Она бы не придала никакого значения сказанному, однако через несколько месяцев один из близнецов умер. Так и остались в ее памяти впечатления посторонних людей, глядевших на ее малышей: Франсуа — изящный, беленький, красивый, а Шарль — едва ли не урод…

От купели близнецов принимал Пьер — их старший брат. А кто еще участвовал в церемонии? И кто вообще мог позаботиться об этих двух маленьких и беззащитных существах? Таких людей было немало.

Семья Перро к тому времени состояла из шести человек. Отец, Пьер Перро, родился в городе Турне и происходил из семьи буржуа. Двумя поколениями раньше его предки были торговцами. Пьер Перро уже отошел от этой профессии. Он получил хорошее образование и стал преуспевающим адвокатом парижского парламента. Мать — урожденная Пакетт Леклерк — происходила из дворянского сословия и была весьма богата. Уроженка провинции Иль-де-Франс, она любила повторять, что родилась на острове: ведь Иль-де-Франс в переводе — остров Франции. Пять речек окружают земли провинции: Сена, Марна, Уаза, Эн и Урк. «И заметьте, — добавляла она, — столица провинции Иль-де-Франс — не какой-нибудь городишко, а Париж!»

Пакетт Леклерк была прихожанкой той же церкви Сент-Этьен дю Монт, куда ходил и Пьер Перро, и их взоры впервые встретились здесь. Была ли любовь? Возможно. Но главной причиной их брака, несомненно, стал материальный расчет: Пакетт Леклерк принесла мужу большое приданое и укрепила состояние будущей семьи.

Через год после свадьбы, в 1609 году, родился первенец Жан, будущий адвокат.

2 апреля 1611 года родился Пьер Перро, будущий генеральный сборщик финансов Парижа.

25 сентября 1613 года родился Клод Перро, будущий медик и архитектор, автор проекта всемирно известной галереи Лувра.

7 июня 1624 года родился Николя Перро, будущий доктор Сорбонны.

Этой семье предстояло сыграть значительную роль в жизни Франции. Славу ей принес Шарль.

Франсуа же не суждено было принять эстафету у старших братьев. В июле 1628 года он умер.

Когда гробик с тельцем Франсуа выносили из дома, маленький Шарль вдруг зарыдал во весь голос. В этой суматохе, вызванной смертью одного из близнецов, его плач был так некстати: он отвлекал и раздражал. Кормилица Розалина расскажет потом, что мальчик еще долго после ухода взрослых не мог успокоиться и плакал так горько, будто понимал, что потерял брата.

Надо полагать, все так и было. Современная наука подтверждает, что разделение близнецов всегда жестоко влияет на них. В отрочестве это, как правило, менее болезненно, в детстве — почти смертельно. Смерть же одного из близнецов ощущается другим как невосполнимая утрата. Профессор Марк Сориано приводит примеры, когда оставшиеся в живых близняшки слабели и едва не умирали от горя. И лишь появление младшей сестры или младшего брата — маленького живого существа, о котором нужно было заботиться и которого нужно было опекать, — могло исцелить их.

Семьдесят лет спустя Шарль Перро начнет свои «Мемуары» словами: «Я родился 12 января 1628 года вместе с братом-близнецом, который родился за несколько часов до меня и умер спустя шесть месяцев». Всю жизнь он нес в себе это трагическое воспоминание и считал смерть брата важным событием своей жизни, именно с нее начав свои воспоминания…

Быть может, это чужие воспоминания — воспоминания родителей и братьев, которые часто рассказывали Шарлю о его брате? Возможно. Однако психоаналитическая практика иногда регистрирует поразительные случаи воспоминаний — особенно при эмоциональных потрясениях, когда вспоминается даже первый год жизни. Быть может, в «Мемуарах» Перро приводит те самые воспоминания, которые отложились у него с необычайной точностью?

Ему просто-напросто не хватало брата, словно у него осталась одна нога, или одна рука, или один глаз.

Те, у кого были близнецы, знают, что малыши, просыпаясь в разных кроватках, смотрят первым делом не на мать и не на кормилицу, а друг на друга. Если брат еще спит — малыш тихо играет. А если тот выпростал ножки из-под одеяла и болтает ими — тоже начинает баловаться.

Те, у кого были близнецы, знают, что братья или сестры не хотят ничем отличаться друг от друга, ибо они — нерасторжимое целое. Они одинаково одеваются, у них одни и те же вкусы: очень часто парни любят одну девушку, а сестры-близнецы влюбляются в одного юношу.

Из истории медицины известно, что у близнецов одинаковая температура тела и абсолютно идентичный состав крови. Часто (не всегда, но часто), если приходится удалять аппендикс одному, то буквально через несколько часов аналогичная операция требуется другому.

Встречаются и вовсе поразительные случаи. Когда братья-близнецы, вынужденные расстаться, встретились через 39 лет, оказалось, что у обоих во время обучения были трудности с грамматикой и математикой, что в одном возрасте они прибавили в весе и на одинаковое число килограммов, что оба женаты во второй раз, оба в одном и том же месяце сломали правую ногу, у обоих по трое детей — два мальчика и одна девочка. И когда они, наконец, встретились, то почувствовали необыкновенный прилив сил и хорошего настроения.

У Шарля все было труднее: оставшись в одиночестве, он испытывал неуверенность, словно остался без опоры, и потому, наверное, начал разговаривать и ходить значительно позже своих сверстников. Отец и мать думали даже, что он не вполне нормален, и, может быть, еще и от этого постоянно вспоминали Франсуа, который, по их мнению, вырос бы не в пример удачливее младшего брата-близнеца. Они считали, что малыш еще ничего не понимает, и потому повторяли то и дело имя Франсуа, а Шарль все слышал, все понимал, и его крохотное сердце сжималось от неизбывной тоски по любимому брату, а еще больше — от собственной неуклюжести, особенно из-за постоянных — и, увы, не в его пользу — сравнений с умершим братом.

Впоследствии слуги часто говорили «мадам», что Шарль плачет, забившись в уголок, или вздыхает, как взрослый, и Пакетт Леклерк призывала к себе сына и успокаивала его. Прижавшись к ее груди, он затихал, но ненадолго — стоило ей отстранить его, как она снова видела глаза, полные слез. Может быть, чуткий мальчик чувствовал, что, когда мама прикасалась к нему своими мягкими нежными руками, она видела перед собой не его, а умершего Франсуа? Ведь у них у обоих черты и линии лица были те же, что у нее: густые брови, добрые глаза, широкий лоб, темные пышные волосы, маленький сжатый рот, волевой подбородок! Иногда мать выдавала себя, когда, отчаявшись успокоить Шарля, говорила:

— Как тебе не стыдно плакать! Ты вон живой и здоровый, а мой маленький Франсуа… — и теперь уже она заливалась слезами, а он, прижавшись к ней, пытался ее успокоить, и душа его наполнялась страданием и болью утраты.

А отец в этом случае выражался определеннее:

— Конечно, Франсуа не был бы таким плаксой, как ты!

Пройдет много лет, и Шарль Перро почти в каждой своей сказке поселит близнецов, и всегда страдать будет младший, а старший окажется в более выигрышном положении.

Не от этого ли Шарль Перро вспоминал свое детство как постоянную муку?

А в остальном его ничем не отличали от других. Красиво одевали, возили в карете. Ему дарили игрушки, он ел за общим столом то же, что и родители и братья.

С четырех или пяти лет его любимой игрушкой стал «Замок». Это была точная копия средневековой крепости, высотой в рост мальчика, если считать шпили башен.

Чаще товарищем его детских игр становился Николя, который был старше Шарля всего на четыре года. Но Шарль был не прочь поиграть и с другими братьями, особенно с Пьером, которого очень любил. Он подходил к Пьеру, дергал его за чулки и, глядя едва ли не в потолок, просил: «Играть!»

Нечасто, но старший брат соглашался — ибо и сам любил эту игру — и снимал с замка крышу со шпилями. Взору братьев открывалась внутренность замка: залы, коридоры, комнаты, переходы, лестницы и всюду — крохотная мебель и люди в той одежде, какая у кого должна быть: прислуга ли, хозяева или гости. Головы куколок были вылеплены из воска, а все тельца были деревянными, как и стены и перекрытия замка.