Тем временем повсюду шли всенародные празднества, лились водопады пива и реки вина. На четыре стороны света выпускали четырех белых гусей, дабы они оповестили всех о приходе нового царя. На всякий случай вслед за гусями к номархам отправлялись вестники с посланиями, скрепленными личной печатью фараона. Не просто царь воцарялся на троне «Гора живущих», нет, всходило новое солнце, в мир являлся тот, кто будет поддерживать установленный Маат миропорядок, ибо даже Нил не разливался без специального брошенного в воду указа фараона!
Фараон считался живым божеством, а божества не умирают. Прежний владыка Египта тоже не умирал — он, как и положено солнцу, «восходил на горизонт», чтобы возродиться к жизни в Дуате, путь в который, как мы знаем, был труден, длинен и опасен. Даже душа самого фараона могла рассчитывать на возрождение и вечную жизнь в царстве мертвых только при условии выполнения десятков сложных ритуалов — ив том случае, если мумия усопшего владыки сохранялась, подобно мумии Осириса. Поэтому неудивительно, что «восшедшие на горизонт» цари Египта отправлялись в Дуат из грандиозных сооружений, вполне достойных наследников великих богов.
Самой большой из всех египетских пирамид является пирамида фараона Хуфу, или, как его называли греки, Хеопса, с именем которого связано множество противоречивых легенд.
«…Хеопс вверг страну в пучину бедствий, — сообщает в своей «Истории» Геродот. — Прежде всего он повелел закрыть все святилища и запретил совершать жертвоприношения. Затем заставил всех египтян работать на него. Так, одни были обязаны перетаскивать к Нилу огромные глыбы камней из каменоломен в Аравийских горах (через реку камни перевозили на кораблях), а другим было приказано тащить их дальше до так называемых Ливийских гор. Сто тысяч людей выполняло эту работу непрерывно, сменяясь через каждые три месяца. Десять лет пришлось измученному народу строить дорогу, по которой тащили эти каменные глыбы, — работа, по-моему, едва ли не столь же огромная, как и постройка самой пирамиды…
…Хеопс в конце концов дошел до такого нечестия, по рассказам жрецов, что, нуждаясь в деньгах, отправил собственную дочь в публичный дом и приказал ей добыть некоторое количество денег — сколько именно, жрецы, впрочем, не говорили. Дочь же выполнила отцовское повеление, но задумала и себе самой поставить памятник: у каждого своего посетителя она просила подарить ей по крайней мере один камень для сооружения гробницы».
Так рассказывает о фараоне Хеопсе, со слов египетских жрецов, Геродот, добавляя, что сооружение Великой пирамиды заняло 20 лет, а возмущенный народ так ненавидел Хеопса и Хефрена, что даже старался не упоминать их имена, называя их чудовищные усыпальницы пирамидами Флитиса — по имени простого пастуха, который пас неподалеку свои стада.
Греческого путешественника часто обвиняли и обвиняют до сих пор в поверхностности и недобросовестности, а то, что он сообщает о Хеопсе, вызывает возмущение многих поклонников Древнего Египта[31]. Например, французский египтолог Кристиан Жак со всем пылом восстает против подобной «извращенной и жалостливой картины».
«Надо сразу развеять глупый миф о тысячах рабов, изнуренных жарой, со спинами, исполосованными бичом, поднимающих под надзором жестокого надсмотрщика камень за камнем на кладку, — протестует писатель в своей книге «Египет великих фараонов». — …Пирамиды не могли быть построены рабами «из-под палки». Совершенство этих памятников исключает всякий подневольный, бездумный труд…сцены в мастабах, гробницах знати, показывают не подневольных людей, а трудолюбивый и счастливый народ».
К сожалению, аргументы подобного рода не очень весомо звучат в стране, чей «трудолюбивый и счастливый народ» вымостил своими костями такое грандиозное сооружение, как Беломорканал. А ведь заключенные Беломорканала зачастую не имели даже тех примитивных инструментов, какими располагали строители Великой пирамиды: деревья валили без пил, вручную, раскачивая их канатами! Что же касается изображений «трудолюбивого и счастливого народа», вспомните рельефы, которые украшают, скажем, залы московского метрополитена — вряд ли их можно считать правдивыми иллюстрациями к жизни в стране «победившего социализма».
«Тот, кто имеет представление об эпохе строительства пирамид, знает, что их возводили гениальные мастера, знатоки своего дела, камнетесы, геометры, специалисты по подъему тяжестей», — утверждает восторженный француз.
Но нетрудно понять, что сколько бы подобных специалистов не было в Древнем Египте, без помощи тысяч простых рабочих им никогда не удалось бы соорудить пирамиду объемом 2 520 000 кубических метров. Поэтому сведения Геродота, которые Кристиан Жак называет «низкой клеветой» и «сомнительными анекдотами», кажутся все-таки куда более близкими к истине, чем картина, которую рисует французский поклонник великодушных и добрых египетских фараонов: свободные счастливые люди, объединенные в рабочие отряды, радостно трудятся под руководством мудрых зодчих, вдохновляемых просвещенными гуманными владыками… Причем последние являются образцом заботливых «отцов народа» и даже войны ведут явно не для того, чтобы расширить свои владения и захватить добычу, а исключительно с целью укрепления мира в Египте и… во всем мире.
До боли знакомая картина — не хватает только соревнования между рабочими отрядами за звание ударной бригады! Кстати, всех, кто помнит о не столь далеком прошлом нашей страны, на интересные мысли могут навести названия некоторых отрядов, трудившихся на строительстве пирамиды Хеопса: одна команда называлась «Хуфу пробуждает любовь», другая — «Белая корона Хуфу могуча»… Кое о чем может рассказать также раскопанный археологами поселок строителей, живших в длинных казармах-бараках западнее Великой пирамиды. Этот поселок окружала высокая каменная стена — по мнению одних, возведенная для защиты трудящихся от песка пустыни и от хищников, а по мнению других — построенная для предотвращения побегов рабочих, в которых Хуфу так и не сумел пробудить любовь. Во всяком случае, любовь к столь почетному делу, как строительство его усыпальницы.
Но каким бы образом ни строилась Великая пирамида Хеопса, она действительно была и остается великой. Эта рукотворная гора, сложенная из 2 500 000 каменных блоков, первоначально имела высоту 146,7 метра (сейчас — 137,3 метра). Подсчитано, что внутри усыпальницы Хеопса могли бы поместиться дворцы всех ныне царствующих владык, а вес ее (около 7 млн тонн) превышает тоннаж всего военного флота США!
Сын Хуфу фараон Хафра (греки называли его Хефреном) воздвиг себе пирамиду всего на 3 метра ниже отцовской. Эти две громадины в Гизе вплоть до XIX века оставались самыми высокими созданиями человеческих рук, пока в 1880 году их не превзошли две надстроенные башни Кельнского собора, а в 1889 году — Эйфелева башня.
И все-таки о самих создателях величайших египетских пирамид известно на удивление мало. Геродот называет Хефрена таким же безжалостным правителем, каким был и его отец, а вот о фараоне Менкауре (по-гречески — Микерине), тоже достроившем для себя пирамиду, греческий историк рассказывает как о добром и кротком, но несчастном правителе. Согласно преданию, Менкаура сперва потерял любимую дочь, а потом царю было предсказано, что ему осталось жить всего шесть лет. Чтобы обмануть судьбу, фараон начал проводить дни и ночи в пирах, превращая день в ночь и пытаясь таким образом приравнять шесть лет к двенадцати. Кстати, интересно звучит название одной из бригад, трудившихся на строительстве пирамиды этого царя, — «Менкаура-пьяница» (или, в более мягком переводе, — «Менкаура опьяненный»).
Также любопытен ответ богини Маат посланным к ней гонцам фараона, спросившим, отчего злодеям Хуфу и Хефрену была отпущена столь длинная жизнь, а добродетельному Менкауре — столь короткая.
— Именно потому, что фараон так добр и справедлив, я и сократила срок его жизни, — ответила богиня. — Египту суждено было претерпевать бедствия 150 лет, и Хуфу и Хафра это поняли, а Менкаура не понял.
31
В защиту Геродота следует сказать, что он всегда использовал все доступные ему источники, от официальных документов до рассказов очевидцев, причем ко многому, что рассказывали его многочисленные местные информаторы, относился весьма критически. «Я передаю то, что мне рассказывали, но я не обязан в это верить», — неоднократно повторяет Геродот. Греческий путешественник старался собрать как можно более полные сведения о любой стране, где он бывал, но был лишен возможности лично проверить все, что ему говорили. Зато он всегда старался интерпретировать собранные факты, опираясь на логику и здравый смысл — в этом у него не мешало бы поучиться тому же Эриху фон Деникену, чьи расчеты, посвященные Великой пирамиде, пестрят нелепейшими ошибками. А цифровые данные Геродота о пирамиде Хефрена удивительно точны.