Разработчики бизнес-плана попытались обосновать все, кроме зрительского интереса. Этот интерес казался им аксиомой, и они посвятили ему только первые абзацы. Уж так они пафосно заявили, что, мол, «всем ясно, какой ажиотаж вызовет это изобретение, мы ожидаем невиданного спроса, но организационные проблемы являются здесь краеугольным камнем, который тем не менее вполне возможно сдвинуть с места, особенно учитывая заинтересованность определенных структур, в том числе и государственных, поскольку открываются большие возможности для манипулирования прибором в рекламных целях...» И — ну подсчитывать расходы да прибыли! Но с аксиомой вышла неувязка — изобретение не вызвало абсолютно никакого интереса у потребителя. Все перемножения миллионов на миллиарды, которыми были заполнены страницы, начиная со второй, перемножали воздух на облака.

Вообще эта проблема заинтересовала меня, я даже сходила в библиотеку, порылась в старых журналах. Дело в том, что моя работа — как раз прогнозы. Я этим и занимаюсь: прогнозирую потребительский интерес к тому или иному виду товаров. Правда, моя область — это акции, но ведь люди — везде люди. И те, что интересуются миллионными вложениями, и те, что переключают кнопки на телевизоре, повинуясь только им слышимым голосам, и заодно те, что покупают голубую туалетную бумагу, но не покупают красную, — все они одинаковы. Поэтому мой интерес к провалу — да, назовем вещи своими именами, провалу «Саваофа» — профессиональный.

Что же я узнала из старых журналов? Я узнала, что у любимой программы моего мужа были предшественники. Реальные шоу — так они назывались. Это когда людей запирали в квартире с зеркальными стенами и оставляли под круглосуточным наблюдением многочисленных камер. Ну, зеркальные квартиры — это частность, людей еще помещали в вагончики, музыкальные студии, замки, публичные дома и даже оставляли на необитаемых островах. Некоторые проекты подразумевали запись всего подсмотренного, которая потом монтировалась, редактировалась и даже изменялась ради некоего режиссерского замысла. Но не эти проекты породили «Саваофа».

Идея программы пришла в голову некоему гражданину из Европы — в журнале его называли Голландец. Дирк-Голландец, если точнее. Он был фанатом других реальных шоу — тех, что проходили в зеркальных квартирах и были стопроцентно честными. Они транслировались в прямом эфире круглые сутки — уж не знаю, интересное это было зрелище или нет. Видимо, не очень, иначе зачем бы Дирку-Голландцу придумывать улучшения? Но как говорили древние, лучшее — враг хорошего, и в случае с «Саваофом» это оправдано.

Я просто вижу этого Дирка-Голландца, который так же, как и я вначале, завис перед телевизором на несколько часов, зачарованный новым представлением. Я, правда, была зачарована «Саваофом», который он изобрел, а он — этой зеркальной квартирой, устроенной совсем по другим законам, но имевшей в своей основе тот же умопомрачительный принцип. Он уловил его и, в итоге, изобрел то, что изобрел — и это изобретение дало ему возможность улыбаться со страниц старого журнала, а затем разорило неведомых составителей уже упомянутого мной бизнес-плана.

Да. Это забавно — наблюдать, как люди за стеклянными стенами ссорятся, мирятся, делают дела, делают любовь, вообще что-нибудь делают. Первые пять минут забавно. Пять минут, не более. Но люди, которые смотрели те зеркальные программы, оставались у экранов сутками. Месяцами! Образовались целые фан-клубы этих стеклянных квартир. Правда, не так уж их было много — фанатов, тут бы Дирку-Голландцу и насторожиться! Впрочем, он-то все сделал правильно: изобрел новую программу, попал на страницы журнала, продал свое изобретение тем дуракам, которые одни и виноваты в своих бедах. Вот как раз они лопухнулись по-настоящему. Как человек, занимающийся акциями, я много вижу подобных идиотов, не поумневших за последние пятьдесят лет. В своих бизнес-планах они по молекулам разбирают будущее (еще бы, ведь здесь их не поймаешь на вранье!), но вот чтобы заглянуть хотя бы в недавнее прошлое — нет. Прошлое прошло — так они считают.

Но я отвлеклась. Сидел, значит, этот Дирк-Голландец, сидел, а потом подумал так же, как и я пятьдесят лет спустя: «А почему, собственно, я смотрю на этих зеркальных обитателей больше пяти минут? Что меня держит?»

Нет, разумеется, во времена Дирка-Голландца не было недостатка в различных исследованиях, аналитических статьях, социологических опросах на тему этого феномена. Наверняка кто-то подобно мне залез в старые журналы, что-то там нарыли, объявили, что страсть к подсматриванию — в крови человека, ну да, ну да. Но вся эта макулатура исследовала верхний слой проблемы, а вот чтобы проникнуть вглубь — тут понадобился особый взгляд. Кстати, косой. Я имею в виду, что, судя по фотографии этого Голландца, он страдал косоглазием. Хотя любой талант — в какой-то мере косоглазие...

Он сделал свое открытие во время вечернего просмотра сто сорок пятой серии: то есть время, понадобившееся ему для «озарения», можно очень точно посчитать. Серия равнялась суткам, он посвящал просмотру не меньше пяти часов в день, умножаем сто сорок пять на пять... Зачем, собственно? Без подсчетов видно, что был он человеком одиноким, не имевшим увлечений, пьющим (вариант: курящим) и тупым.

Уже месяц спустя этот косоглазый Голландец появился на страницах небольшого провинциального журнала — для фотографии его причесали, приодели, одолжили дымчатые очки, ничего, впрочем, не спрятавшие — и заявил корреспонденту буквально следующее:

— Люди смотрят такие программы потому, что им интересно, какой выборделается каждую секунду каждым из участников жизни, и к каким последствиямприводит каждое из этих ежесекундных решений.

От умственного напряжения корреспондент тоже закосил (или фотография была неудачной).

— Какие практические последствия может иметь ваше наблюдение? — спросил этот бедняга.

— Шоу можно сделать намного интересней! — сообщил Дирк-Голландец.

— И как же?

— Реальная жизнь, к сожалению, позволяет делать только одинвыбор из миллионов — только одинвыбор в секунду, — и это сильно ограничивает наши возможности. Вот если бы узнать: что будет, если в ту же самую секунду будет сделан другой выбор, а также третий, четвертый, сотый, и так каждый раз, каждую секунду — вот это будет шоу!

Ну что вам сказать? Я ведь снова вижу его, этого придурка. Его лицо покраснело, слюна брызжет во все стороны, глаза вылезли из орбит. Судя по старым журналам, большинство гадостей на земле начинались именно так: их авторы выпучивали глаза и орали, брызгая слюной: «Это шоу можно сделать намного интересней!» Варианты: справедливей, красивей, правильней.

— Но как? — спросил корреспондент, вытирая забрызганное лицо платком.

— Понятия не имею! — честно признался Дирк-Голландец. — Но свою гениальную идею я на всякий случай запатентовал.

Что еще я про него знаю? Через четыре года выяснилось, что один из читателей этого во всех смыслах дурацкого журнала был потрясен мыслью Дирка-Голландца и поклялся, что реализует его гениальную идею. Был он, конечно, компьютерщиком, работал в области виртуальных спецэффектов, как раз над проектом, позволяющим заменять живых актеров их цифровыми двойниками. Механизм стал ему ясен почти сразу же, и четыре года понадобились лишь для изобретения нового поколения компьютеров и их выхода на рынок. Когда число операций получило необходимое количество нулей, этот парень совместил своих неотличимых двойников с новыми компьютерами и добился того, о чем мечтал: шоу, в котором снова и снова, каждую секунду делался новый выбор, приводящий к новым последствиям — того самого шоу, о котором брякнул, не подумав, Дирк-Голландец.

Я склоняюсь к мысли, что Дирк был обычным мечтателем и запатентовал свою, как он ее назвал, «гениальную идею», скорее всего, для смеха или на спор с соседом по гаражу, а также для того, чтобы попасть в журнал. Вот он, наверное, удивился, когда в один прекрасный день к нему в дверь постучались представители Инвестиционного фонда «Амрайз и К°» и предложили выкупить у него права на давно забытое изобретение за... сорок миллионов долларов! Что же он ответил? Отгадываем с трех раз? Правильно, он сразу же сказал: да. И с этого момента его милый косоглазый образ стал покрываться дымкой — Дирк-Голландец уплыл куда-то на острова, за моря, за океаны, улетел куда-то в горы, возвел вокруг себя какие-то ограды из роз и мрамора — в общем, потратил деньги со вкусом. Конечно, если бы выкупленное изобретение принесло фонду «Амрайз и К°» прибыль, если бы оно озолотило тысячи людей, если бы оно увлекло миллиарды или хотя бы миллионы, будьте уверены: нашли бы Дирка-Голландца и в горах, и на островах, и в морях и под землей, не отвертеться бы ему от интервью, от торжественных церемоний открытия, от председательства в почетных комиссиях — но нет, провалилась затея «Амрайз и К°» и все, что люди сказали о Дирке-Голландце: «Слушайте, ну парень — хват! Взял сорок миллионов за воздух, какой умница!» — и оставили его в покое. Это максимальное одолжение, которое современное общество может сделать одному из своих членов. Шоу «Саваоф» разорило Инвестиционный фонд «Амрайз и К°». Конечно, вначале, когда стартовала невиданная по своим масштабам рекламная кампания, люди смотрели на зазеркальных обитателей, как две капли воды похожих на настоящих людей, и пытались отгадать, как скажется поставленный на край стола и затем упавший стакан на их сегодняшних взаимоотношениях и как скажется тот же стакан, но уже не поставленный на край стола, а сразу же засунутый в посудомойку, на взаимоотношениях завтрашних. Иногда какой-нибудь герой с тяжелым характером сдерживался и не давал в морду тому, кто не мог за себя постоять. Иногда — наоборот, давал в морду. Бывало, что побитый тихоня, доведенный до ручки и не успевший позавтракать, бросался на обидчика, а бывало, что он успевал позавтракать. Все это смотрелось, по крайней мере, необычно, и подогревалось кричащей со всех экранов, со всех обложек, со всех перекрестков рекламой: «Наш Саваоф — добрее Настоящего! Он дает переигрывать жизнь снова и снова! Он дает нащупать единственно верное решение! Это ваш шанс!»