312 г. до н. э. — год цензорства Аппия Клавдия, знаменитый тем, что Аппий провел первую мощеную дорогу из Рима в Капую (та самая Аппиева дорога) и построил водопровод, о котором написал Фронтин в своей работе «О водопроводах». Длина водопровода около 18 километров, большую часть пути вода текла под землей, и на небольшом участке по акведуку возле Капенских ворот.
Тит Ливий сообщает, что Аппий и его коллега так составили новый список сената, исключили столь многих могущественных и включили столь много «недостойных», что плоды творчества цензоров консулы отказались признать.
Коллега Аппия по цензорству, как и полагалось по закону, сложил свои полномочия через 18 месяцев, Алпий же отказался подчиняться и оставался в должности далее, несмотря на протесты народных трибунов. Но поскольку десять защитников народных прав не были единодушны, то цензору никто не мог помешать, и Аппий с упрямством, свойственным их роду, продолжал исполнять свои обязанности.
А тем временем у Рима явился еще один грозный соперник — Пирр, царь Эпира[33].
По давнему соглашению с греческой колонией в Южной Италии городом Тарентом римляне не могли заходить в его бухту. Однако у римлян был в это время мирный договор с Тарентом, и несколько кораблей вошли в бухту, считая тарентинцев дружественными. Вместо того чтобы потребовать римлян уйти, тарентинцы напали внезапно на стоящие в гавани суда, после схватки захватили пять кораблей, экипажи казнили или продали в рабство.
Римляне, измотанные сражениями с самнитами, не желая новой войны, заявили, что сохранят мир, если Тарент выполнит вполне приемлемые условия: выдать зачинщиков избиения, отпустить пленников и уступить Риму Турины. Однако Тарент решил выбрать другой путь и обратился к царю Эпира Пирру, решив, что лучше подчиняться царю-греку, чем римлянам. При этом тарентинцы почему-то вообразили, что Пирр будет за них воевать, а они — пользоваться плодами его побед. Однако Пирр, прибыв на место, решил, что тарентинцам нечего сидеть по домам, и тут же призвал их в свои войска. Часть жителей Тарента, рассудив, что искали они чего-то совсем другого, скорее всего — невозможного, бежала из города.
А Пирр отправился на войну с римлянами. Первое сражение он дал римлянам близ Гераклеи, римляне сражались мужественно, но исход боя решили слоны: римляне встретились с боевыми слонами впервые. Лошади всадников пугались запаха слонов и становились совершенно неуправляемыми, а пехота ничего не могла поделать против этих чудовищ. Римляне потеряли в этой битве немало, но и потери Пирра были соизмеримы с потерями римлян.
Однако, потерпев поражение, римляне не пали духом, а набрали новое войско. Пирр решил начать с Римом переговоры о мире и отправил в Город своего посла Кинея, — философа, ученика Демосфена. Киней попытался одарить сенаторов подарками, но те отказались от даров, посланных Пирром. Однако многие готовы были проголосовать за переговоры. И тут в сенат явился Аппий Клавдий.
Из-за своей слепоты и старости он удалился от дел, но, узнав о посольстве Пирра, велел рабам отнести себя в курию. Здесь, опираясь на плечи своих сыновей, он обратился к сенаторам с речью. «До сих пор, римляне, я никак не мог примириться с потерею зрения, но теперь, слыша ваши совещания и решения, которые обращают в ничто славу римлян, я жалею, что только слеп, а не глух. Где же те слова, которые вы всем и повсюду твердите и повторяете, слова о том, что если бы пришел в Италию великий Александр и встретился бы с нами, когда мы были юны, или с нашими отцами, которые были тогда в расцвете сил, то не прославляли бы теперь его непобедимость, но своим бегством или гибелью он возвысил бы славу римлян? Вы доказали, что все это было болтовней, пустым бахвальством!» (Плутарх). Слова Аппия пристыдили сенаторов, и они послали Пирру такой ответ: Рим не ведет переговоры, пока солдаты противника топчут итальянскую землю.
Сенат показался Кинею сборищем царей — с таким достоинством держались сенаторы, а сам римский народ чем-то вроде лернейской гидры, многоголового существа, у которого отрастали новые головы, стоило отрубить одну из них.
Занятно, как Пирр и римляне обменивались взаимными услугами. Подобные сцены могли бы послужить украшением любого рыцарского романа. Так, царь позволил пленным под честное слово вернуться в Рим навестить семьи и провести в Городе Сатурналии. Однако и римский сенат велел всем вернуться в плен к царю и сдержать слово.
Потом к римскому консулу врач Пирра прислал письмо. Служитель Эскулапа предлагал отравить своего царственного пациента ядом, если, разумеется, римляне ему заплатят. Однако консулы ничего не заплатили за столь сомнительную услугу, а, напротив, отправили царю письмо с предупреждением. Пирр оценил благородный жест и отпустил всех пленных без выкупа.
В 279 г. до н. э. вновь произошло сражение — на этот раз близ города на юге Италии Аускула. Пирр выиграл и эту битву, но опять не нанес решительного поражения. Римляне придумали способ борьбы со слонами, впрочем, не слишком успешный, и были вынуждены отступить. Однако Пирр опять, как и в битве при Гераклее, понес большие потери, сам он был ранен дротиком в руку, самые лучшие из его полководцев и солдат погибли. Кто-то стал поздравлять царя с победой. «Если мы одержим еще одну победу над римлянами, то окончательно погибнем», — ответил царь.
Так вошло в историю выражение «Пиррова победа».
Впрочем, практически все победы над Римом — Пирровы. Потерпев поражение, Рим собирал силы вновь и рано или поздно, разбивал врага. И так было до тех пор, пока властитель мира не одряхлел и не склонил седую, покрытую позолотой роскоши голову, под топор варваров.
Но до тех времен еще далеко, а пока с Римом не может сладить Пирр, великий полководец эллинистического мира.
Слава Пирра как полководца росла день ото дня, но с каждой новой битвой он не приобретал, а лишь терял.
В 279 г. до н. э. римляне заключили договор с Карфагеном, по которому обязались помогать друг другу.
Перед Пирром в Италии стояли почти неразрешимые задачи. Этот царь был воином, искателем приключений, но отнюдь не организатором. Рим не желал заключать мир, с Тарентом тоже все складывалось не просто. Что делать? Ну, конечно же, отправиться в Сицилию и воевать там с карфагенянами, тем более что об этом просят сицилийцы, как раньше просили тарентинцы. Неважно, что жители Тарента умоляли царя не бросать их на произвол судьбы. Он займется их делами, когда вернется. Пусть подождут своей очереди. И Пирр отправился в Сицилию. Здесь его встретили с восторгом, города один за другим переходили на его сторону, а карфагеняне стали предлагать мир. Мир? Зачем Пирру мир? Он мечтает о новых подвигах. Пусть пунийцы полностью освободят Сицилию, вот тогда и поговорим. Впрочем, говорить пока не о чем — Пирра ждет новая война в Африке. Ведь теперь у него в распоряжении ресурсы всей Сицилии. И он стал набирать гребцов на свои галеры, становясь все более требовательным. Искатели приключений легко превращаются в тиранов. Дело дошло до того, что царь казнил одного из тех, кто позвал его в Сицилию. Другой его ярый сторонник бежал. Становиться гребцами и отправляться воевать в Африку сицилийцы не хотели. Тут очень кстати пришло послание из Тарента — царя вновь просили о помощи. Отлично! Раз дело в Сицилии не ладится — отправимся назад в Италию. Но счастье изменило искателю приключений. Карфагеняне потрепали его флот при возвращении, а мамертинцы[34] напали на него во время высадки. Пирр был ранен мечом в голову. Один из варваров огромного роста стал вызывать царя, если тот еще жив, на бой. Пирр вышел — залитый кровью и разъяренный, и, не дав противнику нанести удар, рассек наглеца сверху донизу.