Поскольку гориллы питаются в основном растениями, подготовка пиши требует большой ловкости рук и челюстей. Может быть, именно поэтому никто никогда не видел, чтобы гориллы изготавливали орудия из подручного материала. В отличие от них, живущие на воле шимпанзе известны своим умением сооружать хитроумные приспособления из веток и листьев, чтобы доставать пишу и воду.

Гориллы, очевидно, не нуждаются в орудиях для добывания еды, поскольку она легко доступна в среде их обитания. Однажды в 1969 году после четырехмесячной засухи в районе наблюдений появились полчища термитов. Я ожидала, что гориллы примутся на манер шимпанзе готовить заостренные палочки для извлечения насекомых из трухлявых пней. Однако они не обращали внимания на термитов и обходили зараженные ими места, направляясь к источникам растительной пищи.

В теплые солнечные дни, когда гориллы испытывают глубокое удовлетворение жизнью, их кормежка и отдых часто сопровождаются звуками, напоминающими урчание в животе. Животное обычно выражает свое довольство серией двусложных сигналов: «науум, науум, науум». Звук вызывает цепную реакцию у находящихся поблизости животных, что позволяет определить местонахождение каждой особи, участвующей в перекличке, и установить ее личность. Имитация этого звука людьми, пытающимися установить контакт с группами горилл, частично или полностью скрытых в зарослях, — довольно эффективное средство коммуникации. Прибегая к нему, я как бы оповещаю животных о своем присутствии и не вызываю их беспокойства, с шумом продираясь сквозь заросли. Вы не представляете себе, какое удивительное ощущение испытываешь, сидя среди отдыхающих горилл и участвуя в хоре довольно урчащих животных.

Урчание является самой распространенной формой общения внутри группы. Если оно долго не прекращается, значит, гориллы довольны жизнью, а несколько укороченный вариант может означать попытку призвать молодежь к порядку. Более серьезные дисциплинарные меры выражаются «хрюканьем» — эдаким стаккато звуков, которые можно услышать в свинарнике во время кормежки. Их часто издают серебристоспинные самцы в адрес других взрослых горилл при возникновении споров во время кормежки или выяснения, кто кому должен уступить дорогу при передвижении группы, а также в адрес детенышей, особенно на последних стадиях процесса отнятия от груди. Молодые особи таким способом выражают свое недовольство, если с ними неучтиво обошлись во время игры собратья или взрослые.

В популярной литературе часто описываются зычные крики «вроаа» как наиболее частые в словаре горилл. И действительно, на ранней стадии моих исследований то были, пожалуй, самые обычные звуки, издаваемые еще не привыкшими ко мне животными, когда им казалось, что мое присутствие таит угрозу. Издаваемые гориллами звуки всегда представляли для меня большой интерес, и в течение нескольких месяцев я записывала их на магнитофон, чтобы провести последующий спектрографический анализ в лаборатории Кембриджского университета. Эта работа дала положительные результаты, ибо теперь при общении учащенные тревожные крики довольно быстро сменялись более спокойными звуками, свидетельствующими о расположении горилл ко мне. В конце 1972 года, когда в Карисоке начался наплыв студентов для прохождения стажировки, одним из моих первых уроков было обучение искусству подражания урчанию горилл. Некоторым новичкам так и не удалось как следует имитировать эти звуки. У одного из них урчание скорее напоминало блеяние козы, но через несколько недель гориллы все-таки привыкли и к его характерным приветствиям.

Иногда я и мои студенты внезапно сталкивались с гориллами с глазу на глаз, поскольку не подозревали об их близости. В таких случаях можно было подвергнуться нападению, особенно если группы передвигались по соседству с другими или пересекали опасную местность (например, часто посещаемую браконьерами) либо в группе недавно родился детеныш.

При таких обстоятельствах у серебристоспинного вожака обострялось чувство ответственности за группу и он постоянно был настороже. Однажды, карабкаясь по крутому склону сквозь густые заросли на встречу с группой 8, до которой, по моим расчетам, было еще несколько часов ходу, я стала объектом нападения. Тишину внезапно разорвали крики пяти самцов из этой группы, бульдозерами ринувшихся на меня сквозь кустарник. Как всегда, их крики были столь оглушительными, что я не могла определить, откуда они исходят. Мелькнула мысль, что на меня идут сверху. Вдруг высокая завеса растительности расступилась, и мне показалось, что с горы несется потерявший управление трактор.

Узнав меня, серебристоспинный вожак группы резко затормозил в метре от моей особы, и следующие за ним четыре самца врезались в него, моментально образовав кучу малу. Я медленно опустилась на землю в смиренной позе. Шерсть на макушке каждого самца была вздыблена, клыки полностью обнажены, зрачки обычно карих глаз сверкали желтым блеском — как у кошек, а не горилл, — а воздух буквально загустел от всепоглощающего запаха страха. Полчаса пятеро самцов издавали пронзительные крики при моем малейшем движении, пока наконец не позволили мне притвориться, что я мирно жую траву. Затем они решили удалиться и как-то скованно пошли вверх по склону.

Теперь я смогла выпрямиться и выяснить причину человеческих криков, доносившихся снизу с расстояния около 120 метров. Там, у тропы для перегона скота (это случилось в начале моей работы), стояла группа скотоводов батутси. Крики горилл выгнали их из разных уголков леса, где они пасли скот. Позже выяснилось, они были уверены, что гориллы разорвали меня на куски. Когда же я предстала перед ними во весь свой рост, они сочли, что какое-то особое суму оберегает меня от гнева горилл, которых они страшно боялись.

Когда батутси разошлись, я вновь последовала за группой 8 — конечно, на почтительном расстоянии — и обнаружила, что они шли недалеко от группы 9. Судя по следам, гориллы из второй группы тоже было кинулись ко мне, но остановились на полпути. И только спускаясь со склона, я обнаружила одинокого серебристоспинного самца — вот почему на меня напали самцы из группы 8. Заслышав меня в густых зарослях, гориллы решили, что идет одинокий самец, а его присутствие было нежелательным для обеих групп.

Хотя известно, что нападение горилл чаще всего лишь их защитная реакция и они не собираются нанести физическое увечье, возникает инстинктивное желание бежать, а это может вызвать погоню. Я никогда не сомневалась во врожденном добродушии горилл и чувствовала, что их нападения — блеф, и потому без малейших колебаний застывала на месте. Однако, учитывая их ярость и скорость, я могла устоять на месте, только вцепившись мертвой хваткой в кусты. Иначе я бы не выдержала и пустилась наутек.

Как в любом случае нападения, виновата была я. Разве можно подкрадываться к гориллам по крутому склону, не дав предварительно знать о себе? Подвергшиеся нападению студенты-стажеры невольно повторяли ту же ошибку. Некоторые сотрудники, занимавшиеся учетом численности горилл, при встрече с новыми, ранее неизвестными группами за пределами района наблюдений, вынуждены были неоднократно возвращаться в лагерь и сменять одежду из-за рефлекторных реакций, вызванных нападениями. Людям, стоящим при нападении на месте, не грозит физическая расправа, если гориллы их знают, но иногда и они могут схлопотать легкую оплеуху от проходящего мимо животного. Тем же, кто пускается в бега, не позавидуешь.

Один довольно способный студент совершил ту же ошибку, что и я, приближаясь к группе 8 прямо снизу. Он пробирался сквозь густые заросли в местности, часто посещаемой браконьерами, шумно расчищая путь с помощью панги, и не подозревал, что находится рядом с группой горилл. Такое неграмотное приближение вызвало бурную реакцию у серебристоспинного вожака, не видевшего, кто идет. Когда молодой человек инстинктивно повернулся и побежал, самец ринулся за ним в погоню. Он сбил юношу с ног, разорвал рюкзак и уже собирался вонзить ему в руку клыки, как вдруг узнал наблюдателя. Вожак, как мне доложили, немедленно отступил с выражением «извините, я ошибся» на лице и побежал обратно к группе, даже не удосужившись оглянуться.