Ехали по какому-то незнакомому мне маршруту – наверное, в объезд вечерних пробок, – и первые минут пятнадцать после того, как я назвала адрес, молчали. А потом поручик вдруг резко вынул что-то из кармана и протянул мне, не отрывая взгляда от дороги. Я автоматически подставила ладонь, куда упал мой скромный гвоздик с зеленым блестящим камешком.

– Спасибо, – невольно улыбнулась я.

– Не за что.

– Майор, а…

– Ян.

– Что?

– Меня зовут Ян… напарница.

– А я Соня.

– Уж помню, – хмыкнул Ржевский. То есть, Ян.

– По поводу напарницы… – Я замялась, прокашлялась и продолжила: – Я честно постараюсь не мешать. Вы… ты же понимаешь, как у нас все, и…

– Ты не помешаешь, – оборвал он. – Даже поможешь.

– Да?

– Да. Слушай, давай начистоту. Я ненавижу игры, пусть этим политики страдают. Я следователь и, смею надеяться, хороший. И прекрасно понимаю, что мне особо нечего противопоставить магам. Обычно. Но в этот раз они сами себя перемудрили. Вручили мне козырь. Тебя.

– Меня?

Неприкрытое удивление в моем голосе его рассмешило.

– Да, тебя. Может, во всяких вуду-юду ты не сильна, зато знаешь матчасть. И видишь всякое, что мне недоступно. Я ж заметил. Лучшего консультанта не найти. Поможешь, и мы с тобой в легкую утрем нос этим твоим… коллегам. Тогда и посмотрим, от кого толку как от зеленки.

Меня что, пытаются защитить от своих же? Я даже слегка подвисла, а Ян понял мое молчание по-своему.

– Или тебе дали четкие инструкции мне мешать?

– Нет, что ты, – быстро выпалила я. – Шеф просто назначил меня представителем управления в этом деле. Никаких инструкций!

– Ну если ты не считаешь добросовестное расследование убийства предательством своего сообщества… – Он не закончил, давая мне время решить, а я всерьез задумалась.

А предательство ли это? Я ведь не нарушу никаких приказов. Да, выдаваемую майору информацию придется дозировать, но по мелочи-то я могу ему помогать? Те же сведения о проклятии оказались никакими не секретными – вон даже охотники при людях открыто об этом болтали. Надо просто освежить в памяти универские лекции, и все.

Я широко улыбнулась:

– Не считаю. Кое-кому…

«…утертый нос не повредит», – вот, что я собиралась сказать. Не успела.

Слова застряли в горле, когда на дороге перед нами внезапно вспыхнуло очень знакомое, а оттого еще более пугающее небесно-голубое кольцо портала, и как Ян ни жал на тормоз, машина все равно благополучно в него влетела.

Остановились мы уже по ту сторону. Прямиком на пустыре за новостройкой, в которой я жила. Экспресс-доставка.

Ян сидел, крепко вцепившись обеими руками в руль, и не мигая глядел перед собой.

– Что за?..

– Это… все хорошо. Я разберусь, – пробормотала я, неловко отстегивая ремень, хотя, если честно, слабо представляла, как буду разбираться.

Но когда я вывалилась из машины, водительская дверь тоже распахнулась, и на улицу уверенно выбрался Ян. Кажется, мое «я разберусь» его не впечатлило.

– Ну и кого винить за твое полумертвое состояние? Его?

Я на секунду зажмурилась и только потом обернулась на голос.

Плюс: в кои-то веки она винит кого-то помимо меня.

Минус: в таком виде я перед бабушкой еще не представала.

Глава 5

– Побудь здесь. Если там не опасно, я свистну.

– А если опасно?

– Заору.

(с) Терри Пратчетт

При общении с представителем старшего поколения Зеленцовых действуют почти те же правила, что и при встрече с лосем в дикой природе. Для начала, думаю, лучше в принципе не попадаться ему на пути. Но коли уж вас подвело везение или здравый смысл, то вариант только один: замереть, ни в коем случае не делать резких движений и не пытаться убежать – бесполезно.

Бабуля, конечно, не сохатый, следом не кинется, но пульнуть чего-нибудь вдогонку может. Или найдет позже, и тогда уж точно мало не покажется…

А главное – не ведитесь на эту невинную внешность: милейший пучок седых волос, круглые очочки и чуть приподнятые в вечной улыбке уголки губ. Бабуля очень тщательно подбирала свой нынешний образ, разрываясь между двумя вариантами, и с тем же успехом могла остановиться на черном парике, развевающемся плаще и кроваво-алой помаде, что, по-моему, было бы гораздо честнее по отношению к окружающим.

И нет, я не преувеличиваю, не драматизирую и не демонизирую дражайшую родственницу. Я ее, вообще-то, люблю едва ли не сильнее, чем родителей, боюсь почти так же, как призраков, и безмерно уважаю, а потому я объективна, как никто.

Итак, картина маслом: я – в перепачканной мятой одежде, пчелиных вязаных носках и резиновых тапочках и с прической а-ля «одуванчик полевой»; бабуля – с неизменной улыбкой и в белоснежном брючном костюме посреди грязного пустыря, и поручик Ржевский, задумчиво сдвинувший брови и застывший в несколько нелепой позе, с одной ногой на улице, а другой – в машине, потому что кое-кто (не будем показывать пальцем) обездвижил его заклинанием.

Смеркалось.

– Я слушаю, – все тем же «ласковым» тоном произнесла бабушка, пока я боролась с желанием запрыгнуть обратно в салон автомобиля и запереть дверь.

– Ба-а-а… зачем ты его так?..

– А ты хочешь, чтобы он стал свидетелем нашей беседы? – деловито уточнила она.

– Нет. Нет, просто…

– Ну и чудненько. Мальчик милый, но пустой, а я слишком устала, чтобы следить за каждым своим словом.

– Как порталами направо и налево светить, так не устала, – буркнула я.

– Что-что?

Казалось бы, шесть букв, а у меня аж внутренности свело, но, раз уж начала, отступать нельзя – сожрут с потрохами.

– Портал, говорю, почему не скрыла?

– Как это, не скрыла? – нахмурилась бабуля и сделала несколько затейливых пасов руками. – Все скрыла, что ж я, совсем уже что ли…

– Не знаю. – Я наконец отлепилась от машины и обхватила себя за плечи, не решаясь подойти ближе. – Майор его видел, пытался затормозить. И остальные на проспекте тоже, я слышала визг шин и крики. Может, и авария была, но мы уже сюда вылетели.

Бабуля вперила в меня суровый взгляд, явно пытаясь определить, а не вру ли я в надежде увильнуть от разговора. Но то ли я сегодня оказалась какой-то нечитаемой, то ли она не поверила собственным глазам, потому что после напряженной минутной паузы из строгого черного клатча на свет появился белый телефон, и бабушка не по годам проворно заскользила пальцами по сенсорному экрану.

– Ало, Володя? Да… да, здесь. Точно? Хм… Жертвы? Ну и славно. Нет, не нужно. Конечно. Разберемся.

Из этой краткой беседы я сделала два вывода: во-первых, любимый дядюшка тоже в городе, и во-вторых, авария таки случилась, потому что бабушка нахмурилась еще сильнее и даже мимолетно прикусила губу – жест крайне редкий и в полной мере демонстрирующий ее растрепанные чувства.

Что же творится в этом безумном, безумном мире?

Что-то для себя решив, бабуля кивнула:

– Ладно, идем. Обсудим все в квартире. – И развернувшись, поплыла к моей высотке, будто и не касаясь ступнями грязной неровной земли.

И это на каблуках. Я даже в тапочках буду тут запинаться через шаг.

Для справки: моей бабушке семьдесят четыре года, выглядит она на двадцать лет моложе, а соображает порезвее современных подростков.

Вот только сейчас упустила одну весьма значительную деталь.

– А как же майор? – Я растерянно уставилась на живое изваяние по другую сторону машины.

Бабуля оглянулась через плечо:

– Подправят память и отвезут домой.

– Нет!

Не знаю, какой бес в меня вселился, но подобное обращение с человеком, пять минут назад предложившим мне шанс поквитаться с обидчиками, показалось верхом несправедливости.

Коррекция памяти на самом деле не так страшна. В глубинные слои никто вмешиваться не станет, это все же уголовщина, а чуть изменить события последнего получаса… на Ржевском это никак не скажется. Уверена, всех остальных свидетелей явления портала ждет примерно то же самое, только в меньших масштабах.