С воздуха отчетливо просматривалось, как далеко земледельцы вторглись на территорию парка. Остатки вечнозеленой растительности, обозначавшей границу 1929 года, на шести потухших вулканах с руандийской стороны стояли подобно окаменевшим солдатам на плацу захваченного форта. Разоренный лес дымился кострами — жгли хагении, расчищая земли под плантации пиретрума. Эта деятельность наблюдалась до высоты 2700 метров на горе Високе и до 2950 метров на горе Карисимби.
Спрос на пиретрум в странах Общего рынка сильно повлиял на область распространения горилл, а также слонов и буйволов, поскольку от территории Вулканического национального парка было отчуждено около девяти тысяч гектаров. Большую часть этой площади занимал бамбук, но там же встречались рощи хагений. В 1967 году, за год до моего полета, у подножия горы Високе я установила контакт с одной из групп горилл, чья территория находилась под угрозой. Членам этой окраинной группы (позже ей был присвоен номер шесть) пришлось мигрировать выше на гору Високе, где их новая территория оказалась на стыке с территориями основных и изучаемых мною групп и даже местами перекрывалась ими. Моя первая встреча с этой группой состоялась в девственном лесу хагений, впоследствии превращенном в зону отдыха и стоянку для машин туристов. В 1971 году, то есть через шесть лет после появления шамб, удалось заметить 14 животных, пытавшихся использовать несколько нетронутых полос между обширными полями пиретрума. Группа 6 проникала в эти узкие лесные выступы шириной немногим более 15 метров, чтобы полакомиться дарами леса. Гориллы не обращали внимания на посевы гороха, фасоли и картофеля и не выходили за пределы леса. Отдаляясь от горы на несколько сотен метров, они как бы пытались разведать, что произошло с их прежней территорией. Не раз жители деревни приходили в лагерь и просили меня увести горилл обратно в горы, к чему мы обычно прибегали сразу же, чтобы уберечь животных от возможной опасности. Я несколько раз входила в контакт с группой 6 на восточном склоне горы Високе по соседству с шамбами. Привыкнув к работе в лесной глуши, я никак не могла освоиться с наблюдением за гориллами в необычной обстановке, под звуки голосов жителей деревни, мычанье коров, блеянье коз и кудахтанье кур. Но гориллы из группы 6 не обращали внимания на шум, доносящийся из поселения, расположенного на 50 метров ниже, хотя те же животные немедленно пускались наутек, заслышав человеческие голоса в лесу.
В 1975 году было решено провести новую границу между парком и сельскохозяйственными угодьями, обозначив ее посадками эвкалиптов и вечнозеленых кустарников. Позже, в тщетной попытке укрепить границу, было закуплено двенадцать жестяных круглых хижин, расставленных по периметру руандийской части парка на расстоянии около пяти километров друг от друга. Предполагалось разместить в этих хижинах служащих охраны, патрулирующих территорию парка. План был бы эффективным, если бы охрану кто-нибудь контролировал, однако хижинами фактически пользовались редко. Часть их со временем пришла в полную негодность, а остальные перевезли на площадку для туристов у подножия горы Високе.
В год моего полета над горами лес подвергся новому вторжению. Три года спустя, якобы в целях «охраны», вдоль границы между Заиром и Руандой была вырублена и выжжена просека длиной четыре километра и шириной до десяти — двенадцати метров. Новая государственная граница совпадала с нанесенной на карту только там, где позволял ландшафт. Шрам, обезобразивший горный тропический лес, напоминал след пронесшегося урагана, а проку от него не было никакого. Технический консультант — самоуверенный европеец, громогласно восхвалявший эту идею, — искренне верил, что браконьеры и животные не станут пересекать демаркационную зону между Руандой и Заиром, поскольку она четко обозначена. Меня так и подмывало спросить его: а как быть с получением виз гориллами, слонами, буйволами или антилопами, собравшимися посетить родственников по ту сторону границы?
Затем под самолетом показалась моя прежняя вотчина — седловина между Високе и горой Микено (4437 метров). Название горы Високе, относящейся к двум древнейшим вулканам системы Вирунга, означает «бедный», ведь ее склоны столь негостеприимны для человека. Для меня это была самая ностальгическая часть облета — ведь прошел почти год с тех пор, как мне пришлось покинуть лагерь на лугу Кабара. Я еле сдерживала волнение, когда самолет, оставив позади верхушки деревьев густого девственного леса, направился к лежащей впереди поляне. Как часто бывает в жизни, утопическая попытка вернуться в прошлое не удалась. Я была разочарована. Поляна была забита скотом, а хижина моих сотрудников сломана.
Оставив позади Кабару, самолет поднялся еще на полторы тысячи метров и направился к безлюдной вершине горы Микено, чьи крутые склоны искрились от слоя выпавшего града. Подлетая к ней, я пыталась выбросить из головы Кабару, но никак не могла избавиться от мысли, что если ее захватили скотоводы, то наверняка туда пробрались и браконьеры. Как там поживают мои гориллы? Мрачные мысли немного развеялись от открывшейся крупноплановой панорамы вершины Микено с ее отвесными скалами, каньонами и нагромождениями камней. Безлюдье придавало горе почти сверхъестественное могущество.
Я с сожалением отвела глаза от этого зрелища, когда мы снизились на подлете к двум действующим вулканам, расположенным западнее в Заире, — Ньирагонго (3470 метров), названного в честь духа женщины, и Ньямурагира (3056 метров), что означает «командир» или «надсмотрщик». Во время пребывания в Кабаре я считала, что эти два непредсказуемых вулкана суть полные жизни младшие братья Микено. И на самом деле, с воздуха различались длинные языки лавы, врезающиеся на несколько километров в глубь тропического леса. Они возникли после нескольких извержений средней мощности, происшедших в прошлом году и окрасивших ночное небо над Кабарой в ярко-красный цвет. Было довольно страшновато приближаться к серным кратерам, в чреве которых ощущалось что-то дьявольское. Они еще изрыгали клубы дыма, как в свое время и давно потухшие вулканы, ныне приютившие горилл.
На обратном пути в Руанду мы облетели гору Карисимби высотой 4507 метров над уровнем моря. Согласно преданиям, душам добрых людей уготовано вечное пребывание на ее вершине. Название этой горы произошло от слова «нсимби» — белая ракушка каури. Насколько удачно это название, убеждаешься всякий раз, взглянув на часто покрытую градом вершину. Верхний кратер Карисимби окружен широкими кольцами лугов, расположенных на высоте около 3500 метров и усеянных множеством маленьких озер, от которых в разные стороны разбегаются ручейки. Как и следовало ожидать, луга кишели скотом (в общей сложности около трех тысяч голов), сведенным пастухами в стада, напоминающие сверху амеб.
Через пять минут после облета лугов Карисимби мы сделали круг и зашли на посадку на травянистую взлетную полосу в Рухенгери. Как только оба двигателя самолета остановились и наступила гробовая тишина, у меня возникло ощущение, что за девяносто минут я совершила путешествие во времени порядка миллиона лет.
Глава третья
Зарисовки с натуры в Карисоке
Знакомство с судьбой Кабары с воздуха лишний раз подчеркнуло важность исследований в Карисоке. Но даже перспектива знакомства с новыми гориллами и наблюдения за ними не могла заставить меня забыть о судьбе кабарских популяций.
В Кабаре я изучала три группы общей численностью пятьдесят особей. В первый год моего пребывания в Карисоке я сосредоточила свои наблюдения за четырьмя основными группами, куда входила всего 51 особь. Группы занимали территорию площадью около 25 квадратных километров вокруг лагеря. Я их обозначила номерами в порядке установления контакта — 4, 5, 8 и 9. Другие группы были окраинными, и их территории либо примыкали к территориям основных групп, либо перекрывали их. Были также группы, обитающие на других горах, с которыми я встречалась лишь при подсчете численности горилл и не стремилась приучить их к себе.