Фальстаф гонит мысли о том, что на самом деле принц вовсе и не любит его и что сам он неудачник. Кроме того, Фальстаф — человек без корней, деревенский мальчик, оставивший своих товарищей по играм и перебравшийся в город. Большинство из обитателей Гринвич-виллидж не знают, как жить в городе. Они и в городе пытаются жить как в деревне, где ритм жизни задает природа — так, по крайней мере, было до индустриализации. То есть чем меньше вы делаете, тем вернее вы себе и окружающему миру. Но в городе надо быть таким, как принц Генри. Время ничего вам не подскажет — вы сами должны строить свою жизнь. В городе ощущение времени смещено. Когда Фальстаф произносит свои первые слова в пьесе: "Скажи-ка, Хел, который теперь час, дружище?" — тот отвечает:

У тебя, я вижу, до того ожирели мозги от старого хереса, от обжорства за ужином и от спанья на лавках после обеда, что тебе невдомек спросить о том, что тебя кровно касается. На кой черт тебе знать, который час?

Часть 1, акт I, сцена 2.

В городе нет места для импровизаций. Рядом с Шеллоу и Сайленсом Фальстаф просто мудрец. Он, однако, бездействует, у него нет земель и скота, и, согласно его же словам, он никак не может найти"… лекарства от карманной чахотки. Займы только затягивают эту болезнь, — она неизлечима" (ч. 2, I.2). Но Фальстаф говорит и другое: "Умный человек все обратит себе на пользу, и я сумею извлечь выгоду из своих недугов" (ч. 2, I.2). Деревенским судьям помогает само время.

Фальстаф любит принца за его молодость и силу, так как знает, что не может совладать с собственной жизнью. Своим обаянием он хочет привязать к себе Генри — как дитя и как мать. Фальстаф, подобно Гамлету, — актер, живущий в мире слов. Фальстаф ощущает положительную связь с жизнью посредством принца, а будучи отвергнут, он умирает. Гамлет отрицательно связан с жизнью через злодеяния матери и дяди — политика для него равнозначна личным отношениям. Вот почему многие не испытывают неприязни к Таммани-холл[68] В сегодняшних обстоятельствах нам нужна умеренно бесчестная бюрократия. Если полицейский не возьмет у вас взятку в десять долларов, вы пропали. Фальстаф никогда не приходит вовремя, занимает деньги и не отдает долги, вечно импровизирует. Он художник — но не вполне. Он большой охотник до речей, но он никогда не сядет за письменный стол, чтобы превратить возможность в реальность. Художник должен сочетать в себе Фальстафа и Генри, ребячливость Фальстафа с макиавеллизмом и рассудительностью принца.

Смерть Фальстафа многое меняет. Генри становится политической фигурой, а не столь уж невинные дети — Бардольф, Пистоль и Ним (его ждет виселица) — оказываются втянуты в водоворот истории и обречены на страдания.

18 декабря 1946 года

Отметим, в первую очередь, что в пьесе "Много шума из ничего" побочная сюжетная линия затемняет главную сюжетную линию. Сюжет образуют повесть о Геро и Клавдио и заговор Дона Хуана. Источники сюжета надо искать у Банделло, Ариосто и в греческом романе[69] Шекспир весьма поверхностно раскрывает главную тему и, если не считать Дона Хуана, она скучна. Кроме того, Шекспир небрежно обошелся с главным сюжетом. Возьмем Маргариту — неужели она не сознавала, что делает? План Борачио (чтобы девушка окликала его из окна именем Клавдио) тоже никуда не годится — как бы то ни было, Клавдио ведь все слышал. Сюжет пьесы — это лишь фон к дуэли умов между Бенедиктом и Беатриче.

В каких целях Шекспир использует побочную сюжетную линию? Во-первых, для сравнения. В "Бесплодных усилиях любви" Армадо хочет уподобиться дворянам — его высокопарный слог служит комментарием к поэтической нарочитости Бирона; Армадо вынужден жениться на простой девушке Жакнете, в то время как Бирон отправляется на год "острить в больницы" [70] ("Бесплодные усилия любви" v. г). Рыло, во "Сне в летнюю ночь", страдает от того же заблуждения, что и влюбленные; его, как и влюбленных, освобождают от власти иллюзий. Кроме того, Шекспир использует побочную сюжетную линию для контраста: Шейлок противопоставлен венецианскому обществу в "Венецианском купце", а сложный образ Фальстафа противостоит героическим деяниям принца Генри и вельмож в "Генрихе IV". В "Комедии ошибок" также намечена побочная сюжетная линия — трагическая тема отца, которому грозит смерть, если только он не соберет сумму денег, необходимую для уплаты крупного штрафа.

В пьесе "Много шума из ничего" контраст основан на другом — комичная, искрометная дуэль умов между Беатриче и Бенедиктом разворачивается на фоне злодейства Дона Хуана. Как Шекспир достигает того, чтобы трагический сюжет не воспринимался слишком серьезно? Он отодвигает трагичное на задний план. Здесь хотелось бы обратить внимание на интересную особенность искусства — значимость скуки. Во всяком великом произведении есть отрывки, которые сами по себе скучны, но стоит вырезать их, как это делают в сокращенных изданиях, и творение умирает. Не думайте, что живое искусство интересно всегда и в одинаковой степени. То же можно сказать о самой жизни.

Самое важное в пьесе — взаимоотношения между кажущимся и действительным. Ключ к пониманию этого содержится в двух отрывках. Первый — это песня Бальтазара: "К чему вздыхать, красотки, вам?"[71]. Интересно проследить, где и как в пьесах Шекспира используются песни. Рассмотрим несколько примеров. В "Двух веронцах" мы слышим песню: "Кто же Сильвия? Кто она; / Царица всем влюбленным?"[72] ("Два веронца", IV.2). Песня, которую исполняют для Сильвии, вполне соответствует духу Петрарки (жестокая красавица, верный возлюбленный) — но исполняют ее со злым умыслом. Протей предал друга и нарушил клятву, данную Джулии; теперь Протей обманывает Турио и поет серенаду Сильвии, в то время как обманутая Джулия подслушивает, переодевшись мальчиком:

Хозяин

Но что это? Вы сделались еще печальнее, чем были прежде? Что с вами, сударь? Вам не нравится музыка?

Джулия

Не угадали. Мне музыкант не нравится.

Хозяин

Почему же, милый юноша?

Джулия

Он фальшивит, папаша.

Хозяин

Как? Он играет не на той струне?

Джулия

Нет, но он так фальшивит, что надрывает струны моего сердца.

Хозяин

У вас чувствительный слух.

Джулия

Лучше бы мне быть глухим, чтоб сердце было бесчувственно.

Хозяин

Замечаю я, что вы — не охотник до музыки.

Джулия

Когда в ней разлад — то не охотник.

Хозяин

Послушайте, какая тонкая перемена тона.

Джулия

Мне всякая перемена — мука.

Хозяин

Хотели б вы, чтоб все одно играли?

Джулия

Хотел бы я, чтоб все одно играли.

"Два веронца", акт IV, сцена 2.

Песня "Где ты, милая, блуждаешь?"[73] ("Двенадцатая ночь" II. 3), которую поют для сэра Тоби Белча и сэра Эндрю Эгьючийка, будто принадлежит к традиции "Пока спит Время-старина" Роберта Геррика, но на самом деле в ней звучит голос стареющего вожделения, а не молодости, и Шекспир показывает это со всей очевидностью, ведь единственные слушатели песни — двое пожилых пьяниц. В "Мере за меру" обманутая Мариана слушает серенаду мальчика, которая лишь усугубляет ее несчастье. Участь брошенной женщины становится ролью. Слова песни — "Прочь уста — весенний цвет…"[74] ("Мера за меру", IV.1), зеркально отражают положение Марианы. То, как она просит прощения у заставшего ее врасплох герцога, разоблачает ее: