— Ну вот еще! Не слишком ли рано ты похоронила свою молодость?

Дейзи опустила глаза, приготовившись выслушать целую лекцию от младшей сестры.

— Конечно, то, что произошло с Алексом, ужасно. Это настоящая трагедия, но... Дейзи, прошло уже три с лишним недели, а ты ни разу никуда не вышла. Работу в колледже я не беру в расчет. Бедные твои студенты!

— Спасибо, сестренка, за поддержку, — со слезами на глазах произнесла Дейзи.

— Прости. Возможно, это довольно жестоко с моей стороны.

— Более чем.

— Однако это правда. Я переживаю за тебя. Я тоже любила Алекса. Почему ты думаешь, что страдаешь одна? Однако скорбь вовсе не повод забывать о себе. Посмотри, на кого ты похожа!

Дейзи пожала плечами.

— Какая разница?

— Что? Дейзи, ты — молодая привлекательная женщина. Вернее, всегда ею была. Я равнялась на тебя, брала с тебя пример, подражала, пыталась следовать твоему примеру... А что теперь? Неужели ты хочешь окончательно потерять себя? Ты ведь моя старшая сестра и обязана — слышишь? — обязана быть для меня образцом для подражания!

— Джина, не надо громких фраз. Уж кто-кто, а ты всегда поступала вопреки моим советам. Мне всегда казалось, что ты действуешь так, как никогда бы не сделала я.

Джина надула губы.

— Дейзи, ну пожалуйста, пойдем со мной. Тебе необходимо немного развеяться.

— Мне завтра рано вставать. Лучше я раньше лягу спать. Почитаю перед сном...

— Ты невыносима! Хоть папа и запретил мне ссориться с тобой, но... я больше не могу! Я не в силах молча смотреть на то, как моя любимая старшая сестра губит свою жизнь, загоняет себя в могилу раньше времени.

Дейзи мягко улыбнулась и притянула к себе сестру.

— Джина, ты такая добрая. Я так сильно люблю тебя. Обещаю, что в следующий раз я обязательно составлю тебе компанию.

— Ты говоришь это уже в десятый раз! А в результате снова остаешься дома и покрываешься плесенью. Скоро Рождество. Во все времена рождественская неделя считалась началом новой жизни, возрождения. Пойми, твое заточение в этой темной комнате не вернет Алекса!

— Джина!

— Прости, если я причинила тебе боль. Однако Алекса действительно невозможно возвратить к жизни. И это не повод самой отправляться на тот свет.

— Однако это и не повод бежать на вечеринку за очередным женихом.

— Дейзи, я вовсе не призываю тебя заводить роман. Просто сходим, посидим в компании, поговорим, выпьем по бутылочке пива.

— Что? Джина, тебе еще нет двадцати одного! Только не говори, что ты пьешь пиво в барах!

— Ну-у-у-у, — Джина озорно улыбнулась, — в барах — нет. А у Тэда дома можно.

— За тобой нужен глаз да глаз, — строго сказала Дейзи.

— Вот именно. Почему бы тебе не пойти со мной и не проследить, хорошо ли ведет себя твоя младшая сестренка?

— Не сегодня. — Дейзи вздохнула. — Какая же ты упрямая. Вот если бы ты направляла все свое упрямство в учебу, уже наверняка защитила бы диссертацию.

— Я и так ее защищу! — уверенно сказала Джина. — А пока я буду пользоваться молодостью и гулять.

— Ладно, я вижу, что спорить с тобой бесполезно.

Джина поднялась с кресла. Подойдя к двери, она обернулась и после минутного колебания робко спросила:

— Дейзи, можно я задам тебе один вопрос?

— Какой?

— Папа попросил не беспокоить тебя, но... Я никак не могу понять. Просто фрагменты мозаики не стыкуются.

— Джина, спрашивай скорее. Разве я когда-нибудь ругала тебя за вопросы, какими бы интимными или глупыми они ни были?

— Нет, но...

— Джина, ты пропустишь все самое интересное. Придешь под конец вечеринки, если будешь и дальше переминаться с ноги на ногу и мямлить.

Джина снова вернулась в любимое кресло и пристально посмотрела на сестру. Дейзи отложила только что взятую книгу.

— Я тебя слушаю. У тебя какие-то неприятности или... может быть, ты влюбилась? — неуверенно начала прощупывать почву Дейзи.

Джина презрительно хмыкнула.

— Вот еще! Стану я из-за каких-то напыщенных дураков волноваться!

Да, Джина не отличалась особым постоянством в любовных симпатиях. Однако Дейзи сама же успокоила родителей, сказав, что все высокомерие и легкомыслие Джины как рукой снимет, как только она по-настоящему влюбится. А в том, что это непременно случится, она не сомневалась.

— Дейзи, когда ты улетела в Париж... Ты позвонила мне из такси, в котором ехала в аэропорт... была сильно расстроена. Сказала, что Алекс не тот, за кого мы его принимали. Ты обещала рассказать мне все позже. Тебе не кажется, что время уже давно настало?

Вот он, тот самый вопрос, которого с ужасом и трепетом Дейзи ждала со дня на день. Отец выполнил ее просьбу и ни разу не поинтересовался причинами ее неожиданного бегства. Более того, ни мать, ни сестра ни о чем ее не спрашивали, хотя Дейзи постоянно читала в их глазах один и тот же немой вопрос: почему?

— Джина, теперь это уже не важно, — попыталась уклониться от разговора Дейзи.

— Нет, важно.

— Алекса больше нет с нами.

— Дейзи, тебя что-то мучит. Я ведь вижу, что ты страдаешь не только из-за утраты. Тебя гнетет какая-то тайна. Как будто произошло что-то... или, наоборот, не произошло.

— Джина, пожалуйста...

— Дейзи, расскажи. Тебе самой станет легче. Если хочешь, об этом никто никогда не узнает, кроме меня. Можешь на меня положиться.

— Я знаю, — с печальной улыбкой согласилась Дейзи, вспомнив, как досталось младшей сестре из-за ее побега.

— Я тебя слушаю. Что натворил Алекс?

— Он... нет, не могу.

Незачем разрушать розовый ореол вокруг образа Алекса? Пусть Джина по-прежнему боготворит его, решила Дейзи.

— Все так ужасно? — шепотом спросила Джина, уловив негативные колебания в воздухе.

— Да, — твердо сказала Дейзи. — Ужасно одно: твоя сестра — неблагодарная взбалмошная идиотка, которая наделала кучу глупостей, из-за которых... погиб хороший человек.

— Нет-нет, что ты такое говоришь?! Дейзи, не вини себя ни в чем! — Джина бросилась обнимать плачущую навзрыд сестру. — Прости, что расстроила тебя. Запомни: ты не виновата. Слышишь? Так было предопределено свыше. Господи, что же я наделала? Я испортила тебе настроение. Как я теперь могу уйти на вечеринку и веселиться, зная, что моя сестра рыдает по моей вине?