Хоуп присела за стол.

— Как ты узнала?

Темные, словно спелая малина, губы тронула лукавая улыбка.

— «Когда дерево падает, обезьяны разбегаются».

Хоуп тоже улыбнулась, услышав китайскую пословицу. Эллен имела обыкновение постоянно цитировать свою бабушку, а та была кладезем житейской мудрости. Однако чаще всего Хоуп никак не могла взять в толк, какое отношение к сложившейся ситуации имеет та или иная пословица. Очередная сентенция Эллен тоже не исключение.

— Я не знала, что твоя бабушка была знакома с Пэйсом, — поддела помощницу Хоуп.

Девушка слегка пожала плечами:

— Я имела в виду не Пэйса, а тебя. — Эллен замолчала, ее глаза вопросительно смотрели на Хоуп. — Я видела вас обоих на свадьбе у Сюзанны в прошлый уик-энд. Он все еще небезразличен тебе?

Хоуп вздрогнула, собирая бумаги со стола.

— Тебе разве нечем заняться?

Эллен направилась к двери и насмешливо заметила:

— Клиенты, которым вы назначили на десять часов, уже пришли. Я позову их, мэм.

Два часа спустя Слейтеры покидали офис. Хоуп смотрела вслед молодой паре и вспоминала свою собственную свадьбу.

Обычно она старалась не вспоминать об этом событии, вернее, не позволяла себе вспоминать, потому что не хотела думать о Пэйсе. Мысли о нем всегда причиняли боль. И все же что-то в этих влюбленных молодых людях, в их понимающих взглядах и нежных прикосновениях напомнило Хоуп о первых днях супружества.

Голос Эллен отвлек Хоуп от грустных мыслей:

— Так что, Слейтеры воспользуются нашими услугами?

— Они еще не решили, так что скрести пальцы. Если все получится, у нас будет много работы. У них полно денег, и они тратят их без сожаления. Им наверняка захочется получить все самое лучшее.

— Отлично. Раз у них есть деньги, мы им это обеспечим.

Хоуп хотела что-то ответить, но слова застряли у нее в горле, потому что в этот момент дверь распахнулась. На пороге стоял Пэйс Бракстон.

Глава 2

Пэйс медлил, не решаясь войти. Хоуп знала, что впечатление обманчиво, Пэйс никогда ни в чем не сомневался. Ее подозрения оправдались: он пересек выложенный мраморными плитами холл. В каждом его движении и жесте читалась целеустремленность.

Хоуп невольно почувствовала, как у нее перехватило дыхание, и на мгновение она снова стала двадцатитрехлетней девушкой. Во рту у нее пересохло, а ладони сделались влажными. Она подняла руку, чтобы поправить прическу, но пальцы предательски задрожали, и она ужасно пожалела, что не успела освежить макияж. Но глаза Пэйса говорили ей, что это сейчас совершенно неважно. Его взгляд такой же проницательный, как и много лет назад, и Хоуп тут же ощутила знакомую, почти физическую боль, которая исходила откуда-то изнутри и которую мог унять один только Пэйс.

Собственная реакция на происходящее неприятно удивила Хоуп, и она страшно разозлилась и на себя, и на Пэйса.

Пэйс приблизился к ней с таким видом, словно отсутствовал всего несколько часов, а не несколько лет, наклонился, и его губы коснулись ее щеки. При этом со стороны они могли показаться влюбленной парой, любовь которой будет длиться вечно. Все внутри Хоуп сжалось, едва она почувствовала легкий аромат туалетной воды Пэйса, а его прикосновение обожгло кожу.

— Привет, милая, — услышала Хоуп такой знакомый голос. — Как дела?

— Что ты здесь делаешь? — Вопрос прозвучал гораздо резче и грубее, чем ей хотелось. Однако что-либо изменить она была не в силах.

Пэйс вскинул бровь.

— Судя по твоему тону, ты совсем не рада меня видеть. Что случилось?

Хоуп была готова принять в своем офисе кого угодно, но только не Пэйса Бракстона. Не видеть бы его больше никогда. Он часть ее прошлого, которое она оставила далеко позади и не желала, не позволяла себе вспоминать. Это причиняло слишком сильную боль.

— Именно так! — отрезала она. — Я работаю, и у меня нет времени на пустую болтовню. — Она скрестила руки на груди. — Что тебе нужно?

На лице Пэйса отразилось искреннее изумление: похоже, он ничего подобного не ожидал. Хоуп рассмеялась бы, если бы не была так зла. «Если бы я каждый раз получала по пять центов, когда он задавал мне этот вопрос, то была бы теперь богаче, чем он», — подумала она.

— Просто зашел поздороваться, — ответил Пэйс. — Смотрел квартиру в соседней высотке и решил заглянуть к тебе.

Эти слова были произнесены самым дружеским тоном. Такого за ним раньше не водилось.

— Я не собираюсь ссориться с тобой, — закончил он с обольстительной улыбкой.

Хоуп волновала вовсе не ссора, но поняла она это слишком поздно. Пэйс уже взял ее за локоть, и ноги Хоуп — впрочем, как и все тело — предали свою хозяйку, и она послушно пошла за Пэйсом в кабинет.

Обычно ее не так-то легко сбить с толку, но обжигающее прикосновение Пэйса подействовало на Хоуп гипнотически. В голове пронеслись воспоминания о руках мужа, касающихся более интимных мест, нежели локоть, и все эти картины предстали перед ней с пугающей отчетливостью. Через несколько секунд они оказались в полумраке кабинета, который Хоуп считала своим личным.

Стены кабинета были окрашены в спокойный розовый цвет. Хоуп сознательно выбрала для его убранства мягкие тона, ведь пары, приходившие сюда, как правило, очень нервничали и смущались, поэтому задачей Хоуп было сделать так, чтобы они чувствовали себя как можно комфортнее. Вдоль одной из стен располагались широкие диваны, обтянутые мягкой кожей цвета слоновой кости, в углу стоял небольшой столик. Кабинет скорее напоминал гостиную дома на Ривер-Оукс, чем офис. Именно этого Хоуп и добивалась. Клиенты у нее знатные и богатые, и поэтому ей хотелось создать здесь уютную атмосферу.

Но все эти ухищрения нисколько не помогли ей самой справиться с волнением.

Она прошла прямо к столу, стараясь хоть как-то защититься от мужчины, которого когда-то любила. Колени Хоуп подгибались, но она, твердо приказав себе стоять, судорожно схватилась за край полированной столешницы и перевела дух.

Но прежде чем Хоуп успела пригласить Пэйса сесть, как предлагала всем без исключения клиентам, он взял ситуацию в свои руки. Обогнув стол, он встал рядом с Хоуп и посмотрел в окно на небольшой садик, обнесенный со всех сторон стеной. Тюльпаны, ирисы и лилии приветливо кивали ему, покачиваясь на ветру. Среди всего этого великолепия выделялись бледно-красные гиацинты — любимые цветы Хоуп.

— Твой палисадник в цвету, — задумчиво произнес Пэйс. — А что у тебя за ирисы — кружевные или гофрированные? Никогда в этом не разбирался.

Хоуп с удивлением посмотрела на бывшего мужа. Не ожидала она такого вопроса. Садоводство было ее страстью. Странно, что Пэйс проявил к нему интерес.

— Ну? Так какой же это сорт? Гофрированные или кружевные?

Хоуп провела ладонью по стеклу и промолвила:

— Это гофрированные ирисы, Iris cristata. Я собираюсь их пересадить через несколько недель.

Обернувшись, она посмотрела ему в глаза. На свадьбе Сюзанны ей показалось, что он остался прежним Пэйсом, но она ошиблась. Его внезапно проснувшийся интерес к цветоводству — далеко не единственная перемена. Годы добавили морщинок вокруг глаз, а в иссиня-черных волосах поблескивала седина. Перемены нисколько не портили его — напротив, придавали ему еще больше шарма. Это открытие взволновало Хоуп, но она сказала себе, что это ничего не значит. Очередная ложь.

Вернувшись мыслями к цветам, Хоуп произнесла:

— Как только они отцветут, я перенесу их в другое место.

— Они такие нежные?

— Цветы? Да.

Пэйс улыбнулся, и морщинки вокруг глаз стали еще заметнее.

— Как и ты.

Он нежно провел пальцем по ее подбородку, и по телу Хоуп разлился жар, а его слова тронули ее до глубины души.

— Помню, я сидел в своем кабинете и распекал кого-то по телефону. Потом посмотрел в окно и увидел, как ты возишься с цветами. Руки вымазаны в земле, а волосы собраны в узел. Ты выглядела как шестнадцатилетняя девчонка. А на щеке пятнышко грязи. — Он погладил Хоуп по щеке. — Вот здесь. И мне всегда хотелось бросить дела, выйти на улицу и поцеловать тебя.