Почему, черт побери, он придает каждому ее вопросу явно другой смысл?

— Бреешься.

Дэниел протянул девушке бритву, чтобы она сполоснула лезвие в теплой воде. Вернувшись на свое место на кровати. Сьюзан принесла с собой тазик с водой, который поставила себе на колени, отчего ее бедро еще плотнее прижалось к ноге Дэниела. На какое-то время удовольствие от компании Дэниела, казалось, отогнало страхи прошлого. Но он боялся, что все вернется, если он осмелится дотронуться до девушки.

— Сколько раз, Дэниел? Он вернулся к ее вопросу.

— Если только моя работа не требует от меня…

— Неряшливого вида, — помогла Сьюзан.

— Неряшливого?

— Неряшливого, — подтвердила она.

— Если моя работа не требует от меня… неряшливого вида, я бреюсь каждое утро. Иногда и вечером.

— А зачем вечером?

Дэниел открыл рот, помедлил, потом снова вернулся к бритью. Как объяснить Сьюзан, что это делается для того, чтобы не поцарапать кожу какой-нибудь милашке?

— Иногда борода растет слишком быстро. Когда солнечно, например.

— О!

Дэниелу удалось закончить процедуру без новых порезов. Но к этому моменту его руки дрожали от напряжения.

Не успел он удалить последний волосок, как Сьюзан решительно отняла у него бритву.

— Я закончу.

Она взяла с подноса еще одно полотенце, окунула его в теплую мыльную воду и смыла с лица Дэниела пену.

— Ой, Дэниел! Да ты почти красивый, когда бритый.

И это было правдой. Есть мужчины, которые бритыми кажутся голыми. И некоторые используют усы и бороду, чтобы скрыть слабый подбородок или тонкие губы. Но у Дэниела был резко очерченный квадратный подбородок с небольшой ямочкой посередине.

— Теперь надо что-то сделать с твоими волосами.

Девушка запустила пальцы в густые темно-русые пряди, достававшие до плеч. К ее удивлению, волосы Дэниела заструились между пальцами, как поток солнечного света. Теплые, шелковистые. Ужасно, что придется обрезать их.

Сьюзан нахмурилась, ей действительно не хотелось лишать Дэниела его длинных волос. И хотя Сьюзан никогда не нравились мужчины, которые отпускают гривы, «хулиганский» вид Дэниела волновал и завораживал ее. Длинные золотистые волны несли в себе что-то языческое, древнее, словно выявляя в Дэниеле облик мужчины давних веков.

— Сьюзан?

— Да? — Она смотрела не отрываясь. Сьюзан кашлянула и приподнялась. Вода из тазика, который она держала на коленях, выплеснулась на пол, но девушка не обратила на это никакого внимания. Что это с ней происходит? Почему она думает о столь неподобающих вещах? Но как ей избежать подобных мыслей, когда, кажется, сама комната толкает их друг к другу?

— Может, закончим в следующий раз?

— Нет. Другой раз ничем не лучше, чем этот.

Сьюзан окинула взглядом комнату. Будто видела ее впервые. Потребовалось некоторое усилие, чтобы сосредоточиться.

— Лучше бы тебе пересесть куда-нибудь. Я не хочу, чтобы волосы попали в кровать.

Она вышла из комнаты и направилась на кухню.

Там она оперлась о стул, крепко ухватившись за спинку. — Собралась и вернулась в гостевую комнату.

— Вот и я! — весело провозгласила она. Стул нисколько не интересовал Дэниела.

Крокер следил за Сьюзан, как кошка наблюдает за канарейкой. От его взгляда девушка почувствовала неловкость.

— Ты не хочешь быть монахиней. Сьюзан со стуком поставила стул на пол, явно выражая свое недовольство.

— Я не хочу говорить на эту тему. Так ты пересядешь сюда или будешь спать на волосах?

Ворча, Дэниел спустил ноги с кровати.

— Отвернись.

Сьюзан побледнела. Она забыла, что на нем не было белья. Она быстро отвернулась, взметнулись юбки. Девушка слышала шорох постельного белья, звук шагов.

— Все. Я готов.

К облегчению Сьюзан, Дэниел несколько раз обернулся простыней и надежно поддержал ее. Но все равно плоские мужские соски остались на виду.

Подобно Дэниелу, задрожала и Сьюзан. Беря ножницы и полотенце, она не знала, как переживет следующие несколько минут.

Подойдя к Дэниелу сзади, она протянула ножницы.

— Подержи, пожалуйста.

Обертывая полотенце вокруг его шеи, Сьюзан чувствовала сквозь ткань тугую кожу и крепкие мышцы.

— Надеюсь, волосы тебе доводилось стричь.

— Да.

Но она не добавила, что стригла только сестер. А там не требовалось особого умения, чтобы остричь волосы как можно короче.

— Я постараюсь побыстрее, чтобы ты не замерз, — пробормотала Сьюзан.

Хотя в сердце ее пылал огонь, стужа пробиралась сквозь окно, по полу тянуло холодом.

Дэниел не ответил. Прохладный воздух был не единственным препятствием, стоявшим между ними. Расцветающее чувство близости наполнило маленькую комнату, вызывая целую гамму неведомых ощущений. До Сьюзан докатывались волны напряжения, исходившие от тела Дэниела. Такие же волны излучала и она. Каким образом простое дело пробудило такую чувственность?

Сьюзан взяла ножницы и принялась стричь золотистые волосы, размышляя, что случилось с ее стойкостью и волей, ее благочестием. Когда она согласилась помочь Эсси, она не предполагала, что подвергнется столь суровому испытанию.

Действуя как можно быстрее, Сьюзан старалась отвлечься от выполняемого дела. Она стригла и подравнивала, пощелкивая ножницами. И не обращала внимания ни на жар тела Дэниела, ни на шелковистость его волос. Она не позволила ни единому своему взгляду скользнуть по его телу. И не пыталась разобраться, почему дышит так неровно.

Когда последний волосок был подрезан и причесан, Сьюзан остановилась.

— Закончила? — Дэниел пошевелился, и полотенце соскользнуло с его шеи на пол.

Он наклонился, чтобы поднять его, но Сьюзан остановила Дэниела, сказав:

— Я подниму.

Она не задумываясь оберегала его от лишних движений. Ладонь Сьюзан коснулась обнаженного мужского тела — девушка дотронулась до плеча Дэниела.

Сьюзан побелела, но не убрала руки. Она словно приросла к месту.

— Сьюзан?

Он прошептал ее имя. И в голосе его прозвучало обещание. Сьюзан двинула ладонью, пробежала пальцами по плечу до шеи, как слепая, пытающаяся узнать очертания предмета. И, как у слепой, сознание девушки наполнилось образами, которые до этого она и представить себе не могла. Пульс у нее участился, сердце колотилось так, будто хотело выскочить из груди.

Дэниел не двинулся в ответ на ласку Сьюзан, но она услышала, что дыхание его стало неровным, почувствовала сбившийся пульс.

Осмелев, она скользнула ладонью по груди Дэниела, пока не коснулась его соска.

Дэниел откинул голову. Глаза его были закрыты — от удовольствия или от боли, она не знала.

Раз, другой Сьюзан провела по чувствительному месту. Ее собственное тело налилось тяжестью, исчезла способность понимать, осталась способность чувствовать. Чувствовать.

Она так давно ничего не чувствовала. Так давно… На поверхность выплыли страшные воспоминания.

«Мама!»

«Сьюзан, беги, слышишь? Беги быстрей! Беги!»

Глаза Дэниела открылись. Взгляд был полон старым как мир мужским желанием. Они прожигали Сьюзан, пробуждая такие стороны ее натуры, о которых она и не подозревала. Но вместе с этим поднялась неимоверная боль.

Она стремительно пронзила тело девушки, вскрывая зарубцевавшуюся рану и выпуская страдание, таящееся внутри.

— Нет, — сорвалось с губ Сьюзан. Вздрогнув, она отодвинулась в сторону.

— Сьюзан?

Дэниел попытался удержать ее, но она сопротивлялась, как дикая кошка. Воспоминания проступали все четче, разрывая благословенную пелену забвения, которую столько лет старательно носила Сьюзан. Вот они — ее грехи, все на виду. Ее недостатки — перед лицом всего мира.

Застонав, девушка вырвалась и бросилась к двери. Но Дэниел перехватил ее, уперевшись руками в дверь, прежде чем Сьюзан успела открыть ее.

— Не надо. Не наказывай себя таким образом.

Сьюзан попыталась освободиться. Ее тело оказалось прижатым к двери, все пути оказались отрезаны, что пугало и было так по-мужски с его стороны.