Но помимо этого определения судьбы с гороскопом связаны хотя и более скромные, но зато более конкретные результаты. Никакое имя не может быть дано, пока гороскоп не будет рассмотрен и изучен. Но «что в имени тебе моем?» — спросим словами поэта. Очень многое и очень важное. Как звезды определяют судьбу индусской женщины, так ее историю определяет полученное раши — астрологическое имя. Правда, практически имя заменяет какое-нибудь прозвище, ласкательная или пренебрежительная кличка и т. д., в результате чего индуски часто имеют два имени. Одно имя — это то, которым они называются в обычной жизни^[127], а другим, настоящим именем будет раши, слишком священное, чтобы осквернять его ежедневным употреблением. Раши, конечно, известно родителям и жрецу, но сама носительница узнает его, лишь когда достигнет определенного возраста; иногда же ей вовсе не доводится его узнать.

В обществе и в деревне женщина известна почти исключительно под своим бытовым именем — часто довольно-таки сложным, в то время как раши остается религиозным секретом. Сложность бытового имени определяется традицией, благодаря которой оно представляет собой афишу, возвещающую и класс, и положение, и религию носительницы. Юсуф-Али приводит такой пример. В соседней комнате находятся семь индийских женщин, они не видны для наблюдателя, но их имена известны: Дхукиа, Мариам, Ширин Бай, Сарасвати Бай, Пхул Мани Даши, Карамат-ун-низа и Парамешри Деви. Для человека, знающего Индию, эти имена дают уже очень многое. Сейчас же он выделит Ширин Бай как парсийку. Ширин — одна из героинь персидского эпоса. Сарасвати Бай он определит как женщину из Южной Индии, вероятно маратхку: Бай — добавок, характерный для Южной и Западной Индии, а Сарасвати, имя индусской богини, свидетельствует, что носительница не парсийка. Карамат-ун-низа, без сомнения, будет мусульманкой одного из более высоких классов, которые считают признаком родовитости применять звучные арабские имена, являющиеся, по существу, титулами; это особое имя значит: «чудо между женщинами». Мариам будет мусульманка простого класса, до которого не проникают тонкости арабской культуры; она же может оказаться и туземкой христианкой, превратившей европейское имя Мария в более подходящую восточную форму. Дхукиа — вероятно, индуска низкого класса, может быть, крестьянка. У сельских жителей такие повседневные имена часто просто насмешливые прозвища, иногда набор слогов, не имеющий никакого смысла. Пхул Мани Даши, вероятнее всего, бенгальская дама высокого класса, но не брахманка, так как прибавка Даши («рабыня») может относиться лишь к небрахманским именам, чтобы отличать их от имен брахманок, которые имеют прибавку Деви («богиня»). По этой прибавке мы и узнаем брахманку под именем Парамешри Деви. Она может оказаться даже прислугой Пхул Мани Даши, которая, несмотря на рабскую прибавку, может быть рани (княгиней).

Словом, внимательное изучение имен подскажет исследователю очень многое. Имя может указать на религию или племя, выделить высокую или низкую касту и намекнуть на социальное положение, степень богатства или бедности.

Такие имена, как Рамазан Биби, говорят о месяце, в котором человек родился. Другие, означающие подарок определенного бога или богини, намекают на обет родителей посвятить дитя, если оно родится, местным божествам. Впрочем, эти обеты приносятся почти всегда из-за мальчиков. Если случится, что семья потеряла нескольких детей, она начинает думать, что злые духи настроены против семьи или слишком увлекаются красивыми детьми, имеющими к тому же привлекательные имена; поэтому, чтобы сделать детей менее привлекательными и даже, может быть, отталкивающими, родители, не властные сделать их уродами, дают им отвратительные, грязнящие имена — например, «кусок», «грош-цена», «рыжая», «куча навозу» и т. д. — в расчете на то, что духи не увлекутся столь малопривлекательными объектами. Но, обманув таким путем злых духов, родители, кроме того, дают ребенку счастливое и особенно красиво звучащее раши, которое держится в еще большем секрете.

Наречение именем сопряжено с церемониями религиозными и социальными, причем для этого должно быть назначено определенное время, указанное астрологическими правилами.

Получив имя, девочка растет и развивается на свободе, как трава в поле и не как дитя одной семьи, а как ребенок всей улицы, если даже не всей деревни. Дети в индийской деревне растут общей кучей. Исключая очень маленьких крошек, постоянно носимых матерями на руках или спине, остальные растут на коллективном женском попечении.

Описанную картину необходимо хотя бы в двух словах дополнить, рассказав о рождении ребенка в семье парии. Это событие не вызывает никакой религиозной церемонии и не пробуждает особой радости независимо от того, родится ли мальчик или девочка, поскольку появление лишнего элемента часто воспринимается как помеха в многотрудном существовании. Половина этих несчастных детей умирает в первые же месяцы: большинство от недостатка внимания, остальные же от жестокой руки родителей или близких. Едва только мать родит ребенка, она делает в углу своей берлоги дыру в земле, покрывает ее сухой травой и листьями, кладет туда новорожденного и, не беспокоясь более о его криках, занимается своим обычным делом; мать начинает кормить ребенка грудью лишь на другой день. Дабы в ее отсутствие ребенок не был изъеден мухами, комарами или другими насекомыми, мать, уходя из дома, заваливает дыру большим камнем, оставляя лишь небольшое отверстие для прохода воздуха.

Часто бывает, если хижина расположена в джунглях, что, возвращаясь домой, мать находит камень отодвинутым и дыру пустой — это означает, что ребенок унесен шакалом или гиеной, которые были привлечены его криками.

Та изнурительная работа, которой отягощена жена пария, и побои мужа приводят к тому, что молоко у матери держится не более одного-двух месяцев, после чего она начинает подкармливать ребенка кашкой из риса или проса. А когда семья слишком бедна и для этого, она заменяет кашку ассортиментом из кореньев и трав, которые разваривает до степени жижицы, которую ребенок может проглотить. Ребенок растет, предоставленный себе; в один прекрасный день, пользуясь руками и коленями, он выползет из своей дыры и отправится греться на солнце у дверей родительского шалаша. В шесть лет дитя начинает уже выполнять какую-либо работу, и, может быть, только с этого момента отец удостоит его известной доли внимания.

Но возвратимся к людям не столь отверженным. Важной стадией в жизни маленькой женщины, казалось бы, должно быть хождение в школу, но, к сожалению, для обыкновенных девочек школ почти не существует. Их и для мальчиков недостаточно, а против учения девочек можно услышать даже много возражений, причем отовсюду. Простой народ скажет: «Что девочка получит своим учением? Разве оно даст ей кусок хлеба?», а представители более высоких каст: «Что она, какая-нибудь девадаси, чтобы учиться?» ^[128] В результате подавляющая масса женщин безграмотна. Некоторый процент их — из лучшего класса — получит кое-какое образование, но оно будет чисто домашним.

С возрастом подходит важный момент, когда девочка должна усвоить систему парды и начать закрываться от взора мужчин. Обыкновенно с восьми-девяти лет носят покрывало, с двенадцати-тринадцати лет закрывают тело полностью, а для замужних это обязательно. Замуж, кстати сказать, выходят очень рано, а обручение совершается еще раньше. Обручение является брачным контрактом, который в исключительных случаях может быть даже заключен родителями прежде, чем дети родились^[129].

Впрочем, обручение, если оно даже и произошло, есть просто набросанный — хозяйственно и астрологически^[130] — проект, который может не осуществиться. Действительный брак обычно заключается по достижении детьми двенадцати-тринадцати лет. Возраст варьируется в зависимости от религии, общественного положения и т. д. У мусульман вступающие в брак несколько старше возрастом, чем у индуистов, а та большая народная группа, которая в религиозной статистике значится под рубрикой анимистов, живет полудикой, но свободной жизнью и в брачных отношениях подчиняется здоровому чувству; ее мораль, пожалуй, и не высока, но она соответствует природе. Среди привилегированных классов наиболее частый возраст брачующихся — между двенадцатью и шестнадцатью годами, но многие семьи посчитают для себя позором, если их дочь не выйдет замуж до наступления шестнадцати лет^[131].