Отметим еще мнение Д. Грея (1968), считающего, что и сила нервной системы, и динамичность могут представлять собой два подфактора, относящихся к большому единому фактору, т. е. выступают двумя проявлениями одного и того же физиологического явления. Справедливость такого предположения видна из того, что обнаружения слабости нервной системы и высокой динамичности возбуждения сходны, на это обратил внимание В. С. Мерлин. Найдено сходство проявления динамичности и лабильности в психологических феноменах (Э. А. Голубева и В. Д. Рождественская, 1969). Собственно, в этом нет ничего удивительного, так как быстрота возникновения возбуждения является составной частью того, что называется лабильностью.

Согласно сказанному, попытка выделить динамичность как новое свойство нервной системы не имеет серьезных оснований. Быстрота возникновения нервных процессов – это лишь одно из проявлений свойства силы нервной системы. Собственно, В. Д. Небылицын предвидел возможность исчезновения какого-либо подобного свойства из описанной им структуры. Он писал, например, что можно «представить себе и такую возможность, когда атрибуты какого-то предполагаемого свойства в результате экспериментального исследования будут отобраны у него и переданы другим параметрам нервной деятельности, и это предполагаемое свойство, в конца концов, окажется вычеркнутым из списка основных свойств нервной системы» (1966, с. 16).

Таким образом, пока мы не ушли далеко от той классификации свойств нервной системы, которая была предложена И. П. Павловым.

4.4. Парциальные и общие свойства нервной системы

Говоря о свойствах нервной системы (или точнее – о свойствах нервных центров), нельзя понимать дело так, что какое-то изучаемое свойство относится ко всей нервной системе как аморфному образованию. Есть основания полагать, что хотя любой функциональной системе мозга (возбудительной, тормозной) присущи все свойства, однако степень их выраженности в разных системах (мозговых структурах) различается. В этой связи и возник вопрос об общих и парциальных свойствах нервной системы.

Если типологические особенности отражают определенные функциональные системы мозга, то спрашивается: к какой именно функциональной мозговой системе (или, по словам У. У. Ухтомского, «функциональному органу») относится данная методика, с помощью которой изучаются типологические особенности. Не может ли быть так, что разные методики, предъявляя обследуемым разные смысловые задачи, адресуются разным функциональным отделам мозга? Отсюда возникает важная для практики задача: установить, одинакова ли валидность разных методик, изучающих, например, свойство силы нервной системы.

Также рождается и теоретический вопрос: являются ли изучаемые свойства парциальными (т. е. отражающими только одну функциональную систему) или общими (т. е. относящимися ко всему мозгу в целом)?

Представление о парциальных свойствах нервной системы выдвинул Б. М. Теплов. Он писал, что у человека менее всего можно ожидать полного совпадения типологических параметров в разных анализаторах, а также в первой и второй сигнальной системах. Действительно, сопоставление типологических различий по свойству силы в различных анализаторах (зрительном и слуховом) не показало совпадения диагнозов. Тем самым был нанесен существенный удар по господствовавшим в то время представлениям, согласно которым свойства нервной системы характеризуют ее всю в целом. Теперь и наличие общемозговых свойств вызывало сомнение. По этому поводу В. Д. Небылицын заметил:

Должны ли мы теперь рассматривать СНС как параметры лишь узкого представительства, способные характеризовать только те мозговые структуры, к которым адресуются применяемые стимулы, или все-таки существуют такие, хотя бы относительно общие «сверханализаторные» характеристики мозга, которые могут служить основой для нейрофизиологической интерпретации целостных особенностей индивидуального поведения? (1976, с. 209).

В. Д. Небылицын считал, что парциальность может быть обусловлена тремя моментами:

1) регистрацией разных эффекторных выражений рефлекторной деятельности (эффекторный аспект);

2) применением раздражителей различной модальности (анализаторный аспект);

3) использованием различных подкрепляющих воздействий (в случае изучения типологических особенностей с помощью вырабатываемых условных рефлексов).

Таким образом, парциальность свойств нервной системы (а точнее – типологических особенностей их проявления) может быть обусловлена тем, что в применяемых для их диагностики реакциях участвуют различные нервные структуры.

Роль различий в подкреплении, сказывающихся в проявлении парциальности типологических особенностей, была установлена еще А. Г. Ивановым-Смоленским (1935). Применяя три подкрепления – ориентировочное, пищевое и оборонительное, сотрудники этого исследователя обнаружили, что полное совпадение результатов по быстроте образования положительных и тормозных условных рефлексов было только в 22% случаев, а при двух подкреплениях совпадения регистрировались лишь в 50% случаев. Поэтому уже А. Г. Иванов-Смоленский говорил о парциальных типах нервной системы. Аналогичные результаты в исследовании с привлечением людей получил польский психолог Ян Стреляу (1982): только у 2 из 36 испытуемых диагноз типологических особенностей совпал при применении трех видов подкреплений: электрокожного, температурного и мышечного усилия.

В. Д. Небылицын и его сотрудники показали роль модальности сигнала для расхождения в результатах диагностики. Причем главную «вину» за проявление парциальности типологических особенностей авторы возложили на межанализаторные различия. Этому есть некоторые подтверждения. Например, В. С. Горожанин (1977) не выявил связи скорости бега и максимальной частоты движений с подвижностью нервных процессов в зрительном анализаторе, в то время как, по нашим данным, при использовании двигательных методик такая связь обнаруживается.

Однако Ян Стреляу обращает внимание, что расхождения в результатах диагностики могут быть связаны не с модальностью раздражителя, а с его силой. Действительно, фактор силы (интенсивности) раздражителя способен создать проблему парциальности искусственно, что отмечал и В. С. Мерлин: ведь физическая сила зрительного и слухового раздражителя в лаборатории Б. М. Теплова – В. Д. Небылицына не выравнивалась. Правда, частично это возражение снимается тем, что, как отмечал В. Д. Небылицын, расхождения в диагнозах силы нервной системы при использовании зрительного и звукового раздражителей было то в пользу одного, то в пользу другого анализатора (при одинаковой для всех испытуемых интенсивности того и другого раздражителя). Вместе с тем значение интенсивности раздражителей различной модальности полностью В. Д. Небылицыным не отвергалось. Он писал в связи с этим:

…

Другое дело – изучение таких свойств нервной системы, как подвижность или динамичность. Здесь, действительно, для того чтобы исключить влияние параметра чувствительности – силы, следует уравнивать раздражители по их физиологической интенсивности (1966, с. 340).

Теоретически парциальность может проявиться не от межанализаторных различий, а от того, что к одному анализатору адресуется своя задача, а к другому – иная (это зависит от методических приемов диагностики типологических особенностей). Роль данного обстоятельства отмечена В. И. Рождественской и др. (1969). Однако про такие случаи можно сказать, что эксперимент не был чистым и сравнение проведено некорректно. При одинаковости же заданий (как это имело место в работах В. Д. Небылицына по определению силы нервной системы или в исследовании М. И. Семенова и А. Х. Мамажанова (1972), сопоставлявших подвижность и баланс нервных процессов при двигательных и зрительных заданиях, идентичных по смыслу и процедуре выполнения) парциальность проявлялась вполне отчетливо. Так, в последней из указанных работ совпадение диагнозов типологических особенностей в двух выборках (73 студента и 50 школьников) было только в 42—56% случаев. Аналогичные данные на значительно большем материале с использованием тех же методических приемов были получены А. Г. Пинчуковым (1974).