– И я тоже, – торжественно объявил ей Рэнсом.

– Замечательно, ничего не скажешь… Однако…

– И ты остановилась в отеле «У тигра»?

Мадлен пристально посмотрела на него:

– Ваш способ знакомиться довольно примитивен. – Это прозвучало почти грубо.

– Да я и сам знаю! – небрежно ответил Рэнсом, не обращая никакого внимания на ее холодность. – Но я привык полагаться на свое обаяние и неотразимую сексуальность…

К собственному удивлению, Мадлен улыбнулась. Должно быть, опьянела…

Он недвусмысленно ухмыльнулся:

– Ну вот так-то лучше.

– Лучше, чем что? – не поняла Мадлен. Господи, и почему она сидит и разговаривает с ним, вместо того чтобы послать его к черту?

– Лучше, чем то выражение твоего лица, которое напугало меня, когда я сюда зашел. Ты выглядела так, как будто собиралась броситься с моста…

– Нет, не собиралась.

– Как будто тебе невыносимо в этом чертовом городишке в эту жуткую ночь…

– Ну… – Мадлен заплатила за его пиво и обрадовалась, что есть с кем перекинуться словом. Даже общество этого нахального незнакомца казалось сейчас лучше того ощущения одиночества и уныния, которое овладело ею несколько минут назад.

Рэнсом поднял бокал с пивом:

– А здесь ведь могут быть очень даже неплохие рабочие деньки – и потрясающие ночи любви.

– Да что ты! – Мадлен, в свою очередь подняв бокал с ромом, чокнулась с незнакомцем, гадая, что могут значить «потрясающие ночи любви» в его понимании. Наверное, постель с водяным матрасом, пара видеокассет с «фильмами для взрослых» да недорогие девочки…

– Были у тебя такие ночи в последнее время? – спросил он Мадлен, и в его зеленых глазах зажглись озорные искорки.

– Боюсь, что нет.

– Хорошо сказала. Как будто ты абсолютный новичок в этом деле…

– Не надо так говорить. – Мадлен попыталась отмахнуться от глупых видений: намалеванные полуголые девицы, которых она никогда в жизни не понимала и не поймет.

– Я смотрю, ты женщина, для которой на первом месте в жизни стоит работа? – иронично спросил незнакомец.

– Представь себе, да.

– И чем же ты занимаешься?

– Не хочу сейчас об этом говорить.

Он чуть заметно пожал плечами:

– Что ж, пожалуй, ты права. Хватит трепаться. У меня сегодня тоже такой денек был…

– Хватит трепаться, – согласилась она, сама удивляясь собственным словам. Она ведь никогда не позволяла себе таких грубых выражений – да еще с незнакомым человеком… Наверное, жара на нее так действует. Или все дело в этом таинственном незнакомце? Странно, что она с такой легкостью согласилась на его компанию и чувствует себя с ним непринужденно. Хотя она уже слышала о том, что люди легче всего доверяют самые тайные свои мысли именно тем, с кем незнакомы. Когда нет совместного прошлого, тогда действительно становится легко и хорошо друг с другом. Наверное, все объясняется именно так.

Господи, ну и жарища! Она еще никогда не жила в таком одуряющем климате! Поэтому и ведет себя черт-те как и несет какую-то чушь… Мадлен чувствовала тепло, исходящее от незнакомца, вдыхала пряный запах его сильного мужского тела, слышала его легкое дыхание.

Он, несомненно, был красив, хотя, признаться, и не вполне во вкусе Мадлен. Вряд ли она стала бы с ним встречаться, познакомься они в Нью-Йорке. Около шести футов ростом, очень изящен, подтянут – и в то же время худ, хотя тощим его назвать нельзя. Сильный, мускулистый – но отнюдь не грузный. Густые каштановые волосы местами выгорели на солнце, одна непослушная прядь все время падала ему на лоб – и он постоянно откидывал ее назад.

Его брови и ресницы были темными – а в ярко-зеленых глазах светились ум и энергия. На худощавом лице появлялись ямочки, когда он улыбался, губы же казались пухлыми. Нос был чуть искривлен, а на виске виднелся след от шрама – это придавало его облику мужественность.

Одет он был довольно посредственно. Будь Мадлен в худшем расположении духа, она бы, пожалуй, назвала его одежду довольно дешевой: брюки цвета хаки, старый кожаный ремень, порядком поистершийся, поношенные туфли, обычная недорогая рубашка… Дополнял все это галстук, который Рэнсому, несомненно, подарила какая-то женщина. Вероятно, сам бы он никогда не выбрал для себя этот темно-красный цвет с неопределенным рисунком – какие-то мелкие завитушки…

– Галстук тебе подарила какая-то женщина, – выпалила Мадлен, совершенно не подумав.

Он изумленно поднял брови:

– Правильно. Но откуда ты знаешь?

– Спорю, это твой единственный галстук. И ты надеваешь его только на свадьбы или на похороны.

Он улыбнулся и с интересом посмотрел на нее:

– Ты что, успела порыться в моем шкафу?

– Нет, просто мужчины – довольно предсказуемые существа, – пояснила она.

– Неужто? Тогда, может быть, скажешь, как выглядят мои кальсоны?

– Нет, в нижнем белье я не разбираюсь.

– Зато в галстуках – очень даже…

– Ну, дело в том, что именно этот галстук не подходит к рубашке. Будь у тебя несколько галстуков, этот ты бы не выбрал ни за что. – Только сейчас она осознала, что именно сказала, и быстро поправилась: – Прости, пожалуйста. Я не хотела быть грубой. – Она нахмурилась и добавила: – Я никогда и никому не грублю.

– Никогда не говори «никогда», – улыбнулся он.

– Нет, это правда. Но вот тебе сказала, по-моему, что-то грубое…

– Это из-за жары, – спокойно пояснил он.

Она поставила на стол бокал:

– По-моему, я просто слишком много выпила.

Незнакомец снял с себя галстук и засунул его в карман.

– Честно говоря, терпеть не могу эти дурацкие галстуки.

– А кто она была? – Это, конечно, ее совершенно не касалось и задавать подобный вопрос не следовало, но… ей захотелось узнать о нем больше.

– Женщина, которая подарила мне этот галстук? Да так, одна подружка. Ничего особенного.

– По-моему, она хотела тебя гораздо больше, чем ты ее, – предположила Мадлен. Господи, почему ей так легко сейчас говорить ему такие вещи, которые она никогда и никому на свете сказать не решилась бы?!

Незнакомец заглянул в ее бокал:

– Ты что, гадаешь на кофейной гуще?

Она пожала плечами:

– Несложно догадаться.

Он и в самом деле принадлежал к тем мужчинам, которых женщины обычно безумно хотят – и в которых страстно влюбляются. Нет, себя Мадлен к таковым, естественно, не относила: у нее гораздо более утонченные вкусы, а этот незнакомец не казался каким-то особо изысканным. Хлопчатобумажная рубашка подчеркивала мускулы на плечах и груди, а узкие брюки облегали сильные стройные ноги и крепкие бедра. А как он подошел к ней – словно дикая кошка! Он смотрел на нее, и она прекрасно понимала, почему женщины без ума от таких мужчин, – чего стоит один только их взгляд! Посмотрит на тебя такой вот – и чувствуешь себя любимой и обожаемой…

– Да, женщины любят такие вещи, – пробормотала она, поднимая бокал и делая большой глоток рома: она совершенно забыла о том, что собиралась больше не пить!

– Какие вещи? – удивился он, опираясь щекой на руку.

Только тут Мадлен заметила, что у него очень красивые руки: с длинными пальцами, сильные, изящные. Они, как и лицо и шея, были покрыты темным загаром. Мадлен заметила еще один шрам на его руке.

– Предположу – ты или солдат, или тебе просто не везет, – сказала она.

– М-м-м?

Она указала на шрам, однако он не понял, что она хотела сказать. Осмелевшая от его спокойной реакции на те глупости, которые она ему говорила, Мадлен легонько дотронулась до его руки.

– А, ты об этом… – хрипло пробормотал он.

– А вот еще. – И она дотронулась до следа от шрама на его виске.

Он так и замер, когда она провела рукой по всей длине рубца, задев его по волосам.

– А нос… – и она провела по нему пальцем, – чуть искривлен. – Мадлен показалось, что ее голос звучит тоже хрипло. Внезапно ей захотелось дотронуться до его губ – но на них не было никаких шрамов, и поэтому пришлось остановиться.

Он придвинулся к ней ближе: