Учитывая близость места встречи к лагерю, я ожидала, что ночью оба серебристоспинных вожака будут обмениваться улюлюканьем или биением в грудь. Но царившая тишина заставляла думать, что группы разошлись и отправились в глубь своих территорий. Поэтому, когда на следующее утро я вернулась к «Гребням контактов», то была поражена, увидев Дядюшку Берта, усиленно бившего себя в грудь и нерешительно улюлюкающего в процессе разминки перед очередной встречей с Бетховеном.
Полная дурных предчувствий из-за столь вызывающего поведения молодого самца, явно нарушившего протокол, я пошла вверх по ложбине между двумя гребнями и буквально потеряла дар речи, увидев, что Бравадо направляется к группе 4, ведя за собой Икара, Пайпер и маленькую Пентси, дочь Маркизы. На гребне, занятом группой 4, их восторженно встретили молодые ее члены, и все снова принялись бутузить друг друга и кувыркаться.
На высшей точке гребня, метрах в двенадцати над веселящейся молодежью, Дядюшка Берт продолжал усиленно бить себя в грудь, метаться и улюлюкать, но Бетховен словно не замечал его потуг. Едва затихали отголоски одного сеанса, как начинался другой. Прошло около двух часов, и только тогда Бетховен нехотя покинул свой сторожевой пост и с важной молчаливостью зашагал в сторону группы 4, оставив позади своих самок и детенышей. Дядюшка Берт тут же затих. Он забегал вверх и вниз по склону. Его движения были так неестественны и утрированы, что создавалось впечатление, будто кто-то дергал сухожилия его ног, которые выписывали в воздухе несуразные кренделя. Запах, исходящий от обоих самцов, становился все более резким, а ведь меня от них отделяло более 25 метров. Бетховен не спеша добрался вверх по склону до Дядюшки Берта, они оказались лицом к лицу и застыли, широко расставив ноги и вздыбив шерсть, от чего казались еще крупнее.
Через несколько секунд оба самца отвернулись друг от друга и разошлись в стороны, точно заводные солдатики: Бетховен потопал вниз, а Дядюшка Берт — вверх к своей затаившей дыхание группе, к которой примкнула Бравадо. И тут Бетховен вдруг резко повернулся и помчался к группе 4. Он притормозил, когда вся группа с исступленными криками дружно ринулась ему навстречу. Однако Бетховен и не думал отступать, ворвался в гущу налетевших на него членов группы 4 и добрался до Бравадо, которая при его приближении покорно встала на колени. Он схватил молодую самку за загривок и выволок из группы. Спускаясь с гребня, они встретились с другими членами группы 5, и Бетховен властно захрюкал, веля им следовать за ним. Его сородичи повиновались, поджав в страхе губы. Когда они отошли от группы 4 метров на 25, Дядюшка Берт разорвал тишину биением в грудь и улюлюканьем. Бетховен остановился как вкопанный и, повернувшись, бросил на молодого самца угрожающий взгляд, а затем снова погнал свое покорное семейство к подножию холма. Оказавшись на дне лощины, четыре подростка затеяли игру в догонялки, как бы разряжая обстановку. Бетховен спрятался от глаз Дядюшки Берта, обосновавшись в густых зарослях, что является обычным для горилл тактическим приемом в арьергарде.
Через несколько минут Дядюшка Берт необдуманно пошел вниз в сопровождении трех молодых членов своей группы, комически подражавших его смелой походке. Хотя Бетховен сидел в густых кустах, он знал о приближении Дядюшки Берта и не спешил, как бы размышляя, стоит ли связываться с ним напоследок. Потом решил спокойно довести беглецов до группы 5 и тем самым исчерпать конфликт. На следующий день обе группы не выходили за пределы своих территорий и, как обычно бывает после таких напряженных встреч, занялись отдыхом и кормежкой.
Эта встреча между группами была одной из первых, которую мне довелось наблюдать от начала до конца, и представляла собой яркий пример поведения серебристоспинных самцов, избегающих столкновений, которые могут привести к физическим повреждениям. Бетховен, более пожилой и умудренный опытом вожак группы 5, мог без труда расправиться с неопытным Дядюшкой Бертом, вожаком группы 4, и нанести ему серьезные телесные повреждения. Но набор ритуальных взаимных угроз выявил сильнейшего без опасной стычки.
По прошествии многих лет, проведя тысячи часов полевых наблюдений, я пришла к выводу, что столкновения между одинокими самцами или отдельными группами являются причиной 62 % всех ранений, получаемых гориллами обоего пола. Изучив 64 скелета, обнаруженных на шести вулканах области Вирунга, я констатировала, что 74 % черепов несли следы заживших ран, а у 80 % отсутствовали или были сломаны клыки.
Удивительная жизнестойкость горилл, наверное, никогда не перестанет удивлять меня. Ее можно проиллюстрировать примерами двух найденных мной черепов, принадлежавших неизвестным серебристоспинным особям. В надбровной дуге каждого черепа я обнаружила по застрявшему кончику клыка. Судя по наросту костной ткани вокруг пораженного места, укусы обеим жертвам были нанесены в юном возрасте. Находки свидетельствуют о необычайной силе серебристоспинных самцов. В связи с этим возникает вопрос: что — поведение или физическая сила — позволяет гориллам успешно исполнять роль мирных воспитателей, поддерживающих железную дисциплину в лоне семьи?
В августе 1972 года, через одиннадцать месяцев после двухдневной встречи групп 4 и 5, Бравадо родила первого отпрыска — обаятельного малыша Кэрри. Это был шестой детеныш, появившийся в группе 5 с 1967 года. Как и у остальных, отцом Кэрри был Бетховен, единственный половозрелый самец в группе. Я надеялась, что с рождением Кэрри, явившимся неопровержимым свидетельством связи Бравадо с доминирующим серебристоспинным самцом, положение новоиспеченной мамаши в группе улучшится. Однако она по-прежнему опасалась четырех более высокопоставленных самок — Эффи, Маркизы, Лизы и Идано. Наоборот, Бравадо стала даже больше сторониться группы, лишая Кэрри возможности освоиться в ней. Только когда Кэрри исполнилось девять месяцев и он превратился в живого и общительного малыша, Бравадо стала подпускать к нему других детей Бетховена для совместных проказ и игр. Я решила, что затянувшийся период отчуждения Бравадо наконец завершился.
Но произошло неожиданное. В апреле 1973 года, когда Кэрри было десять с небольшим месяцев, один из моих следопытов наткнулся на тело малыша на тропе, по которой группа 5 убегала после встречи с одиноким серебристоспинным самцом. При осмотре трупа я обнаружила десять ран от укусов разной силы. У Кэрри была сломана бедренная кость и перерезана кишка, в результате чего начался перитонит и наступила смерть. Когда я делала обмеры и фотографировала останки, то обнаружила на ладонях обеих рук малыша розовые отпечатки от впившихся в кожу ногтей. Так я впервые столкнулась с детоубийством среди горилл, обитавших на горе Високе.
На следующее утро после обнаружения тела Кэрри мы пошли по следам, и выяснилось, что серебристоспинный самец-одиночка напал на группу 5 во время дневного отдыха. Судя по многочисленным отметинам из жидких экскрементов и крови по пути следования горилл, встреча была довольно бурной. Кэрри бросили в пятистах метрах от места встречи, и группа 5 бежала еще добрых полтора километра, а потом принялась строить примитивные ночные гнезда. Когда мы вышли на контакт с группой, оказалось, что Бетховен, Эффи, Маркиза и Идано были сильно искусаны, скорее всего неизвестным одиночкой.
После смерти Кэрри поведение Бравадо изменилось. Она стала общаться с подростками и детенышами группы. Когда Бравадо пускалась за убегавшими малышами или играючи вступала с ними в борьбу, выражение озабоченности, не сходившее с ее лица в дни материнства, исчезало. Мне трудно было понять такую перемену ее поведения, ведь меня очень расстроила внезапная смерть Кэрри, а Бравадо, против моего ожидания, не выказала ни боли, ни страдания. Мне еще предстояло узнать, что почти любая мать, родившая в первый раз, будет вести себя точно так же, как и Бравадо после гибели Кэрри. Такое поведение объясняется возможностью укрепления уз, связывающих мать с остальными членами семейства в результате трагического происшествия. Вероятно, оно вызвано и внезапным обретением свободы после долгих месяцев ухаживания за детенышем во время кормежки и переходов.