Маршрут триумфа был строго определен: торжественная процессия двигалась от Марсова поля через весь Город к храму Юпитера на Капитолии. В начале пути процессия проходила через триумфальные ворота, совершая обряд очищения.

На Капитолии триумфатор совершал жертвоприношение. Юпитеру посвящали часть добычи, золотую корону победителя и венок триумфатор возлагал к статуе Юпитера. Здесь же полководец слагал с себя триумфальные знаки отличия и возвращал одежду в храм. Первый день триумфа заканчивался пиром на Капитолии. Этот пир давался в честь и людей, и богов. Ведь триумфу боги радовались не меньше людей.

Потом еще несколько дней подряд устраивались пиры для воинов и граждан, солдатам раздавали подарки из военной добычи.

Во времена императоров триумфальные зрелища растягивались уже не на дни, а на месяцы. Торжества в честь Дакийских побед Траяна продолжались сто двадцать три дня. Воинам были розданы из добычи богатые подарки. На этих праздниках истребили 11 000 диких зверей. На аренах дрались 10 000 пар гладиаторов.

Последний триумф в Древнем Риме устраивался в 403 г. н. э. в честь победы Гонория и Стилихона над готским войском.

Римская республика была государством людей отнюдь не равных.

Патриции заседали в сенате, патриции становились консулами, а во время голосования в комициях голоса патрициев были решающими. Так, например, к голосованию первой призывалась триба, которая по данному вопросу непременно проголосует «как надо». Голосование этой первой трибы зачастую оказывалось решающим. Плебеи, правда, тоже обладали правом голоса, да только голоса их мало что значили. Зато у них было право воевать и умирать за Рим.

Жизнь была довольно однообразной — провели зиму, посвятили мертвым малые дары, посеяли, пошли воевать. Вернулись с войны, собрали урожай, отпраздновали и победы, и уборку хлеба. Так и год прошел. Воевали поблизости от городских стен, что не отнимало много времени. Обычно кто-нибудь нападал на Рим: то эквы, то сабиняне, то вольски. Если никто не являлся из-за рубежей, римляне отправлялись воевать сами: мстить за «неразумные набеги», так что редкий год обходился без войны. Огорчительно, но не всегда побеждали: порой противник вытаптывал римский урожай, горели дома в окрестностях Города. Так что для многих и победы оказывались не особенно прибыльными. Однако ясно, что античные историки явно преувеличивали жестокость этих мелких сражений. Длились такие походы обычно недолго, порой всего несколько дней. Поскольку римляне чаще побеждали, чем их соседи, их потери в сражениях были не велики, население Города росло, несмотря на войны и периодические эпидемии (в войнах принимали участие все граждане, а не профессиональная армия).

Отметим еще одну особенность: сколько бы ни повторялся римлянами тезис «республика превыше всего», жизнь солдат-граждан ценили. Консул мог угодить под суд за то, что во время сражения бросил без помощи один из отрядов. В случае больших потерь победа не радовала. Приведу цитату из Тита Ливия: «Он (консул) добыл победу, но отнюдь не бескровную. Гибель сограждан принесла больше горя, чем поражение врагов — радости». Однако чем больше рос Город, чем шире раскидывались его владения, тем более кровавыми становились сражения. А уж когда пришлось столкнуться с армией хорошо обученной и профессиональной, когда действительно пошла схватка не на жизнь, а на смерть, то есть с Ганнибалом, тогда началась совсем другая война. И другие потери.

Однако вернемся к нашему рассказу. За службу в армии денег в те годы римлянам не платили. Надеяться можно было лишь на добычу и на краткость компании. Ну а если враг вытоптал твои посевы, угнал скот и сжег дом? Тогда выход был один: брать деньги взаймы у ростовщиков. Но с ростовщиками не всем удавалось расплатиться. Выходило так, что многие попадали в кабалу, оставаясь при этом римскими гражданами и — что самое важное — должны были идти на войну и сражаться за Рим, а возвращаясь, попадали назад — в подчинение к заимодавцам, под плети и в колодки. Власть имущих такое положение не смущало, зато терпение полусолдат-полурабов иссякло, и все они, как и большая часть плебеев, собрались на форуме, требуя у сената и консулов ответа. Консулами были Аппий Клавдий и Публий Сервилий (495 г. до н. э.). Аппий Клавдий предлагал употребить власть, схватить одного-другого, в этом случае остальные сами успокоятся. Сервилий хотел действовать мягче, предлагал искать компромисс, но какой, и сам не знал. Но тут, как на зло, случилась очередная война. Сервилий предложил должникам, находившимся в кабале, вступить в армию и идти воевать, обещая полную свободу и прощение долгов. Народ кинулся записываться в армию, война прошла успешно. Но по возвращении данное слово Сервилий не сдержал, Аппий же демонстративно велел всех должников опять отдать в кабалу. Народ, быстро сообразив, что властям на них плевать, стал действовать иначе — должников отбивали у заимодавцев, а во время суда устраивали крики и дебош — дабы никто решения суда не слышал. Так прошел в раздорах целый год. «Неслыханная наглость черни», — возмущались сенаторы. Отговорки всегда находились: «протесты плебеев нарушают целостность государства»; для общего блага надо всем объединиться — и тем, кто закован в кандалы и получает свободу лишь на время, чтобы повоевать и получить новые раны, и тем, кто заседает в сенате. А потом опять началась война — но никто не стал записываться в войска. Сенат собрался и принялся гадать, что делать. Поступило три предложения:

1) Публий Вергиний предлагал обсудить дела только тех, кому Сервий за службу в армии предлагал прощение (дать кое-что кое-кому).

2) Тит Ларций предлагал отменить долговое рабство вовсе (радикалы существуют во все времена).

3) Аппий Клавдий хотел навести порядок. Якобы вся смута не от бед, а от распущенности. «Распустились!», — кричал Аппий Клавдий, — и эхо этого вопля гуляет по миру до сих пор.

В результате был избран диктатор Маний Валерий — брат Публиколы. Валерия уважали, плебеи записались в его войско, повоевали с эквами и вольсками, вернулись. Но опять никто не собирался прощать должников. Как видно, сенаторы надеялись, что такая шарманка будет вечной. Ну, тут даже диктатор Валерий разозлился, выступил в сенате с обличительной речью и досрочно сложил с себя полномочия, потому как данных обещаний выполнить не сумел. Плебеи возмутились. Сенаторы хотели вновь отправить их на войну. Но плебеи поступили по-своему и ушли из города на Авентин. (По другой версии — на Священную гору, находившуюся в 4–5 км к северо-востоку от Рима). Разбили там лагерь и отказывались возвращаться. Тактика получила название secessio (удаление). Патрициям ничего не оставалось, как начать переговоры. Результатом этих переговоров было введение должности двух трибунов.