Ферди Эндрюс осторожно приближался, опасаясь того, что могла бы сделать девушка. Какого черта эта крошка кружится у Серпантина? Достаточно плохо, что она одна, так еще наклонилась, словно собирается прыгнуть в холодную грязную воду. Имея пятерых сестер, Ферди знал, что у них бывают странные порывы, о которых они потом жалеют. Если это создание думает, что ей удастся покончить со своим бренным существованием, ей придется принять во внимание Ферди. Он не потерпит подобного. Что бы ни беспокоило ее, это можно уладить.

За пару минут лошадь покрыла разделявшую их лужайку. Соскользнув с лошади, он прошел по берегу и предстал перед юной девушкой. Стоявшая за ней кобыла бросила на Ферди настороженный взгляд.

— Как бы то ни было, не может быть все так плохо, — начал он.

— Это вы так думаете, — ответила она, презрительно фыркнув и отворачиваясь от него, но удивленная тем, что он опять выскочил неизвестно откуда.

— Может, вы расскажете мне и разрешите решить самому? — произнес Ферди в своей лучшей манере доброго дядюшки и мягко, очень мягко, увел ее от соблазна Серпантина. — Ну, начинайте.

Гарриет позволила джентльмену отвести ее от воды в тень деревьев.

— Сомневаюсь, что вы бы поняли меня, сэр.

— Попробуйте, — попросил он.

— Я в Лондоне, — сказала она, полностью погружаясь в свою печаль, — чтобы дебютировать в этом сезоне, но я знаю, что не буду иметь успех, а моя мать и сестры изводят меня днем и ночью. Вот я и спрашиваю вас, как джентльмена, разве я не права, когда настаиваю, чтобы мне разрешили остаться старой девой и жить в домике у моря в тишине и покое?

Ферди пристально рассматривал девушку, решив выяснить, что в ней могло бы оттолкнуть мужчину, кроме нескольких веснушек и вздернутого носика. На рыжие волосы он не обратил внимания, будучи сам из семьи рыжеволосых. На его взгляд, она прекрасно смотрелась.

Девушка стянула шляпку с головы, освободив массу кудрявых волос. Он отступил назад, чтобы лучше оценить ее достоинства. Она была действительно необычна.

— Вот видите! Даже вам противно, — отвернувшись, произнесла она сдавленным голосом, который, как он подозревал, скрывал слезы. — Я безнадежна.

— Не могу понять, почему вы так решили.

Гарриет медленно повернулась и пристально посмотрела на него.

— Да поглядите на меня! У меня волосы цвета морковки, а глаза цвета водорослей — так мне сказали, — и хуже всего то, что у меня веснушки! Ничего нельзя сделать с ними, я перепробовала все известные женщинам притирания. Кто захочет взять в жены такую, как я? Вам надо было разрешить мне поскакать вчера. Возможно, если бы я испортила свою репутацию, они отправили бы меня домой.

Ферди посмотрел сверху на стройную девушку и покачал головой:

— Вам нужна помощь.

— Скорее, чудо, — пробормотала она в ответ.

— Ваша семья считает, что им ничего не надо делать, только напялить на вас белое платье, притащить в Алмак, и вы найдете себе мужа?

Когда Гарриет подняла на него глаза, то невольно улыбнулась в ответ на его дружескую и сочувствующую ухмылку. По крайней мере, он, кажется, понимал ее трудности. Он говорил, что у него есть сестры. Интересно, они тоже действовали по этому образцу?

— Ваши сестры делали так?

— Первая, но она была такой миловидной девушкой, что ее вмиг увели. Остальные были больше похожи на вас — не то что вы, не миловидны, заметьте. Но у них тоже ярко-рыжые волосы и веснушки, и я первым признаю, что белый не самый подходящий для них цвет. Вы, по крайней мере, можете надевать зеленое. Вам очень идет то, что на вас, — с поклоном заключил он.

Услышь этот очаровательный комплимент друзья Ферди, они бы остолбенели, так как обычно он молчал в присутствии леди — молодых или старых, — будучи слишком настороженным. Ферди понимал, что ему нечего опасаться этой девушки. Она даже не хотела присутствовать на балах сезона, еще меньше хотела заиметь мужа, и уж точно не соблазняла его.

— Моя амазонка принадлежит Виктории, ее единственное платье, которое я могу надевать. — В ответ на его вопросительный взгляд она пояснила: — Виктория стройная и хорошенькая рыжеватая блондинка с безупречной кожей. Увы, она меньше меня ростом. Я самая высокая в семье, даже выше Джорджа, моего брата.

— Как чувствует себя Джордж по поводу того, что вы превзошли его в росте?

— Я никогда не спрашивала его, — удивилась она. — Он временами дразнит меня жердью, — сказала она, сморщив носик при этом воспоминании.

— Очень плохо с его стороны, но думаю, это не является необычным для брата, — сказал Ферди, пряча улыбку за поспешно поднятой ко рту рукой.

— Как ваши сестры провели сезон? Они все замужем? Клянусь, что лучше останусь старой девой, чем выйду замуж за ужасного старика. — Гарриет посмотрела на Ферди широко открытыми глазами, что вызвало у него усмешку.

— Не все старики ужасны, знаете ли. Видимо, только те, за которых ваша мать хочет выдать вас. Например, вы считаете меня старым?

Пока она изучала его некоторое время, Ферди испытал неприятные ощущения. Эта девчонка не будет льстить мужчине.

— Нет, я сомневаюсь, что вам больше тридцати. Я права? Джорджу двадцать восемь, и вы выглядите примерно так же.

— Джордж кто — кроме того, что он ваш брат? — Ферди должен был узнать, что это за семья.

— Он Джордж Мейн, — забормотала она, снова мучительно краснея. — Мои сестры Виктория и Корали, которая скоро станет леди Перт. Сэр Эдвард Мейн мой отец. А я, — она запнулась, — Гарриет Анни Мейн, паршивая овца в безупречном семействе.

Она сказала это так, словно надеялась, что Ферди не согласится с ней.

— Фердинанд Эндрюс, эсквайр, к вашим услугам, мисс Гарриет Мейн. — Ферди почувствовал себя свободно, когда понял, что девушке ничего не говорит его имя. Она просто уныло улыбнулась ему, потом отвернулась к Серпантину. Ее еще не научили различать, какой джентльмен считается хорошей добычей.

— Вы снова рисковали сегодня — с вами нет даже Гарри и не видно грума. Что мне делать с такой девушкой, я вас спрашиваю? — сказал он в шутливом негодовании, хотя и был серьезен относительно отсутствия грума.

— Кузена Гарри вчера отправили обратно в школу. Я не увижу его до каникул — мама сказала, что это к лучшему. Мама считает, что Гарри сбивает меня с толку, — сказала Гарриет, искоса поглядев на Ферди.

— Я не сомневаюсь, что в этом она права. Мне пришло в голову, что вы девушка, которая склонна к неприятностям так же, как другие к благотворительности или к кокетству.

— Ну, я бы не возражала вернуться в школу. Только я была бы там старше всех. Мне не нравится быть совсем одной. Это достаточно неприятно. Вы никогда не думали, каково это — жить в безупречном семействе, где никто не сделает неверного шага и все так невозможно прекрасны? Это очень подавляет, могу вам сказать. — Она тоскливо посмотрела на него и снова стала ковырять гальку носком ботинка.