В то время Шерлока опять исключили из школы, и на этот (четвертый) раз за дело. Он принял галлюциноген собственного изобретения и был пойман во время попытки продать его за поистине непомерную сумму. Тогда и состоялся разговор о содержании несовершеннолетних под стражей.

Мамуля потеряла голову от горя и беспокойства. Майкрофт приехал из Лондона, чтобы разобраться с Шерлоком. Никто другой просто не смог бы.

Майкрофт вызвал Шерлока в кабинет в западном крыле дома, подальше от чутких ушей Мамули. Шерлок, конечно, был слишком худой. У него был одновременно дикий и мечтательный вид человека, последние несколько недель не употреблявшего почти ничего, кроме наркотиков. В руке он держал плеть. И волосы у него опять отросли.

— Ты убиваешь Мамулю, знаешь же, — горько сказал Майкрофт. — Почему ты не можешь просто... остановиться?

Шерлок протянул ему плеть.

— Заткнись, Майкрофт. Я меньше всего на свете жду, что ты поймешь. — Он уставился на Майкрофта ледяным, отрешенным взглядом, замутненным вдобавок циркулирующей в организме последней дозой. Но Майкрофт знал, что Шерлок прекрасно владел собой. Как, впрочем, и всегда.

* * *

Майкрофт взмахнул плетью.

— Я уже говорил: если это повторится, я тебя выпорю. В школах с учениками обходятся слишком мягко, но будь я проклят, если позволю им посадить тебя в тюрьму. Раньше нам удавалось избегать этого, Шерлок, но теперь может и не получиться. Ты вообще представляешь, что может там с тобой произойти? И если мне приходится собственноручно выбивать из тебя дурь, так тому и быть.

Шерлок кинул на него неприветливый взгляд, на губах его играла призрачная улыбка.

— Выпусти на свободу своих демонов, Майкрофт. Ты ведь хочешь этого.

— Нет. Неужели ты не видишь? Ты вообще хоть иногда задумываешься о последствиях? Шерлок?

— Мне важнее, останусь я в выигрыше или в проигрыше, — заносчиво ответил Шерлок. Он нагнулся над огромным столом. — Давай наконец покончим с этим?

Майкрофту пришлось сделать глубокий вдох — он был ужасно зол. Почему Шерлок думает, что он хочет? Он боится этого как никогда.

Но пора было приступать.

Все остальное они уже перепробовали.

Пять сильных ударов. Он решил, что не будет заставлять Шерлока считать их, это казалось слишком... жестоким. И конечно, не заставит его снять штаны, нет, это было бы... он немедленно выкинул не успевшую оформиться мысль из головы.

После первого Шерлок даже не дернулся, поэтому второй он нанес сильнее. В ответ послышался тихий вдох, и у Майкрофта возникло странное чувство облегчения, словно наконец он как-то достучался до своего неуправляемого братца.

На третьем ударе Шерлок, будто удивившись, громко и шумно выдохнул.

Майкрофт почти остановился спросить, все ли в порядке, но внезапно горло сжалось, во рту пересохло, и позабылись все слова. Поэтому он нанес четвертый удар еще сильнее, чем предыдущий.

Он знал по собственному недавно приобретенному опыту, что этот удар будет напоминать о себе еще минимум неделю каждый раз, когда Шерлок попытается сесть.

В этот раз полный откровенного желания стон младшего ни с чем нельзя было спутать. Шерлок вцепился руками в край стола.

Майкрофт замер. Воздух вдруг загустел, сменившись липкой духотой, как только Майкрофт признался себе, что у него встает от стонов Шерлока, послушно раскинувшегося на столе.

Он подумал, знает ли об этом Шерлок, и решил, что, конечно, знает. Шерлок всегда все замечал, даже когда не смотрел.

Закончить наказание следовало немедленно. И чем быстрее, тем лучше. Потому что это неправильно, причем настолько, что даже слов не подобрать. То есть слова были, но Майкрофт предпочел бы обойтись без них.

Но он обещал нанести пять ударов и подозревал, что Шерлок мог слегка притворяться, чтобы переиграть его, выбить из колеи. Шерлок был отличным актером, но Майкрофт в данный момент не мог адекватно оценить степень его одаренности, потому что собственный упорядоченный мыслительный процесс ему отказывал.

После продолжительных колебаний он замахнулся в пятый раз, вложив в удар всю силу, а потом бросил плеть на пол. Ее стук не смог замаскировать низкий протяжный стон, слетевший с губ Шерлока.

— Не останавливайся, — прошептал он.

Ему вдруг потребовалось собрать всю волю в кулак, чтобы просто остановиться.

— Будь ты проклят, — тихо выругался Майкрофт, отворачиваясь и захлопывая за собой дверь.

* * *

За рекордное время он добрался до своей комнаты, где сильнее и резче, чем когда-либо, толкался в собственный кулак.

Немедленно после этого он покинул Лондон.

* * *

Майкрофт чувствовал вину и облегчение одновременно, когда мать сообщила, что Шерлок внезапно стал вести себя вполне прилично, и дирекция школы в конце концов сменила гнев на милость.

* * *

II. Обитель порока, семь лет спустя

Майкрофт был завсегдатаем одного закрытого клуба в Мейфэре, в котором обслуживали весьма небольшое число джентльменов со специфическими вкусами.

В последнее время по клубу гуляли сплетни: новый саб переходил из рук в руки на их ограниченной и особенной маленькой территории. Гордый. Можно сказать, непокорный. Его пытались сломить лучшие, но это оказалось невозможно.

Ничто Майкрофт не любил так сильно, как сессии с особо строптивыми нижними.

Поэтому сегодня он пребывал в прекрасном настроении. Новый нижний, Раб Номер Двенадцать, ждал в его любимой комнате. Майкрофт специально задержался у бара, неторопливо потягивая напиток. Он не придет в назначенное время. Нет.

Пусть новый саб подождет: важно с первой минуты сессии показать, кто здесь хозяин. Выжидая, он отверг несколько предложений приятно провести время, чтобы продумать стратегию успеха. Дому непозволительно не иметь надлежащего плана действий. Если слухи о новом сабе были правдой, к встрече стоило подготовиться самым тщательным образом.

С двадцатиминутным опозданием (время здесь стоило дорого, но Майкрофт ожидал, что терпение щедро окупится) он вошел в комнату со звукоизоляцией. Саб был связан согласно его инструкциям: лицо и голова были затянуты в максимально закрытую кожаную маску, похожую на шлем, глаза завязаны, во рту кляп. Тело его, напротив, было полностью обнажено.

Пока все шло прекрасно. Майкрофт ненавидел тратить драгоценное время на подготовку.

— Другие члены клуба рассказывали, что твое поведение оставляет желать лучшего, Номер Двенадцать. Ты не подчиняешься должным образом. Не выражаешь ни малейшего желания угодить.