Кулаками чужими

В кровь разбил себе имя –    ЗАЖИВАЛ

Назывался красиво

Вышло рвано да криво –       НАПЛЕВАЛ

Растерялся по трассе

Расстрелял свое счастье –     ОТПЕВАЛ

О стеклянные лица

Разбивался как птица –         НАПОВАЛ

Сны дарил и колечки

Проходил сквозь сердечки –    НАПРОЛОМ

Через сотню пробился

А в одном заблудился –        ПОДЕЛОМ

Выбирался до лета

Стала белого цвета           БОРОДА

Солнце ближе не стало

Жить осталось так мало       ВОТ БЕДА

Город стрелял в лицо стеклом своих этажей

Целился в спину дюжиной злобных ножей

Чистые свиньи с усмешкой смотрели вслед

Голуби

Желуди

             Облики

                        Окрики

                                    Б Р Е Д

А где-то за тысячу верст

Бог знает в какой стороне

Я ждала его тысячу лет

Бледной тенью маяча в окне

Глупый принц про это не знал…

Не кради, дружочек у меня шкатулки,

Ты пойми, мой сладкий, всё не так-то просто:

Там живут тихонько (слышишь эти звуки?)

Добрые китайцы крошечного роста.

Бледные созданья, маленькие маги.

Зажигают лампы, говорят стишками,

Мастерят поделки из цветной бумаги,

Ходят осторожно, мелкими шажками.

Отними уж лучше у меня кораллы

И кларнет с тромбоном, даже фортепьяно,

Я совсем не злая, я совсем не Клара,

Да и ты не Карл… Может, только спьяну…

Брось меня у моря – пусть едят акулки,

Хищные касатки или толстый котик,

Но не будь жестоким, не кради шкатулки –

Это мой последний дармовой наркотик.

июнь 1995

Оглавление

подай мне ананасовой воды

как ты умеешь – красочно/картинно

я бородой святого валентина

клянусь что мне отныне до звезды

до той с которой междугорода

до той что с неба милому упала

до той что жжёт сильней того напалма

другой уже не будет никогда

не потому чтоб я её того

а потому что мы одно и то же

и друг без друга мы увы не можем

а больше здесь и нету никого

когда повсюду клин куда не кинь

и выбывают игроки из круга

моя звезда одна моя подруга

на их местах восходит как полынь

и ситуация как пень ясна

те кто не с нами те обычно в яме

холодными прозрачными слоями

на петроград наложена весна

сливаясь с окружающей средой

я высыхаю пятнами на сером

но с вновь отформатированным сердцем

я тупо продолжаю быть звездой

куда уж хуже если неглиже

гвоздят навылет реплики из зала

шестнадцать килограммов слёз слизала

в винительном склонившись падеже

и кто я после если не звезда

а пьеса ваша глупая дрянная

молчи уже молчи сама всё знаю

ну где там ананасная вода?

а если ты спросишь, как у меня дела –

отвечу: так мол и так, всё такое и бла-бла-бла,

остепенилась, осела, дала корешок,

и если не очень подробно, то всё хорошо.

да нет, не скучаю, ну что ты, какая чушь.

который? ах этот… он тоже объелся груш.

стихи? ах, увольте. работа? всё также не волк.

что слушаю? да что попало, то блэк, то фолк.

здоровье? ну в общем, похоже, ещё поживу.

спасибо, ты тоже. и что ты, надолго в москву?

удачно доехать. да точно всё хорошо.

но вдруг ты не слишком спешишь,

пожалуйста,

милый,

headshot.

никто за меня не в ответе

я мелкий и злобный зверёк

условно-счастливый билетик

мне в горле встаёт поперёк

была ль мне положена льгота

ну или хотя бы дисконт

вы слишком похожи на гота

мне кажется вы идиот

(моё безымянное имхо

навряд ли кому-то вредит)

я вас не любить буду тихо

слегка по чуть-чуть и в кредит

я буду не знать вас не трогать

не слышать и не вспоминать

из вас зацепившийся коготь

я выну

но ёб вашу мать

как всё это сука печально

и больно и хочется выть

сломаться как маде ин чайна

и выкинуть из головы

все эти пустые недели

что крашены в едкий акрил

глаза бы мои не глядели

и голос бы не говорил

на перекрёстке светофор

мигает празднично огнями

машины едут с буржуЯми

и в каждой пламенный мотор

а я такая пешеход

неинтересная буржую

вот к перекрёстку подхожу я

вот я встаю на переход

я посетила гастрономъ

купивши гречу и сардели

штоб кулинарное веселье

в ночи ко мне явилось в дом

буржуй сидит в своём пеже

он озабочен курсом евры

он должен просчитать манЕвры

он вечно в нервном напряже

а тут какая-то вдруг я

и мне как раз горит зелёный

стоит машин на миллионы

по обе стороны меня

стоит и ждёт и от и до

покуда мне не грянет красный

несокрушима и прекрасна

лечу стремительно в гнездо

где уж открыт голодный клюв

навстречу грече и сардели

и до получки две недели

и в кошельке равно нулю

наверное я маньяк

я б съела вас дорогуша

уж полдень вы пьёте коньяк

на блюдце пред вами груша

вы хмуритесь чо пришла

не видишь я как бы занят

а я молчу из угла

и хаваю вас глазами

у вас лирический вид

и ворот расстёгнут на шее

и что-то во мне кричит

и что-то ещё немеет

я стала бы вам раба

не будь я такой гюрзою

увы я была груба

паркет осквернив кирзою

набросив на плечи шаль

надвинув на рожу брови

смотрю на вас чуть дыша

и требую вашей крови

мне сделать всего шажок

чтоб сунуть вам когти в сердце

и сладкий грушовый сок

мои забрызгает берцы

закройте свой липкий рот

молчите готовьтесь к аду

у вас на коленях кот

вы так его гладите падлу

не надо не делайте так

подлец не травите душу

как томно вы пили коньяк…

как нежно кусали грушу…

уж полночь я вышла в сад

в разгул цикад и акаций

тугая чёрная прядь

в моих извивалась пальцах

наверное я маньяк

наверное я опасна

и скатерть как белый флаг

изгваздана вашим красным

жила была

смешна смела

туда ль зашла

тому ль дала

шинель шанель

портвейн постель

плетень плита

всё суета

горшки борщи

плащи плющи

клочки ключи

ищи свищи

хватай хлещи

круши хрящи

там здесь

даждь днесь

пять шесть

блядь жесть

вдруг вдрызг

рой брызг

треск крик

блиц-криг

штурм шторм