ проиграть войну.

Неожиданность, напор и скорость — суть всех морских высадок на берег.

Нет ничего более захватывающего, чем… повторяющиеся взрывы снарядов, стук осколков, врезающихся в сталь вагонов, свист пуль, рычание и пыхтение мотора — несчастного, истязаемого существа, получившего попадания не менее дюжины снарядов, каждый из которых, попади он в котел, мог положить всему конец, — ожидание конца, осознание бессилия, сменяющие друг друга надежда и отчаяние…

«Сэр, я имею честь уведомить Вас, что, поскольку я считаю, что у вашего правительства нет никакого права удерживать меня в качестве военнопленного, я решил сбежать из-под вашего ареста… Понимая, что мне больше не представится случай увидеться с Вами в этих обстоятельствах, я использую эту возможность донести до Вас, что считаю ваше обращение с военнопленными правильным и гуманным и что я не вижу оснований жаловаться на него. Возвратившись в расположение британских частей, я сделаю публичное заявление об этом.

Я должен также поблагодарить Вас лично за Вашу вежливость ко мне и выразить надежду, что мы встретимся снова в Претории при других обстоятельствах. С сожалением, что не могу попрощаться с Вами более церемониальным образом, Имею честь быть вашим самым покорным слугой,