— Ну, в этом я очень сомневаюсь, — перебил кормчего Демокрит.

— Не хочешь верить мне, поверь знаменитому путешественнику Геродоту. Он сам рассказывал мне все это, когда я вез его на своем корабле из Египта.

— Геродот мог ошибаться, как и всякий другой. Пока я не увижу этого своими глазами, я не поверю, что существуют животные без языка.

— Если ты так глуп, что не веришь самому Геродоту, — рассвирепел кормчий, — то вот перед тобой крокодилы: можешь залезть к ним в пасть и проверить. Но о том, что увидишь, тебе придется рассказывать твоим покойным предкам.

После этих слов кормчий замолчал, не желая разговаривать с недоверчивым собеседником. Демокриту не оставалось ничего другого, как отправиться спать, так как быстро стемнело и на берегах, мимо которых проплывал корабль, ничего не было видно. Усевшись на палубе бок о бок и прислонившись спиной к борту, Демокрит и Диагор мгновенно заснули…

Сильный толчок и громкие голоса разбудили Демокрита. Он открыл глаза и увидел, что уже наступило утро. Пробираясь между многочисленными судами, стоявшими на реке, их корабль столкнулся с чьей‑то баржей. Тотчас послышалась разноязыкая ругань. Наконец последний толчок о покрытые зелеными водорослями скользкие сваи причала, корабль остановился, и на берег, брошенная ловкой рукой, полетела с борта веревка. Какой‑то человек на пристани подхватил ее и быстро привязал к торчащему из воды толстому бревну.

Город, к которому причалил корабль, был Навкратис.

КАКОЙ ЯЗЫК САМЫЙ ДРЕВНИЙ?

Сопровождаемый Диагором, Демокрит сошел на берег и направился в город. Первое, что поразило его в Навкратисе, это отсутствие акрополя. Для грека, привыкшего каждую минуту ожидать нападения врагов, крепость казалась необходимейшей принадлежностью каждого города. Проходя по улицам, Демокрит слышал вокруг себя различные греческие наречия: акающий говор дорййцев, привычное аканье ионийцев, характерную речь жителей Эолйды и еще какие‑то вовсе не привычные звучания греческих слов. Пестрота населения казалась никогда еще не бывавшему за пределами Греции Демокриту необычайной: рыжебородые персы, смуглые египтяне, темнокожие нубийцы, греки, эфиопы… Все они так мирно и дружелюбно разговаривали друг с другом, как будто никогда и не враждовали между собой.

— Как им удается жить в согласии? — удивлялся Демокрит, проталкиваясь через толпу. Он и не замечал, что говорит вслух.

— Об этом лучше всего спросить у самих жителей, — сказал молчавший до тех пор Диагор.

— Пожалуй, ты прав, — отвечал Демокрит. — Но прежде нам нужно найти дом Аркесилая. Кстати, он‑то, наверно, и сможет мне все объяснить.

Остановив проходившего мимо добродушного на вид толстого египтянина, Демокрит обратился к нему с вопросом:

— Не знаешь ли ты, где живет Аркесилай?

— А как же! — удивился толстяк. — Кто в Навкратисе не знает Аркесилая и его дом?! Аркесилай весьма почтенный человек, он у нас рыночный староста, а его дом — один из лучших в городе.

— Так проводи меня к нему, — попросил Демокрит. — Я только что приехал в Навкратис и сам не смогу найти дорогу.

Толстяк охотно согласился, и они пошли вместе.

— Я нигде не слышал столько наречий и языков сразу, как в вашем городе, — сказал Демокрит. — Должно быть, жителям трудно общаться друг с другом.

— Нет, — отвечал египтянин, — нисколько не трудно. Постоянно встречаясь с греками и персами, мы с детства говорим на нескольких языках, не прилагая к этому никаких усилий.

— Но, пожалуй, было бы удобнее, если бы все говорили на одном языке. Вам, живущим здесь, легко осваивать одновременно египетскую, персидскую и греческую речь, а мне пришлось немало потрудиться, прежде чем я стал немного понимать язык египтян, говорить по–вавилонски и по–персидски. А каково тем, кто ездит из страны в страну! Целой жизни не хватит, чтобы освоить все языки Востока.

— Конечно, один язык для всех — было бы очень удобно.

Путешествие Демокрита i_009.jpg

Но какой язык выбрать?! По–видимому, надо выбрать язык, который лучше всего подходит для всех людей, — тот язык, который боги дали первым жителям. Мы, египтяне, считали себя самым древним народом на земле, но фараон Псамметих показал, что это не так.

— Как же он это показал? — заинтересовался Демокрит.

И в ответ толстяк рассказал прелюбопытнейшую историю. Хотя события, о которых шла речь, происходили давно, толстяк клялся, что все так и было.

А было вот что.

Псамметих захотел узнать, какой народ самый древний, но выяснить это оказалось непросто. Ни один мудрец не мог дать ясного ответа. Ученые мужи спорили друг с другом, ссылались на древние сказания, но к единому мнению прийти не могли. Увидев, что от мудрецов толку не добиться, любознательный фараон попытался разрешить этот вопрос сам.

— Боги, — сказал он, — создав первых людей, наделили их одновременно и речью. Если я узнаю, какой из существующих языков самый древний, то тем самым я буду знать, какой народ появился первым. Самым же древним, — добавил фараон, — надо считать тот язык, словам которого человек научается сам, а не перенимает их от других людей. Чтобы узнать, какой же это язык, я придумал вот что: пусть у бедных родителей отберут двух новорожденных египетских мальчиков и отдадут их на воспитание пастуху царских коз. Этот пастух глух и нем от рождения, и дети не сумеют перенять у него ни одного слова. Он будет поить мальчиков козьим молоком и приносить им хлеб. Пока я не прикажу, никто, кроме этого пастуха, не должен приближаться к детям.

Прошло несколько лет. Собрал фараон своих приближенных, взял с собою немого пастуха и отправился с ними к лесной хижине, где жили дети. Когда распахнулась дверь хижины, увидели дети немого пастуха, держащего в руках хлеб, и с радостным криком бросились к своему кормильцу. Вырывая у него из рук хлеб, они выкрикивали: «Бекос, бекос!» И, услышав это, повелел фараон своим мудрецам разъехаться по разным странам и спрашивать повсюду, что означает слово «бекос».

Через год вернулся один из посланных и рассказал, что живет в Малой Азии древний народ — фригийцы, у которых слово «бекос» означает хлеб. Тогда собрал Псамметих своих подданных и сказал им:

— До сих пор, египтяне, считали вы себя самым древним народом. Но я взял двух мальчиков из вашего племени, отделил их от родителей и других египтян и терпеливо ждал, на каком языке они заговорят. И оказалось, что первые слова их были фригийские. А это означает, что фригийцы древнее нас, что они самый древний народ на земле.

С этих пор мы уже не считаем себя первыми людьми на земле, — закончил египтянин свой рассказ.

— Если тебе это приятно, — сказал Демокрит, — можешь и дальше считать египтян самыми древними людьми. Твоя сказка еще ничего не доказывает.

— Как ничего не доказывает? — удивился толстяк. — По-моему, все так ясно, что и возразить нечего.

— Во–первых, — сказал Демокрит, — дети могли научиться своему «бекосу» от бэканья коз, и, таким образом, фригийцы здесь ни при чем. Во–вторых, нелепо искать какой‑то первозданный язык. Не было такого языка и не могло быть. Когда в разных местах земли селились люди, им надо было как‑то согласовать свою работу. Для этого они и придумали речь. Речь была сначала очень простой, а со временем стала более сложной, такой, какая теперь. Различия языков объясняются тем, что1 поселений людей было много и они не общались друг с другом.

— Ты неправ, — возразил толстяк. — Мы в Навкратисе все время общаемся друг с другом, а вот почему‑то не договорились об общем языке. Ни греки, ни египтяне, ни персы — никто не хочет отказаться от своего языка. В чем же тут причина?

— В человеческой глупости, — сказал Демокрит. — Каждый считает свой язык красивым, а чужой безобразным, свой народ умным и справедливым, а чужаков грубиянами и тупицами. Твои земляки не хотят поэтому учиться греческому, а греки даже на чужбине сохраняют свой язык и обычаи.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: