Дорога вела наверх к утесу, откуда открывался головокружительный вид на раскинувшийся вокруг край. Прямо перед ними находилось широкое ущелье, выглядевшее так, словно Найда, наездница облаков, сильным ударом молнии рассекла скалистую землю. Узкая, выбитая в камне тропа вела наверх, к мосту, причудливо перекинутому через пропасть.

По ту сторону ущелья расстилались мягкие холмы, на горизонте переходившие в серые горы. В пропасть, пенясь, низвергалось множество небольших ручейков.

— Шалин Фалах, белый мост, — почтительно произнес Айгилаос. — Говорят, что он сотворен из кости из пальца великанши Далагиры. Тот, кто перейдет по нему, ступит в сердце Альвенмарка. Давно уже здесь не видали сынов человеческих.

Человек-конь начал спускаться в ущелье. Гладкая скала была мокрой от брызг. Он осторожно продвигался вперед, от всей души ругаясь на языке, которого Мандред не понимал.

Когда они добрались до широкого уступа, Айгилаос попросил Мандреда спешиться. Мост был перед ними: в ширину всего лишь два шага, слегка изогнутый посредине, чтобы вода не собиралась в лужи, а стекала вниз. Перил не было.

— Воистину чудесное творение, — с неудовольствием пробормотал Айгилаос. — Вот только строители, очевидно, не подумали о том, что по нему могут ходить и подкованные существа. Для тебя будет лучше, если ты пройдешь по мосту сам, Мандред. А я отправлюсь в обход и попаду в замок только к ночи. А тебя повелительница ожидает к наступлению сумерек. — Он криво усмехнулся. — Надеюсь, ты не страдаешь головокружениями, воин.

Мандред почувствовал слабость, когда посмотрел на гладкий, словно зеркало, мост. Однако он ни за что не покажет своего страха этому человеку-коню!

— Конечно, не страдаю. Я — воин из Фьордландии. Я умею карабкаться, как горная коза!

— Ну, если сравнивать с козой, то ты точно такой же мохнатый, — нагло ухмыльнулся Айгилаос. — Увидимся при дворе повелительницы. — Кентавр развернулся и стал быстро подниматься по отвесной тропе к краю ущелья.

Мандред посмотрел на мост. В сказках о стране фей смертным героям иногда приходилось выдерживать испытание. Может, это испытание для него? Может быть, человек-конь обманул его?

Ломать над этим голову — пустое дело! Мандред решительно ступил на мост. То, что подошвы зимних сапог хорошо цеплялись за него, удивило ярла. Он осторожно переставлял ноги. На лицо попадали брызги. Ветер незримыми пальцами трепал его бороду. Вскоре Мандред был далеко от края ущелья, над самой пропастью. Удивительное ощущение. Должно быть, так чувствует себя птица между небом и землей…

Фьордландец с любопытством разглядывал каменную поверхность. Нигде не было видно стыков. Казалось, мост действительно монолитная конструкция. Или же он вправду создан из пальца великанши, как говорил Айгилаос? Мост был гладким, словно отполированная слоновая кость. Мандред отогнал эти мысли. Великанша таких размеров, если бы упала, могла б похоронить под собой всю Фьордландию. Эта история скорее всего сказка.

Чем дальше продвигался Мандред, тем смелее становился. Расхрабрившись, он даже подошел к краю и взглянул в пропасть. В глубине было что-то притягательное. Она пробуждала желание прыгнуть вниз. Почувствовать свободу падения. Чем дольше он смотрел, тем сильнее хотелось поддаться этому манящему зову.

— Мандред?

Из завесы тумана выступил некто высокий и стройный, одетый во все белое. В этот самый миг ярл осознал, что безоружен.

Его собеседник заметил движение.

— Я не враг тебе, сын человеческий, — незнакомец небрежным жестом откинул с лица волосы. — Меня зовут Олловейн. Я — страж Шалин Фалаха. Моя королева поручила сопровождать тебя на последнем отрезке пути к замку.

Мандред оценивающе оглядел воина в белом. Тот двигался с ловкостью кошки. Однако не производил особенно сильного впечатления. И тем не менее его окружала аура уверенности в себе, словно он был героем множества битв. Лицо его было узким и бледным. Острые уши торчали из-под белокурых волос, сбившихся в пряди из-за избытка влаги в воздухе. Прочесть по глазам Олловейна, о чем тот думает, было нельзя. Его лицо напоминало маску.

Мандред вспомнил истории, которые рассказывали фьордландцы долгими зимними вечерами. Сомнений быть не могло: перед ним был эльф! И удивительное дело… он тоже знал имя Мандреда!

— Почему все в этой стране знают меня? — недоверчиво поинтересовался ярл.

— Новости быстро распространяются в Альвенмарке, сын человеческий. От нашей королевы не укроется ничего из того, что происходит в ее землях. Она посылает своим детям вестников, которые путешествуют с ветрами. Однако идем. Нам предстоит долгий путь, и я не позволю тебе заставлять мою повелительницу ждать! — Эльф повернулся на каблуках и ступил в узкое ущелье, расположенное за мостом.

Мандред озадаченно глядел эльфу вслед. «Что это еще такое? Нельзя ведь так обращаться с гостями!» — возмущенно думал он. Еще больше сердило его то, что Олловейн, похоже, ни секунды не сомневался в том, что человек побежит за ним. Одолеваемый мрачными мыслями, ярл последовал за эльфом. Красноватые скалистые стены были пронизаны серо-голубыми и черными прожилками. Однако Мандред не замечал красоты пестрого узора. Он то и дело возвращался мыслями к тому, что следует за эльфом, словно собачка за господином.

Если бы к нему отнесся таким образом фьордландец, то ярл зарубил бы его, не раздумывая. Однако на родине никто не осмеливался обращаться с ним так неуважительно. Может быть, он что-то делает не так? Может быть, это его ошибка? Эльф наверняка падок на комплименты. Каждый воин любит поговорить о своем оружии…

— У тебя роскошный меч, Олловейн.

Эльф не ответил.

— А я предпочитаю сражаться секирой.

Молчание.

Мандред сжал кулаки… и снова разжал. Какой зазнайка! Страж моста и мальчик на побегушках у своей королевы. Можно подумать, очень важная птица! Для истинного воина эльф был слишком узок в кости.

— У нас мечи носят только те, кто слабее. Секира — королева битв. Чтобы сражаться секирой, требуется мужество, сила и ловкость. Только немногие воины в полной мере соответствуют всем этим добродетелям.

Эльф по-прежнему не реагировал. Что же нужно сказать, чтобы вывести этого лакея из равновесия?

Наконец отвесные стены ущелья остались позади, и путники достигли высокой белой стены. Она тянулась широким полукругом, отходя от узкой тропы. Мандред знал, что в этом ее скрытое назначение: таким образом стена получалась длиннее, на ней могло разместиться больше лучников, если противник окажется настолько безумен, чтобы атаковать сердце Альвенмарка, и попытается пройти по тропе.

В центре стены вздымалась узкая башня. Когда ярл и эльф приблизились, открылись большие, оббитые бронзой ворота.

— Если бы эта башня стояла в конце моста или, еще лучше, на отвесной тропе с другой стороны ущелья, защищать сердце страны было бы проще. Горстка людей могла бы задержать целое войско, — заметил вскользь Мандред.

— На Шалин Фалахе не должна проливаться кровь, сын человеческий. Неужели ты думаешь, что умнее архитекторов моего народа? — Произнося эти слова, Олловейн даже не удосужился обернуться.

— Архитекторов, которые, соорудив мост, забыли снабдить его перилами, я действительно не очень-то уважаю, — колко ответил Мандред.

Эльф остановился.

— Ты и впрямь настолько глуп или полагаешься на то, что находишься под защитой королевы, сын человеческий? Разве няня не рассказывала тебе, как поступают эльфы с людьми, которые настолько невежливы?

Мандред нервно облизал губы. Неужели он окончательно спятил? И зачем он только открыл рот! Однако если он теперь не ответит, то потеряет лицо, если только… Он улыбнулся. Существовал еще один выход.

— Поистине, то, что ты насмехаешься над невооруженным человеком, свидетельствует исключительно о твоей храбрости, эльф.

Олловейн обернулся. За плечами затрепетал плащ. Рукоять его меча замерла на расстоянии пальца от груди Мандреда.

— Думаешь, с оружием ты будешь представлять для меня угрозу, дитя человеческое? Что ж, попробуй!