— Хочешь сказать…

— Понравилось выпускать внутреннего деймона?

Пайпер поежилась, вспомнив странное спокойное состояние.

— Это было… интересно.

— Это еще не все, — хитро улыбнулась Натания.

— О чем ты?

— Ты еще не овладела хищником внутри себя. Дальше так просто не будет.

Пайпер нахмурилась.

— Ты про использование магии?

— О, нет, с этим станет проще.

— А что не будет проще?

Натания встала на ноги, платье обвилось вокруг ног. Она медленно прошла к другому концу балкона, оказалась спиной к Пайпер и прижала ладони к каменному поручню.

— У меня был брат, — сказала она едва слышным шепотом. — У него была лишь одна линия магии. Когда я освободила свою деймоническую кровь, он стал завидовать, что я сильнее него. Одним вечером он дразнил и дразнил меня, пока я не сорвалась. Мой внутренний деймон захватил меня, и я набросилась на него.

Ее сердце забилось быстрее от страха, Пайпер смотрела на женщину.

— Когда он увидел, что пробудил, — продолжила она медленно, выдавливая слова, — он испугался. И его страх… питал деймона во мне. Меня восхищал его ужас. Он побежал от меня, я набросилась. Это было шикарно. Его теплая кровь на моих руках была самым сладким моментом.

Натания повернулась к Пайпер, ее глаза уже не были серебряными от безумия, они были синими и печальными.

— Я любила брата. Он помогал мне выживать годы, пока я не ступила в Пустоту, не надеясь выжить. Но когда мной правил деймон, я этого не помнила. Я не видела брата. Я видела добычу.

Женщина утомленно покачала головой.

— Моя сладкая луна годами помогал мне забыть о том, что я сделала. Я заперта тут вечность, я вспоминала этот день, но конец не меняется, как бы мне ни хотелось этого.

— Мне жаль, — прошептала Пайпер.

Она поежилась, вспомнила смертельную смесь спокойствия и убийственного гнева, что пылал в ней, когда солдаты Майсиса атаковали Эша. Она хотела убить Майсиса, но не так, как Натания хотела напасть на брата. Майсис был ее врагом, а не любимым братом.

Плечи Натании поднялись и опустились от глубокого вдоха.

— Дочери людей не созданы для бремени деймонической крови, — она вдруг улыбнулась, серебро засияло в ее глазах. — Кто первым ощутит твои когти, дорогая Пайпер?

— Никто из тех, кто мне дорог, — сказала она. — Эш сказал, что я не испытаю затемнение как деймон.

— Это был первый раз, милая. Инстинкты проснутся не сразу. Деймоны учатся контролю с детства, но мы с тобой… слишком много силы и мало контроля.

— Я не убью того, кого не хочу убивать, — возразила Пайпер.

— Ты говоришь так, словно управляешь грядущим. Ты скоро это поймешь, — улыбаясь, Натания повернулась к темной долине. Она посмотрела на большого дракона на самой высокой горе. — Ты не боишься Аштарота и внутреннего деймона, но стоит бояться обоих. Остается ждать.

— Чего ждать?

— Кто уничтожит тебя первой.

Горы стали размытыми. Натания и ее воспоминание о родине драконианов растаяли в темноте. Пайпер показалось на миг, что она увидела, как каменный дракон поднял голову и расправил большие крылья, а потом улетел в небо.

Пайпер открыла глаза. Она моргнула, глядя на потолок, глубоко дыша, пытаясь прогнать из головы слова Натании. Безумие женщины то пропадало, то появлялось, но Пайпер отказывалась слушать ее предсказания насчет предательства Эш или того, что ее деймоническая кровь превратит ее в бездумную машину убийств. Она села, посмотрела на бледный кожаный щиток — сделанный из драконьей чешуи — обвивающий ее левую руку. Под ним к коже запястья прижимался Сахар.

Когда она в прошлый раз встречалась с Натанией в Камне, Пайпер сама это начала. Ей было не по себе, что она оказалась в Сахаре, пока спала. Плохо дело. А если Натания намеренно затащила ее в Камень? Еще хуже.

Ее комната была кромешно-черной, она подозревала, что еще не меньше часа до рассвета. Пайпер подумывала еще поспать, но слова Натании уже тревожили ее подсознание. На то Натания, видимо, и рассчитывала.

Она выбралась из кровати и обула сапоги. Стянув волосы в высокий хвост, она вооружилась — меч, кинжалы на бедрах, метательные ножи на руках и два пистолета за поясом сзади. Может, перебор, но в эти дни она носила с собой как можно больше оружия.

Она выскользнула из комнаты в темный коридор, озаренный только тусклым сиянием аварийного освещения. Она миновала закрытые двери, где спали другие на койках, как она, а потом поднялась по лестнице в эхо церкви. Прижавшись ладонью к рукояти меча, она отклонила голову, разглядывая высокий потолок большой комнаты. Только тяжелые деревянные скамьи пережили заброшенность церкви. Ее отец и остальные, скрывающиеся здесь, уже убрали обломки и мусор. В темноте место казалось даже внушительным.

В конце большого зала она вошла в основание башни церкви. Каменная лестница в пыли и обломках камней спиралью вела наверх. Пайпер бодро поднялась и открыла гниющую дверь. Колокол давно пропал, но она не для этого забралась на три этажа выше. Она подошла к изогнутому окну и села на каменный подоконник, чтобы выглянуть.

Город был почти темным, здания были лишь силуэтами на фоне темно-синего неба, но там, где был свет, вид был как у плохо сдерживаемого апокалипсиса. Огонь лизал облака, столбы оранжевого дыма поднимались к небу. Она видела три огня со своего места, они не были угрозой, но все равно мешали спокойствию.

После встречи с отцом на развалинах их Консульства она больше узнала о происходящем в городе. Пока она неделю была в Надземном мире, в Бринфорде воцарился ад. Гаяне разрушили семь Консульств, ее было последним. Как только они привлекли общее внимание, они сосредоточили усилия на самом городе.

После войны семьдесят лет назад осталось несколько городов с большим населением. Большая часть людей жила в маленьких общинах. Из оставшихся, Бринфорд был не только большим, но и с обществами высших деймонов. Кроме Главного Консульства там было несколько посольств деймонов — например, посольство Ра — и много законных и незаконных деятельностей деймонов. Месяцы назад она билась на ринге «Стикса», видела в толпе несколько сотен деймонов, и то было лишь одно заведение, хоть и популярное.

Гаяне, видимо, считали Бринфорд головой змеи. Они решили доказать свою теорию — и способности — уничтожив город, где обитает больше всего деймонов.

Она сомневалась, что для них все проходит хорошо. Пайпер подозревала, что гаяне понятия не имеют, на что способны деймоны. Они были рождены хищниками, жили в мире с принципом «убей или умри». Гаяне думали, что их отчасти обученные чеймоны выстоят против деймонов, ощутивших угрозу жизни и отвечающих убийственной силой? Не все деймоны были хорошими бойцами или обладали сильной магией, но нескольких хватило бы, чтобы устроить серьезные разрушения, как доказывали огни в городе.

Облака дыма от ближайшего огня лениво двигалось по небу. В воздухе пахло горелым деревом. Она пыталась представить, где сейчас ее мать. Сидела где-то на встрече, обсуждая результаты усилий с лидерами гаян? Разрушения их расстраивали, или это было частью «ради общего блага»?

Она смотрела на мерцающее сияние огней, небо медленно светлело, из сапфирового становилось бледно-голубым. Когда солнце поднялось над низкими зданиями на горизонте, она слезла с подоконника и вернулась на лестницу.

Она прошла дверь и услышала в зале шепот разговора. Когда она прибыла десять дней назад, тут были только три Консульства, кроме Квинна. Остальные мятежники должны были прибыть сегодня, и ей было интересно, кто доверял ее отцу и присоединился к нему в изгнании.

Она прошла в зал и увидела группу, собравшуюся между рядов скамеек, не удивляясь, что знает новоприбывших. С тремя она уже встречалась, три новых Консула тихо общались, и четверо учеников ждали в стороне. Пайпер стиснула зубы. Она знала и учеников.

Ренди и Джером были учениками в одном Консульстве. Ли был из другого, чуть дальше, она видела его только два раза до этого. Четвертой была Мелони, в радиусе ста миль только они с Пайпер были ученицами-девушками. Консул — тяжелая и опасная работа, многие девушки уходили после первого года. Мелони была на год впереди Пайпер, лучшая в классе.