Куда еще могла она ходить? Когда одноклассники собирались у кого-то дома, ее, как правило, забывали пригласить. А зачем? На вечеринках списывать не надо, значит, эта безотказная отличница там не нужна. Другое дело на уроках…

Спрятавшись в палате, Геля выключила свет и нырнула под одеяло. Сердце замирало и проваливалось куда-то: завтра… Завтра ей сделают новое лицо. Подарят новую жизнь. Не может быть, чтобы все осталось по-прежнему. Что это происходит с ее сердцем? Наверное, так бывает перед свиданием… Геля не могла это утверждать, ведь ее никто никогда не приглашал ни в кино, ни в кафе. Показаться с девушкой, у которой нос спускается до самого рта?! Такое и в голову никому не придет…

Нет, вообще-то она бывала на свиданиях, только это всегда были чужие свидания. И приглашали ее девчонки, которые знали наверняка, что на фоне Гели Арыковой любая из них покажется красавицей. Она не сразу разгадала этот хитрый замысел…

Темнота палаты была разбавлена проникающим сквозь неприкрытые жалюзи светом луны — такого цвета у Тамары Новиковой были глаза. Очень темные, почти черные, но в них был свет. Все замечали его, не только Геля. Может, так казалось еще и потому, что она постоянно улыбалась. Зубы у нее были белые и ровные, а десны здоровые, поэтому ей было что показать. Тогда Геля еще не догадывалась, что и у Тамары есть свой пунктик — горбинка на переносице, которой она почему-то жутко стеснялась. Эта горбинка их и подружила…

В тот день, когда Тамара сказала как бы между прочим: «А ты уже видела этого нового «Гарри Поттера»? Говорят, ничего… Давай сходим вместе?» — Геля не шла домой, а бежала, захлебываясь ветром, в котором ощущался привкус счастья. Это должно было случиться! Должен был появиться человек, которому станет интересно поговорить с ней, обсудить новый фильм, поспорить, если на то пошло… И вот она дождалась.

Геле было радостно в это поверить? Ведь это она в начале года написала лучшую работу о российском кино, и даже получила в награду целую коллекцию дисков, которые ей не на чем было просмотреть. Тамара это знала. Все в школе знали, многие даже не преминули поехидничать, что Арыкова выиграла кастинг на роль кикиморы. Некоторые упоминали все ту же Бабу-Ягу. Но все сходились на том, что Арыкова обошла всех даже без грима.

Но Геля решила, что такими глупостями не смутишь Тамару Новикову, она ведь — умница, на экономический поступать собирается, а там конкурс из одних медалистов. И свою медаль она не упустит, можно не сомневаться. Геля вздохнула: Тамара, конечно, не Сережа Колесников, но приглашение от него дождаться — это уже само по себе из области фантастики. Даже Гарри Поттер такого чуда не совершит…

Хотя перед сном, когда Геля закрывала глаза, шкодливая Сережкина улыбка, в которой сохранялось что-то детское, вспыхивала во мраке ночи только для нее. И тогда они, как случалось в романтичных кинолентах, смеясь и повизгивая, катались на американских горках, и ели мороженое, и целовались, спрятавшись в подъезде, и ему нисколько не мешал ее нос…

А утром она выходила из дому пораньше, чтобы по дороге в школу пройти мимо Сережиного дома — а вдруг он встретится?! Затаив дыхание, едва скосив глаза, быстро пробегала мимо его окон на первом этаже. Иногда ей мерещилось, что он сейчас отдернет штору — на градусник взглянуть. Что отразится на его лице, когда он увидит самую уродливую девчонку школы?

…Геля резко отбросила одеяло, села на постели, обхватив колени: не думать о нем, только не думать! Начинает душить безнадежность. Хоть двадцать операций сделай, разве Сережа Колесников сможет ее полюбить? Этот светлоглазый, улыбчивый, солнечный мальчик… Уже не мальчик — почти студент! В институте вокруг него появятся новые девочки… Красивые, ухоженные, знающие себе цену…

Не думать! Лучше уж вспомнить, как обошлась с ней Томка. Тогда эта боль показалась ей невыносимой, а теперь, когда сравнивала…

В тот день у кинотеатра, когда они только подошли к ступеням, Тамара вдруг торопливо проговорила, глядя куда-то мимо Гелиного плеча:

— Знаешь, с нами еще один парень пойдет. Ты не против? Он так уговаривал меня, я просто не смогла отказать. Он — ничего…

— Да, пожалуйста, — ответила Геля, все же ощутив легкий укол разочарования. Радость желанного уединения мгновенно померкла.

Тамара с раздражением потерла переносицу:

— Как ты думаешь, это ничего, что я такая горбоносая? Или это сразу бросается в глаза?

— Ты — горбоносая? Да что ты! — искренне изумилась Геля и впервые всмотрелась повнимательнее. — Я даже не замечала этой горбинки. Уверена, что и он не заметит.

— Правда? Ну, будем надеяться, — вздохнула Томка.

Она уже вся вытянулась, подобралась, заискрилась улыбкой, черными глазами, выглядывая в толпе:

— Он уже студент, понимаешь? Юрист будущий. Ты же знаешь, как это серьезно? Если станет адвокатом, это такие возможности открывает! Ты себе представляешь?

— Я все понимаю, я же не умственно отсталая, — отрезала Геля. Она терпеть не могла, когда без конца повторяли это слово.

Ей уже не хотелось в кино или хотелось, но только не с ними. Разве третий когда-то перестает быть лишним?

— Вот он! — вскрикнула Тома и ухватила ее за руку, словно угадав, что Геля мечтает исчезнуть, раствориться в толпе, где ее никто не заметит, не скривится при виде ее пылающих угрей.

Но Тома держала ее цепко. Не вырываться же на глазах у всех, на глазах этого еще не узнанного в толпе студента, чтобы показать себя еще и дурой… Гелина рука обмякла, и Тамара сама выпустила ее. Теперь бояться было нечего, Виталий уже увидел их. Во всей красе.

— Мы не опоздали? — весело заверещала Тома, демонстрируя разом все зубы. — Но ведь девушкам положено опаздывать! Правда, Виталя? Знакомьтесь…

Его взгляд не выдал ничего нового. Все то же, сотни раз обращенное на Гелю брезгливое сочувствие: надо же, какая страшилка… Он с облегчением перевел взгляд на лицо Тамары, улыбнулся от радости, а она уже так и светилась в ответ.

«Вот для чего я ей понадобилась, — отчетливо поняла Геля. — Чтобы он действительно не заметил ее горбинку. На фоне такой уродины он сразу увидел в ней красавицу…»

Тамара вытащила билеты (Геля даже не знала, что они уже куплены) и бросила на нее виноватый взгляд.

— Ты знаешь, тут такая напряженка с билетами была. Один пришлось взять на другой ряд.

— Хоть не на первый? — Она уже поняла, кому предстоит сидеть отдельно. Ничего страшного.

Проверив (ей ведь было наплевать, когда она покупала), Тома, похоже, искренне обрадовалась:

— Нет, на седьмой!

— Счастливое число.

Геля вырвала у нее билет и прошла вперед, чтобы Виталий больше не оглядывался на нее. Но Тамара еще и крикнула ей вслед:

— Деньги потом отдашь!

«Да это ты мне еще должна заплатить за то, что показалась этому дураку Эсмеральдой на фоне Квазимодо! — Геля закусила губу и опустила голову. — Уродина проклятая… Гюго на тебя нету».

Фильм ей почти не запомнился, кто-то летал, от кого-то прятались… Зато до сих пор вспоминала, как, вернувшись домой, она истерично прокричала сидевшим у телевизора родителям:

— Почему вы меня еще в детстве подушкой не задушили? Пока я еще не увидела себя в зеркале. Это было бы гуманнее, честное слово! Почему я должна мучиться всю жизнь из-за вас?

Ей показалось, что они даже не поняли, о чем она говорит. Зато Ленка поняла, прижалась маленьким тельцем, когда Геля рухнула на свою кровать. Сестренка повозилась и затихла, обняв ее. Она ничего не говорила (а что тут скажешь?), только тепло сопела ей в шею, всем своим существом выражая: я с тобой, я люблю тебя. Но, вместо того, чтобы обмякнуть рядом с сестренкой, прижать ее и забыться счастливым сном, Геля оттолкнула Ленку, пронзенная болью: «Никто, кроме нее, и не будет меня любить! Тем более Сережа…»

Ее так и сбросило с постели, в которой Геля предполагала хорошенько выспаться перед операцией. Доктор настаивал. Но ведь последняя ночь уродства… В пору закатить пирушку и торжественно проститься со своим опостылевшим лицом! Завтра в десять часов утра… У нее начали холодно покалывать ладони: страшно-то как! Если верить Дашке, даже у «звезд» бывают неудачные операции. А она, похоже, «изучила вопрос». Может, тоже стоило подготовиться? Выяснить, где самые лучшие пластические хирурги работают… Хотя ей-то, Геле, чего бояться? Хуже, чем сейчас, не будет. Это уж точно.