— Неужели мы говорим о том самом Максе Кордере, который был моим отцом? — с нескрываемым сарказмом в голосе спросила Серена. — Ты утверждаешь, что он помог тебе?

Она не хотела в это верить. Макс, сколько она его помнила, никогда никому не протягивал руку помощи.

— Мы стали добрыми приятелями. Поэтому я и пришел сегодня проводить его в последний путь.

— Значит, тобой двигало не только желание оказать моральную поддержку тете Мари?

Девушка вскинула брови.

— И это тоже, — признался Холт, — хотя она не нуждалась в моей поддержке. За ее спиной стояли все жители долины — и мужчины, и женщины, все явились в крематорий. Жаль, что тебя там не было, Серена. Тогда у тебя наверно, раскрылись бы глаза. Народ горько опечален смертью твоего отца.

Серена тряхнула головой, откидывая назад упавшие на лоб волосы, которые растрепал гуляющий по долине ветерок.

— Ничего не изменилось, — решительно заявила она.

— Да, только Макса больше нет, — тихо произнес он.

— От этого он не стал святым.

— Все такая же стерва!.. Я надеялся, что ты, возможно, пересмотрела свое отношение.

— Мне пора, — повторила Серена. — Если это все, что ты хотел сказать, тогда я поехала.

— К дружку своему торопишься? — спросил Холт, чуть наклонив голову.

Девушка вздохнула.

— До свидания, Холт, — проговорила она, с трудом сдерживая гнев.

— Я еще увижу тебя? Прежде чем ты улетишь к своим бабочкам?

— Наверно...

Серена открыла дверцу и села за руль.

Холт приблизился к окошку со стороны водителя и, пристально глядя на девушку, сказал:

— Я хочу с тобой увидеться.

— Хоть я и стерва? — усмехнулась она.

— Кое в чем ты все-таки изменилась. Стрижку сделала. А мне нравились твои длинные волосы. Они так красиво развевались.

— Зато ты свои отрастил. А ты мне нравился с короткой стрижкой, — грубо осадила его Серена.

Холт потерся рукой о подбородок.

— Нет, изменилась не только прическа.

— Это верно, — согласилась она. — Я совсем не та, что была утром, когда узнала, что вся моя жизнь, оказывается, уже распланирована. С сегодняшнего дня я отвечаю за эту проклятую долину.

— Не может быть! — воскликнул Холт и, положив руку на крышу автомобиля, уставился на Серену. — Вот это да! Не может быть, чтобы Макс так поступил.

Серена откинулась на спинку сиденья.

— Абсолютно в его духе, верно? Напоследок свел со мной счеты — оставил мне в наследство Кейндейл и все, что к нему прилагается.

Холт, тихо засмеявшись, оттолкнулся от машины и повернулся к статуе ее отца, вскидывая руку.

— Поклоняюсь тебе, Макс Кордер, — услышала Серена его клич. — Ты все-таки сделаешь человека из своей непокорной дочери.

— Вовсе не смешно, — крикнула Серена, заводя мотор.

Холт резко развернулся.

— Я смотрю со своей колокольни, моя радость.

Он откинул назад голову и разразился хохотом. Серена, изо всей силы надавив на педаль газа, рванула машину вперед и, объехав грузовик почти по краю обочины, помчалась прочь из долины.

ГЛАВА 3

Мельбурн, Австралия

Кирстен тихо засмеялась, и ребенок поворотил голубые глазенки на звук ее голоса.

— Милое дитя, — прошептала она, — как же тебя назвать?

Риторический вопрос. Имя она придумала сразу же, едва узнала, что беременна.

— Вот именно, как ты собираешься ее назвать, Кирсти? — раздался от двери спокойный голос. — И какую дашь фамилию? Ты ему сообщила?

Кирстен высвободила свой палец из кулачка ребенка и, выпрямившись, повернулась к сестре.

— Холли! Вот так сюрприз! Я и не надеялась, что тебе удастся сегодня выбраться из студии. Думала, придется скучать несколько часов, пока эта глупышка будет спать.

В палату вошла темноволосая девушка.

— Полагаю, раз малышка благополучно выпросталась из утробы, тебя скоро вышвырнут отсюда.

Глаза Кирстен светились счастьем.

— Ммм. Я стала круглосуточной мамой, — во всяком случае, на время. — По ее лицу скользнула тень. — Я ведь пока не могу вернуться в студию. Надеюсь, они поймут?

Холли вздохнула.

— Мне кажется, ты вообще не вернешься туда, сестренка. Ты уже сейчас без ума от своей малышки. Разве ты решишься доверить ее кому-нибудь на то время, что будешь вкалывать на телевидении, где порой приходится торчать сутками?

— У меня нет другого выбора. Иди сюда, сядь у окна и давай поговорим, — пригласила Кир-стен сестру. — Мне ведь пора уже подумать, как наладить свою жизнь, не так ли?

Сестры были так похожи, что могли сойти за близнецов, но на самом деле Кирстен была двумя годами младше и по характеру мягче и добрее. Она опустилась в кресло с кожаной спинкой и, глядя сверху на городской парк, промолвила:

— Сегодня, видать, совсем жарко.

— В январе всегда так, — сухо отозвалась Холли, присаживаясь на кровать. Скрестив стройные лодыжки, она внимательно посмотрела на сестру. — Ты даже не представляешь, как тебе повезло. Там просто дышать нечем. И мошкары тьма-тьмущая.

— Да здравствуют кондиционеры!.. — улыбнулась Кирстен.

— Мне ли не знать! — Холли закатила глаза к потолку. — Однако, как ты понимаешь, я пришла не для того, чтобы говорить о погоде. Что ты собираешься делать, когда тебя выпишут из роддома?

Кирстен, сидевшая в непринужденной позе, мечтательно глянула на детскую кроватку.

— Пока буду просто жить, приспосабливаться к своему новому состоянию. Все еще никак не привыкну к тому, что у меня нет этого огромного живота. Ты даже не представляешь, какое это счастье вновь залезть в обычную одежду. Кстати, спасибо, что привезла вчера платья.

— Мне сказали, ты принимаешь душ, и я оставила их в приемной. Ты уж извини, что не дождалась тебя. В студии была запарка. — Холли поморщилась. — Мне пришлось интервьюировать такую темпераментную примадонну, что не дай Бог. Ну и намучилась же я!..

Кирстен нежно рассмеялась.

— Держу пари, она нашла в тебе достойного противника, сестренка.

Холли, глянув на кроватку, перевела разговор на другое.

— Ты сообщила ему о ребенке? Ты должна сказать!.. Он имеет право...

— Эй! Не отравляй удовольствие. Давай еще немного повитаем в облаках, ладно?

— Нет, Кирсти. — Холли покачала головой. — Ты обязана смотреть в лицо реальности. И он тоже. В конце концов, это его ребенок. Он должен помогать тебе. Если ты сама ему не скажешь, это сделаю я.

— Ничего у тебя не выйдет. — Кирстен решительно настроилась не позволять сестре смущать свой покой. Она села поудобнее, вытянув вперед свои длинные ноги. — Он уехал. С той девушкой. В Англию.

— Боже! И ты его отпустила? Знала, что он собирается уехать, и ни словом не попыталась остановить?

— Когда мы расстались, он еще был в Квинсленде, любовь моя. Я ни сном ни духом не ведала о том, что беременна, когда приехала в Мельбурн устраиваться на работу в телекомпанию.

Холли сдвинула брови.

— Так откуда ты узнала, что он уехал?

Кирстен постучала пальцами по телефонному аппарату, стоявшему на маленьком столике возле ее кресла.

— Я пыталась дозвониться ему вчера вечером. Во мне проснулась совесть, и я просто хотела посмотреть, станет ли он со мной говорить. Ты же помнишь, как он вел себя все время с тех пор, как бросил меня. Каждый раз, когда я набирала его номер, ответом мне было глухое молчание на другом конце провода. Честно говоря, сестренка, я глубоко сожалею, что не оказалась там с ним, когда убили Дона. Иногда мне кажется, он клянет меня за это. Во всяком случае, как тебе известно, сразу же после убийства он позвонил мне и сказал, что больше не желает меня видеть.

— Не говори глупостей, Кирсти. За это он тебя не может винить. Черт, да этот наркоман-грабитель, искавший денег на удовлетворение своего порочного пристрастия, мог бы и в тебя пулю выпустить, будь ты вместе с ними в доме.

Кирстен какое-то время сидела молча, размышляя над словами сестры, затем сказала: