— Боря, ты еще здесь? — крикнула я и направилась к двери.

Он сидел в приемной, допивал мой кофе.

— Во дела, а? — покачал он головой. — Еще и доносы пиши! Пусть сами ищут. В наших я уверен. Потом окажется, что в системе был сбой, и никакие пароли не назывались.

— А это возможно? — спросила я: Боря лучше всех нас разбирается в компьютерах.

— Да все возможно! Но службе безопасности надо как-то оправдаться, вот и решили на нас свалить. «Компьютеры не ошибаются!» — передразнил он кого-то. — Я тебе говорю: это ребята из безопасности чудят. У них там такой бардак! Думаешь, это нормально: по две кражи за год? Это их вина. Нам надо просто переждать... Не закладывать, по крайней мере, своих, чтобы этот друг получил повышение по службе. Пусть у них там ищет. По всем их восьми этажам... Вот дармоеды!

— Закладывать своих никто не собирается, — сказала я. — Но нервы нам помотают. Ты так примерно прикинул: у тебя все чисто? Никаких грехов?

— Увы, — с серьезным видом сказал он. — Есть грехи. Я на прошлой неделе занимался онанизмом.

Секретарша выпучила глаза и покраснела. Я не выдержала — улыбнулась.

— Боря, я не шучу. Надеюсь, у тебя не было счета в этом банке?

— Не было. Я держу в нашем. Как и ты.

— Что за банк, кстати?

— Банк «Елена». Он небольшой. Ты его вряд ли знаешь.

— А, — сказала я и закрыла дверь.

Буквы на экране плясали, как сумасшедшие.

«Спокойно, — сказала я себе. — Это такой шрифт!» Руки у меня дрожали. Следователь Гергиев, возможно, получит повышение по службе. Главный подозреваемый в деле уже есть.

Это я.

«Борис работал в нашей корпорации еще до меня. Он старейшина отдела. Ему сорок пять, он женат, увлекается компьютерами. Говорит, что в компьютерах его интересует только написание музыки».

Горик подозревает, что Борис немного подрабатывает, взламывая чужие счета. Дело в том, что его жена не работает, а денег требует постоянно. Мы все только раз общались с этим женой, его зовут Андрей, и он нам очень не понравился. Он пришел на какой-то наш корпоративный праздник в ресторан стеклянного корпуса (дальше этого корпуса посторонние не пройдут, даже мужья и жены) и весь вечер гундел, недовольный едой, музыкой, людьми. Ему, видимо, не нравилось, что Борис отвлекается на других мужчин.

В другой раз я видела этого Андрея у проходной. Он стоял, прислонившись к стене, и равнодушно глядел на экран, где транслировался футбольный матч. Я стояла недалеко от него — ждала Алехана, чтобы передать ему карточку. Борис появился одновременно с моим мужем и, как оказалось, тоже вынес карточку. Так они их и взяли, наши мужья-жены: синхронно, потом с одинаковым выражением лица чмокнули нас в щеку; потом пошли к автомобильной стоянке. Не знаю, что нужно было купить этому Андрею, но моему Алехану не хватало на новый монитор, а по карточке дают очень большие скидки.

Может быть, и у Бориса с Андреем такая же любовь, как в моей семье? Не знаю. Может быть.

Борис, конечно, немолодой, и это не способствует прочному браку, но зато у них большие льготы, которых нет у нас. Они, например, не платят налог за отсутствие детей, и это, вроде бы, логично: искусственное вынашивание их ребенка стоило бы огромных денег. Правда, когда налог вводили, еще не было другого налога — на рождение ребенка, который теперь уплачиваем все мы: и разнополые, и однополые, если хотим завести у себя дома сопливое и крикливое существо. Когда же этот налог утвердили, разнополые оказались в странном положении. Они платили за бездетность, они же платили за возможность родить, то есть платили в обоих случаях.

Конечно, вначале поднялся крик, но затем нам все, как водится, объяснили: во-первых, налог на детей стимулирует к хорошей работе и является как бы современной разновидностью естественного отбора, во-вторых, налог на бездетность такой небольшой, что просто стыдно об этом так долго говорить, в-третьих, однополым, решившимся на продолжение рода, придется платить и за искусственное вынашивание и за право на ребенка, то есть они тоже в один прекрасный день заплатят дважды. Кроме того, народу и так слишком много. На том и порешили.

И все равно мне почему-то стало жалко Бориса в тот день. Андрей у проходной не понравился мне еще больше, чем в ресторане, когда он гундел и куксился. Мне показалось, что Борис слишком суетлив с ним, слишком зависим. Потому-то и подворовывает вечерами на своем мощнейшем домашнем компьютере. («Мощнее, чем у нас в отделе!» — изумленно рассказал Горик, побывав у него дома).

«А может ли он украсть миллиард?..

Есть еще Инна. По возрасту старше всех нас, но не старая— двадцать пять лет до пенсии. Ей пятьдесят пять. Инна здесь недавно. Перевелась из другой корпорации, где, говорят, была любовницей генерального директора. Между прочим, ее приняли по моему ходатайству. За нее просил хозяин фирмы, в которой работает мой муж. У нее двое детей, огромный дом и небольшая паранойя. Но она тихая женщина».

Инна делает свои дела ровно до пяти, в три минуты шестого я вижу ее идущей по внутреннему двору к стеклянному корпусу — на выход. Нынешняя должность для нее — понижение. Во-первых, в той, другой корпорации она сама была начальником отдела, во-вторых, она никогда не проходила квалификационной аттестации (у них это не было принято), а потому не переживала постоянного и неизбежного урезания зарплаты. Дело не в деньгах, их у нее, видимо, много, дело в унижении. Если тебя рано и незаслуженно сделали начальником, ты можешь никогда не узнать, что ни хрена не умеешь. Инна бы и не узнала, но ее покровитель умер. Из начальников она перешла в подчиненные, и оказалось, что ее знания так и остались на уровне стажерских (стажером она с генеральным и познакомилась). Назначая любовницу начальником отдела, он, видимо, тоже не разбирался в квалификациях, поскольку сам начальником буквально родился — то есть унаследовал свою долю в корпорации от отца и деда. Так что ему все кандидаты были на одно лицо, и решалось назначение не по этому пункту. Вот Иннины подчиненные, они-то наверняка все знали об ее квалификации, но подчиненных обычно не спрашивают.

Мы тоже ни о чем ее не расспрашиваем. Она сидит свои пять часов, в обеденный перерыв не ест, а плавает в спортивном клубе на втором этаже, раз в неделю заказывает парикмахера и маникюршу из самого дорогого салона, которым пользуется только высшее руководство. Иногда она платит нашей секретарше за то, что та делает ей массаж шеи. Про ее детей мы знаем только то, что один из них — гонщик, а другой — женского пола. Причем пол первого, гонщика, нам не известен.

«Может ли Инна украсть миллиард?..

Ну и, наконец, Горик. Молодой, неженатый, талантливый. Живет с мамой — вот уж редкость! Говорит о себе, что он ассириец. Борис каждый раз делает вид, что забывает это слово, и постоянно спрашивает: „Филистимлянин?” . Ассириец” — терпеливо отвечает Горик. На следующий день все повторяется. „Финикиец? Шумер?” . „Ассириец” ».

Еще он говорит о себе, что никогда не женится, потому что мама согласна только на ассирийку или ассирийца, причем настоящих, а как определить, кто настоящий, а кто нет? Нужен очень дорогой генетический анализ, и в принципе Горик ради мамы на эти траты согласен. Но, к сожалению, генетический код у ассирийцев точно такой же, как у вавилонян, а они лютые враги.

Мы умираем со смеху во время этого вранья.

— Я доказываю маме, что вавилоняне вымерли две тысячи лет назад! — с неподдельным отчаяньем сочиняет Горик. — Что шансы встретить живую вавилонянку равны нулю. Нет! С тех пор как ученые открыли генетический год скелета, найденного в гробнице сына царя Хаммурапи Самсуилуна, и доказали, что он совпадает с кодом всех ста пятидесяти современных ассирийцев, моя бедная мама потеряла покой. Ее можно понять. Последний удар Ассирии был нанесен именно Вавилоном. Как такое можно простить, скажите, пожалуйста? Такое не забывается! Нет, вдумайтесь только — гибель цивилизации! Какой тут может быть срок давности?!