Еще полминуты после того, как мы справились, дорога была пуста. Спрятавшись в кустах, мы проводили взглядами огромный лесовоз с бревнами.

Затем затащили велосипедистов и велосипеды поглубже в рощу. Мой, мистер Черный Ус, был мертвее кучи дерьма. Одна пуля продырявила ему подбородок, другая вошла над переносицей, а третья — выбила правый глаз.

Велосипедистка была еще жива, но в бессознательном состоянии. Когда мы вытащили ее на поляну и собрались вокруг, она еще не пришла в себя. В левом плече красовались два симметричных отверстия. Мы увидели их только тогда, когда стянули с нее дождевик. Одно отверстие было на голой коже. Другое, в бретельке топика, находилось в полудюйме в сторону Топик был белый, если не считать крови, и очень обтягивающий. Она было словно влита в него. Просматривался каждый изгиб и контур ее тела. Бюстгальтера не было, зато вместо обычных шортов чернело нечто, скорее напоминающее пляжные плавки.

— Святой Боже! — восторженно произнес Рядовой, после того как мы стянули накидку.

— Парни, — прошептал Клемент, — да на ней почти ничего нет.

— Это можно поправить, — усмехнулся я.

На них просто смешно было глядеть, как они себя вели, пока мы раздевали ее. Как говорится, не знали, садиться ли срать или мяч гонять. Они лишь тупо таращились, не открывая рта. Хотя нет, рты у них как раз были открыты.

Она была совсем не такая, как Хестер. Красотка, черт побери. Немного даже напоминала мою вчерашнюю ночную подружку. Хотя и постарше: так, где-то сразу после двадцати. Смазливая и изящная, и вся блестела от дождя. Очень короткие мокрые волосы прилипли к голове. У нее были небольшие упругие груди, и я как завороженный смотрел, как о них разбиваются капли. Сморщенные соски торчали вертикально вверх.

Фух, чуть не кончаю, когда вспоминаю о ней.

Та, из прошлой ночи, на вид не старше пятнадцати-шестнадцати. Все бы отдал, чтобы она сейчас оказалась рядом, не сойти мне с этого места.

Итак, мы принялись за велосипедистку. Клемент и Рядовой выступили по полной программе. Может, потому, что все это было сплошным безумием, я имею в виду, как Том выбил из седла Усача. Когда на твоих глазах хладнокровно убивают незнакомого человека и ты становишься к этому причастным, начинаешь воображать, что теперь все дозволено. Ты уже сделал самое худшее, и терять больше нечего.

К тому же мы знали, что девчонку придется добить, чтобы на нас не донесла. Так что она, считай, была уже мертва. Только на самом деле это было не так.

Она пришла в себя, когда мы только начали ее ощупывать и даже не успели сделать с ней ничего серьезного.

Царапалась как бешеная.

Счастье, что у нее не оказалось под рукой бейсбольной биты.

Рядовой сел ей на лицо.

Ух…

Нет, лучше позвоню Тому.

Не хотелось бы, но…

Черт, мы же всегда были друзьями. Что он может мне сделать? Я же не виноват, что те двое сбежали. Если бы Том и остальные помогли, а не укатили и бросили все на меня, мы бы их накрыли…

Как он может меня обвинять, в конце концов.

Впрочем, чем дольше ждать, тем тяжелее будет решиться.

А что, если они не станут меня ждать и позаботятся о девчонке сами?

Глава 22

Собравшись звонить Тому, я поднял трубку и набрал 9, чтобы выйти в город. Затем струхнул и набил номер Лизы, отчасти чтобы протянуть время, но еще и потому, что хотелось услышать ее голос. Она меня любит, что порой бывает весьма утомительно, хотя, с другой стороны, иногда приятно чувствовать: на свете есть хоть одна живая душа, на кого можно положиться и кто, возможно, не бросит в тяжелую минуту.

Я полагал, что беседа с ней поднимет настроение. Еще мне было любопытно, можно ли записать на магнитофон телефонный разговор.

После нескольких длинных гудков сработал автоответчик: “Сейчас меня нет дома и я не могу подойти к телефону, но если вы оставите свое имя… ” И все такое. После звукового сигнала я сказал, что это я — на тот случай, если она все же была дома, но не хотела отвечать на все звонки.

Но трубку все равно никто не снял.

Неожиданно у меня появилось очень нехорошее предчувствие.

Не то чтобы Лиза вообще не выходит из квартиры в ожидании моего звонка или появления. Но сейчас субботний вечер, а по субботам мы всегда встречались. Причем никогда ни о чем заранее не договаривались — просто я приезжал, и мы проводили время вместе. Шли куда-нибудь поужинать или в кино, а иногда просто оставались у нее: просматривали пару-другую фильмов по видику и занимались любовью. Обычно я приходил около семи, а сейчас уже за девять. Так что она должна была быть дома.

Я заставил себя успокоиться.

Помогло, дальше некуда.

Во всяком случае, магнитофон ни хрена не записал. Вернее, записал только мой голос. Лизин же совсем не попал на пленку, хотя я и прижимал магнитофон к трубке. Похоже, для этого нужно специальное оборудование.

По моим расчетам, универмаг «Таргет» в Калвер-Сити должен был еще работать. Там была секция электроники. Можно было проехаться и купить телефон со спикером или автоответчиком. Так я смог бы записать разговор с Томом. Но крайне неблагоразумно было бы появляться в людном месте в одежде Хиллари и с ее волосами, а ничего другого у меня не было.

Кроме того, смогу ли я сам подключить телефонные аппараты? Особой уверенности на этот счет у меня не было.

К тому же, если ты не безнадежно глухой, по звуку своего голоса на другом конце можно легко определить, включен ли спикер — это все равно что говорить с металлическим ведром на голове.

Понадобилась всего одна минута, чтобы обдумать все варианты. В итоге я решил отказаться от записи разговора с Томом.

Его номер я помню наизусть. Лучше, чем Лизы. Это потому, что он живет в том же старинном особняке, что и прежде, и их номер не менялся уже пятнадцать лет.

Том поднял трубку после третьего гудка.

Ниже передаю нашу беседу. Не слово в слово, поскольку записать на магнитофон я не мог, но очень близко. У меня отличная память на то, что люди говорят, пусть это даже было несколько лет назад. А наша беседа состоялась только сегодня, около девяти вечера.

— Алло? — послышался голос Тома.

— Том, это я.

— Ну-ну.

— Наверное, ты разочарован, а?

— Мы на тебя рассчитывали, Си, — он меня так иногда называет. Сокращенно от Саймон, разумеется, но сейчас это прозвучало как тяжелый вздох.

— Ваша помощь мне бы совсем не помешала, — возразил я. — А вы все драпанули. А много ли может один, а?

— Они же дети, Си.

— Да, но я их не нашел.

— Дети, а ты позволил им уйти.

— Я ничего им не позволял. Ты говоришь так, словно я сделал это специально. Боже! Я делал все, что мог…

— Они очевидцы.

— Знаю. Не надо мне об этом напоминать.

— Они могут все испортить.

— Знаю.

— А знаешь, что они убили Пескаря?

— Что?

— Да, Пескаря. Проломили ему череп.

— Ты шутишь.

— Мы нашли его в спальне пацана.

— Блин! — Пескарь был парнем ничего, но сказать, чтобы я особенно его любил, не могу. Впрочем, все равно неприятно было слышать о том, что его порешили. Это только осложняло мое положение.

— А ты позволил им уйти, — повторил Том, подтверждая мои последние догадки.

— И кто из них это сделал?

— А у кого была бейсбольная бита? — Как будто он сам не знал ответа. Даже если он сам не видел ее с ней, Митч и Кусок наверняка просветили его.

— Девчонка, — буркнул я.

— Джоуди.

— Ты знаешь ее имя?

— Джоуди Фарго.

— Как ты узнал? В новостях ничего не…

— В новостях сплошная ложь. Девчонку зовут Джоуди Фарго, пацана — Эндрю Кларк. Это его сестричку принес Ковбой как раз перед тем, как началась вся эта херня.

— Херня-херовенька.

— Прекрати, если ты думаешь, что это смешно, ты сильно ошибаешься. И скоро в этом убедишься.

— Извини, — спохватился я.

— Джоуди не была их родственницей: просто подруга дочери Кларков, оставшаяся переночевать. В спальне мы нашли кое-что из ее вещей.