— Если Игорь такой замечательный, то почему бы тебе не отправиться жить к нему?

— Поверь, я уже думала о таком варианте.

— Мэкси! — Изабель страшно испугалась, что ее верная нянюшка и в самом деле бросит ее. — Ты не уйдешь... Правда?

На лице ирландки заиграла хитренькая улыбочка.

— Сегодня вечером сама готовь себе обед, милая. У меня свидание.

Челюсть у принцессы отвисла.

— С Игорем?

— С Иваном. Больше не стану тебя поправлять. — Мэксин положила салфетку на стол и встала. — А теперь, с твоего позволения, милая, мне пора на работу.

— Отлично, — сказала Изабель, как только дверь захлопнулась. — Я и так уже устала от тебя.

Подходящая фраза, чтобы огрызнуться. Однако почему-то сегодня она не так утешала принцессу, как еще несколько месяцев назад. После смерти отца в жизни Изабель произошло множество перемен. Но отъезд из Перро не принес ей столько огорчений, сколько прощание с мечтами о счастье рядом с любимыми и любящими ее людьми. Если бы не верная Мэксин, то Изабель не справилась бы со своей тоской и чувством заброшенности. Порой ей казалось, что, перестань она существовать, никто на всем белом свете даже не заметит этого.

Думая о том, как Мэксин трудится в ателье, Изабель испытывала муки совести. Ведь пожилая гувернантка бросила свою относительно спокойную жизнь ради того, чтобы последовать в изгнание за воспитанницей. И какую же она получила благодарность? Да никакой! Изабель с самого начала воспринимала ее преданность как должное. Потом спокойно наблюдала, как Мэксин ежедневно отправляется в этот неприветливый, чуждый город в поисках работы. Ну а потом ее добрая нянюшка только и говорила что об этом Иване. Судя по ее словам, он был довольно симпатичным человеком. Через некоторое время Иван выдал коллекцию образцов: простеньких шелковых блузок и платьев в классическом стиле, которые, как он верил, вскоре будут гордиться своими фирменными нашивками.

И все же Изабель боролась с желанием прогуляться как-нибудь на Седьмую авеню, чтобы лично поглядеть в глаза человеку, так неожиданно вторгшемуся в их отношения с Мэксин.

Однако побороть это желание было не очень трудно: на улице стояла ужасающая жара, а кондиционер в доме работал так хорошо, что Изабель, снова отложив прогулку, села перед телевизором и целых два часа плавала в море всевозможных развлекательных передач. Американское вещание предоставляло возможность приятно провести досуг. В любое время суток можно было без труда отыскать канал с каким-нибудь шоу и на час позабыть обо всех проблемах.

После обеда принцесса разобрала почту, отложив приглашения в одну стопку, а счета — в другую. Среди прочих бумаг она наткнулась на какое-то странное приглашение от человека, именовавшего себя Сильверстайном, продюсером так называемого «Утреннего шоу». Изабель понятия не имела, что ему от нее нужно.

Потом она прочла забавное письмо от Джеммы о ее очередном поклоннике и улыбнулась. Когда они с Мэксин гостили в Лондоне, напряженный вид подруги давал маловато поводов для улыбок. Принцесса принялась обдумывать ответ, но красочное ток-шоу, только что начавшееся по кабельному каналу, отвлекло ее внимание, а затем целиком поглотило. Как зачарованная, Изабель впилась глазами в мигающий яркими картинками экран.

— Сегодня мы поговорим о распавшихся семьях, — начал шоу-ведущий. — Почему люди расстаются, и как им вернуться друг к другу?

Самые настоящие, не придуманные семьи сидели прямо тут, на сцене, и были готовы изложить свои глубочайшие интимные секреты перед телекамерой!

В следующем ток-шоу был другой ведущий.

— Популярные имена и оборотная сторона медали по имени Слава! — бодро провозгласил он. — Присоединяйтесь к нам и вы услышите, как ваши любимые кинозвезды рассказывают о трудностях и невзгодах, скрывающихся под внешним блеском их жизни.

Энди Уорхолл сказал как-то, что в Америке кто угодно может всего за пятнадцать минут стать знаменитым, Изабель наконец-то поняла, что имел в виду великий художник, и выпрямилась в своем кресле.

Она посмотрела на стопку журналов, сложенных на столике. Все материалы в них посвящены знаменитос-тям, и кажется, что эти люди и разбогатели-то только на своей популярности. Конечно, она не умеет готовить, убирать или печатать на машинке, чтобы, как другие, зарабатывать на жизнь. Но кое-чем она в отличие от прочих людей обладает с самого рождения: она — принцесса, и ей есть что рассказать о своей жизни, а американское телевидение — как раз подходящее место для этого.

Изабель отыскала приглашение Сильверстайна в стопке отложенных бумаг и даже поцеловала листок. Если только она не ошиблась, «Утреннее шоу» будет началом новой жизни!

Глава 9

Гримерная номер один в студии Эй-би-си представляла собой небольшую каморку длиной в двенадцать и шириной в десять футов. Эта похожая на крысиную нору комнатенка была набита полками с одеждой, расшатанными табуретками и таким огромным количеством баночек, бутылочек и коробочек с гримом, какого Дэниелу за всю его жизнь не доводилось видеть на столь скромном пространстве.

— Добрутро, миста Бронсон, — сокращая слова для скорости, бросила женщина-гример и ткнула пальцем в табуретку. — Чуть не опоздали.

Дэниел присел, старательно балансируя на этом ненадежном насесте.

— Та-ак-с, номер второй, — забормотала мастер. — Может, три — для базы. А тени для век обсудим потом.

Дэниел встал.

— Ну уж нет, лучше сейчас. Я думал, вы просто причешете меня.

Гримерша бросила взгляд на его голову.

— Я не волшебник, милый мой. Вас надо стричь.

Бронсон глянул в зеркало.

— Наверное, вы правы. — Он снова повернулся к ней. — Но что это за второй номер?

— Грим, дорогуша. Для камеры надо немножко подправить цвет лица.

— Мой меня вполне устраивает.

— Не сомневаюсь. Но по телевизору ваше лицо будет похоже на позавчерашний черствый блин.

— Простите, — сказал Дэниел, — но я готов взять на себя всю ответственность.

— Как хотите, — пожала плечами гримерша. — Ваш отец никогда не доставлял мне хлопот.

Мэтти Бронсон действительно был частым гостем на разных теле- и радиоканалах.

— Поверьте, я бы с удовольствием уступил ему это место и нынче.

В сегодняшнем «Утреннем шоу» встречались те, кто родился в богатстве и почете, и те, кому пришлось подниматься к вершине социальной лестницы, используя исключительно свои силы. От людей, самостоятельно пробивших себе дорогу, должен был выступать, собственно, Мэтти, а не его сын. Но старика Бронсона неожиданно подкосил грипп, и пришлось бедному Дэнни, только два часа назад вернувшемуся из Японии, прямо с самолета мчаться на студию, чтобы занять место отца под ярким светом софитов.

Он неохотно подставил лицо под пуховку с пудрой.

— А какой материал! — вздохнула напоследок рыжая гримерша. — Я бы из вас конфетку сделала. — Она с сожалением выбросила пуховку в урну. — Передайте Мэтти привет от Шейлы.

— Передам. — Дэнни уже направился к выходу, но в дверях оглянулся. — Кстати, а кто еще будет в этом шоу?

Шейла подняла глаза к потолку, перечисляя:

— Одна певица, еще в детстве ставшая звездой эстрады, мужчина, заработавший миллионы на соусах для салатов, и...

— Минутку! — Молодой безусый ассистент на всех парах мчался мимо гримерной. Возле Дэниела он остановился. — Вы Бронсон?

— Я.

— Вы следующий. Идемте.

Дэниел послушно пошел за мальчиком по длинному серому коридору, пробираясь между толстыми кабелями, тонкими проводами и брошенными прямо на пол помятыми бумажными стаканчиками. По пути он заметил на дверях таблички с известными в телевизионной среде именами и ухмыльнулся: оказывается, заманчивый мир шоу-бизнеса, если смотреть с обратной стороны рампы, не так уж красив и изящен.

— И что будет дальше? — спросил Дэниел, когда ассистент толкнул тяжелую красную дверь, ведущую в студию.

Парень бросил взгляд через плечо.