— Так вы оставались на юте и во время абордажа? — опешил Блад.

Арабелла пожала плечами:

— Я видела, что корабль под английским флагом готовится бесстрашно вступить в бой, и молилась за его капитана...

— Весьма неразумно с вашей стороны, если не сказать большего! — перебил ее Блад. Мысль о том, что во время боя одно из ядер могло угодить в квартердек «Милагросы», привела его в содрогание. Он прошелся взад и вперед по каюте, не приближаясь, впрочем, к удивленно смотревшей на него Арабелле: — Непростительное ребячество — вот как это следует называть, мисс Бишоп! Вас могли ранить... Убить!

— Вы отчитываете меня?! — воскликнула Арабелла, сбитая с толку внезапной вспышкой гнева капитана.

Лицо Блада померкло.

— Помилуй бог, разве я вправе это делать? — горько усмехнулся он. — Ну а потом, когда вы узнали, кем оказался неведомый капитан, вы были разочарованы. И я, должно быть, вправду внушаю вам страх.

— Почему вы не верите, что я искренне сожалею о моих необдуманных словах? — горестно всплеснула руками Арабелла.

Она была близка к тому, чтобы расплакаться. Нет, ей не пробиться сквозь броню, которой он себя окружил!

— Мне хотелось бы верить вам, — вдруг мягко произнес Блад. — Но... это не так-то просто.

Суровая складка его губ разгладилась, он пытливо вглядывался в ее лицо. А волнение, которое он безуспешно пытался скрыть... Отчего-то смутившись, Арабелла отвела глаза и уставилась в пол.

Питер с замиранием сердца ждал, что же еще скажет мисс Бишоп, однако проступившее на ее лице смятение заставило его нахмуриться. Как он может мечтать о чем-либо?! Он глупец, а их разговор далеко зашел. Нужно заканчивать его, и немедленно! В очередной — в который уже? — раз подавив гнев, к которому примешивалась изрядная толика отчаяния, он спокойно, даже буднично произнес:

— Довольно обсуждать эту тему. Полагаю, вы утомлены и нуждаетесь в отдыхе.

И тут что-то сдвинулось в душе Арабеллы, и все действия капитана вдруг обрели новый смысл. Если он... Если она так дорога Питеру Бладу, тогда его неоправданному риску можно найти объяснение. Более того, получается, что к этому безрассудству Блада подтолкнули ее презрение и жестокость. Собственные чувства также стали яснее для нее: она не просто сожалела о нем, как о человеке, с которым обошлись в высшей степени несправедливо. Даже мысль о том, что ему грозит гибель, была ей невыносима, ведь она... любит его. В груди защемило, и вместе с тем девушка ощутила неожиданную, непонятую ей самой решимость. Нет! Она не может уйти! Иначе...

Что именно тогда случится, так и осталось недодуманным, поскольку вместо того чтобы направиться к дверям, Арабелла шагнула к Бладу.

— Разве я пришла бы сюда? — прошептала она и протянула к нему руку.

В глазах Блада мелькнуло изумление, он слегка отклонился, и подрагивающая рука Арабеллы остановилась в дюйме от его щеки. Тогда он осторожно взял ее ладонь и прижал к лицу, прикрывая глаза.

Ее прохладные пальцы касаются его кожи... Она не отвергает его! Это не может быть наяву, он продолжает грезить! Питер посмотрел в лицо девушки, почти страшась увидеть в ее взгляде то сочувствие, о котором она говорила, а пуще того — жалость. Но в ее глазах было нечто совсем иное, и в это ему тоже было трудно поверить.

Блад коснулся губами ее ладони, затем поцеловал запястье, и Арабелла вздрогнула. Однако она не отшатнулась, а напротив, приникла к нему, запрокидывая голову, и его руки сами обняли ее за плечи. Словно завороженная, она потянулась к губам Блада, и увидела, как в синих глазах плеснула безудержная радость.

Арабелла и представить не могла, что сделает с ней этот поцелуй. Что сделает с ними обоими. Сквозь ткань платья она чувствовала тепло ладоней обнимающего ее мужчины. Он целовал ее сначала нежно, затем, почувствовав отклик, все более страстно. Ее сердце билось где-то в горле, внутри будто бы вспыхивали и гасли крохотные искорки, и казалось, само время изменило свой бег...

Губы Питера скользнули по ее шее, задержались в ложбинке меж ключиц, и, вздохнув, девушка еще плотнее прижалась к нему. Она в его объятьях?! Она — такая гордая, непреклонная и... такая желанная! Это сводило его с ума, однако рассудок предпринял еще одну попытку сопротивления.

— Арабелла, мы не можем... — срывающимся голосом пробормотал он, отрываясь от нее: — Я...

Он хотел сказать, что не имеет права касаться ее, что после она возненавидит его, что... Арабелла подняла на него сияющие глаза, и слова замерли у него на губах.

— Питер, — едва слышно шепнула она: — Прошу... тебя...

И тогда пламя полыхнуло в его крови, и последние барьеры, которые он возвел для себя, пали. Он зарылся лицом в волосы Арабеллы, вдохнул исходящий от них тонкий аромат и подхватил ее на руки.

Бунт

Бладу показалось, что его сон был совсем недолгим, но когда он открыл глаза, темнота ночи уже уступала место бледно-розовым краскам нового дня. Арабелла прижималась к нему, и тепло ее тела наполняло его душу восторгом. Но по мере того как Блад осознавал произошедшее между ними, к этому чувству постепенно примешивалась тревога. Теперь все усложнилось еще больше, и, сказать по правде, он не знал, как им удастся объясниться.

Порыв, который бросил их в объятия друг друга, еще днем ранее представлялся ему чем-то из области беспочвенных фантазий. Но Арабелла была здесь, рядом с ним! Тонкие черты ее лица все четче проступали в рассветном сумраке, и Блад залюбовался девушкой, поборов желание дотронутся до ее обнаженного плеча. Он мысленно чертыхнулся и встал, стараясь не потревожить Арабеллу. У него были и другие основания для тревоги: они по-прежнему держали курс на Ямайку.

Блад нагнулся, чтобы собрать свою сброшенную возле кровати одежду, и тут в дверь каюты негромко, но настойчиво постучали.

— Питер! — донесся сдавленный голос Джереми Питта. — Корабли справа по курсу!

— Я сейчас буду, Джереми, — ответил Блад, бросив еще один взгляд на Арабеллу.

После секундного колебания он решил не будить ее — не хватало, чтобы Джереми услышал ее голос.

Он быстро оделся и вышел на палубу, где его ожидал встревоженный штурман. Большой остров, лежащий в паре миль впереди, мог быть только Ямайкой. Это означало, что за ночь они слишком к ней приблизились. С правой стороны им наперерез шли три больших фрегата, их паруса подсвечивало встающее солнце. Питеру не требовалось рассматривать корабли через подзорную трубу, чтобы понять, какой стране они принадлежат.

— Что будем делать? — спросил Питт.

Блад молчал, хмуря брови. Вступать в бой с английскими кораблями — последнее, чего он желал. И дело было не в том, что прежде он никогда не атаковал соотечественников, и не в их значительном превосходстве в пушках. Он просто не мог сражаться. Не сейчас, когда на борту его корабля находится Арабелла! Сдаться же означало верную смерть. Он прикинул направление ветра, затем скомандовал выжидательно глядящему на него Питту:

— Джереми, курс зюйд. Поднять все паруса. Постараемся оторваться от них.

Штурман кивнул и бросился к штурвалу. Запел горн, корабль ожил, послышался топот ног бегущих людей. Один за другим пираты выскакивали на палубу. Питт прокричал команды, и матросы с обезьяньей ловкостью полезли по вантам. «Арабелла» окутывалась парусами, вздрагивала, поворачивая к югу и прибавляя ход.

Поднявшись на ют, Блад наблюдал за некстати свалившимися им на головы кораблями, также меняющими курс, и раздумывал, каковы их шансы уйти. Непростую ситуацию усугубляло то, что фрегаты появились со стороны открытого моря и наверняка постараются прижать его к побережью Ямайки. Было бы опрометчиво надеяться на недостаток опыта у офицеров флота его величества.

— Питер! — невыспавшийся злой Волверстон взбежал на квартердек. — Что за дерьмо тут творится?

— Нам намерена оказать любезный прием ямайская эскадра, — Блад указал на корабли.