— Похоже, этот Диггер был настоящим подонком, — сказал Уэдерз. — Будь я вашим старшим братом, всыпал бы ему как следует.

Я промолчала, как будто не слышала. О Диггере говорить больше не хотелось, даже если Уэдерз на моей стороне. Я вытерла слезы, высморкалась и спросила:

— Почему вы за мной следите?

— Потому что это моя работа.

Уэдерз и не думал улыбаться, он не шутил. У него есть важная работа, и больше его ничего не интересует. Я для него лишь подозреваемая по очередному делу.

— Почему бы вам не поискать настоящего убийцу? Зачем вы меня травите, как гончая зайца?

— Мэгги, я пока вас ни в чем не обвинил.

— Да бросьте, все ваши действия равносильны обвинению.

Господи, как этот тип может оставаться таким спокойным? И почему я все время смотрю ему в глаза?

— Мэгги, сейчас у меня никого, кроме вас, нет по этому делу. Но я вас ни в чем не обвинил, не называл вас подозреваемой, не так ли? Я всего лишь разрабатываю все имеющиеся версии.

— Тогда почему вы не охотитесь за вдовой Джимми? Почему вы не наводите справки обо всех остальных, так же как обо мне?

— А почему вы думаете, что не навожу?

Мне нечего было добавить. Несколько минут мы сидели молча, наблюдая, как люди входят и выходят из кафе. Наконец Уэдерз откинулся на спинку и завел мотор. Судя по всему, допрос подошел к концу, и я могла вернуться в дом Джека, не углубляясь больше в свое прошлое.

Мы ехали молча, и я немного успокоилась. Уэдерз вырулил на стоянку перед домом Джека, я взялась за ручку двери и распахнула ее чуть ли не раньше, чем машина остановилась.

— Наверное, я должна поблагодарить вас за ленч.

Я ступила на посыпанную гравием площадку и наклонилась, чтобы посмотреть на Уэдерза, оставшегося сидеть за рулем. Он промолчал. Я стала закрывать дверь, и тут он вдруг заговорил. От неожиданности я хлопнула дверью слишком громко.

— Может, как-нибудь в другой раз мы поговорим и о Юнион-Гроув.

Машина тронулась с места, а я стояла с открытым ртом и смотрела ей вслед. Каким таким чудом он ухитрился узнать о Юнион-Гроув?

Не ходи на рыбалку со скунсом, бывало, говорила моя мама, он поднимет вонь, и ты вернешься ни с чем. Мама была права. И вот я с пустыми руками стою на автостоянке и смотрю вслед самому настоящему скунсу. Юнион-Гроув! И он еще говорит: «Спросите меня о том, о чем вам на самом деле хочется меня спросить!» Слова Уэдерза жужжали у меня в голове, как назойливая муха. Если он добьется своего, мне крышка. Я это чувствовала.

Но с другой стороны, Маршалл Уэдерз не знает, на что я способна, и я все-таки сумею сделать по-своему.

Узнай, где твой враг хранит свое грязное белье, и ты выиграл войну, как говорила моя мама. Пришло время идти по запаху. Я открыла дверь, пулей влетела в дом и стала звонить Бонни в «Кудряшку Кью».

— Мэгги? — Бонни взяла трубку, запыхавшаяся и встревоженная. — У тебя все в порядке?

— Нет, Бонни, не в порядке, но обязательно будет. Послушай, ты училась в средней школе Смита?

— Что? — растерялась Бонни.

— Я говорю, ты училась в школе Смита?

Я не могла усидеть на месте и расхаживала по комнате Джека с трубкой в руке.

— Да, училась. Окончила школу в восьмидесятом, а что?

— Отлично, — сказала я, — значит, ты-то мне и поможешь.

— Мэгги, я не понимаю, какое это имеет отношение к…

— Ты знала Маршалла Уэдерза? — перебила я. Бонни вздохнула.

— Знала ли я Маршалла Уэдерза? Еще как! Все девчонки в школе его знали. Маршалл Уэдерз… «мустанг» шестьдесят восьмой модели с откидным верхом, футбол, софтбол и девушки, толпы девушек. О, этот парень шел по дурной дорожке, даже не шел, а несся со скоростью сто миль в час. Бедная его мамочка, как же она за него волновалась! Кстати, ты знаешь, что она ходит в нашу церковь?

Я прислонилась к стене, глядя в окно на стоянку, и мои губы сами собой изогнулись в улыбке. Бонни снова вздохнула.

— Но он далеко ушел от того мальчишки, теперь он детектив в полицейском управлении в… Послушай, Мэгги, он случайно… Ох, Мэгги… — В трубку мне были слышны обычные звуки салона — голоса клиенток, гудение фенов, чье-то хихиканье. — Мэгги, будь осторожна, он совсем не такой, как Вернелл, совсем не такой!

— Бонни, — серьезно сказала я, — давай в это воскресенье сходим в церковь вместе. Как ты на это смотришь?

— Ах ты, пройдоха! Ну хорошо, встретимся без пятнадцати одиннадцать возле церкви.

— Спасибо, Бонни, я твоя должница. Всего хорошего!

Я повесила трубку и замурлыкала песенку. Ладно, пусть пока Уэдерз знает обо мне больше, чем кто-либо, скоро мы поменяемся ролями. Скоро я стану хозяйкой положения. Юнион-Гроув! И как он только пронюхал об этом?

Это было много лет назад. Мы поклялись друг другу хранить тайну, интересно, кто же проболтался? Что ж, они все были слабыми, ненадежными, подумаешь, стайка девчонок — теперь они взрослые женщины, матери, у которых свободного времени с избытком, зато не хватает мужского внимания. Конечно, они не устояли, когда Уэдерз включил свое тысячеваттное обаяние на полную мощность. Да что там говорить, я бы тоже не устояла, если бы пробыла рядом с ним подольше. Но это исключено, я прослежу за тем, чтобы этого не случилось, во всяком случае, надеюсь, что смогу это предотвратить.

Юнион-Гроув. Мы тогда учились в старшем классе средней школы. На самом деле во всем виновато волшебство весенней ночи да еще яблочное вино с фермы Буна. Мы были еще девчонками — ну может, девушками, у которых уже проснулось ощущение собственной власти, порожденное пробудившейся женственностью тела, но которым не хватало свободы, чтобы познать риск. И как обычно, во всем была виновата я.

Это было еще до истории с Диггером Бейли, до того, как я узнала на собственной шкуре, как больно жизнь может ранить. Я ничего не боялась: ни отца-алкоголика, ни его психованной родни, ни учителей — и, уж конечно, не боялась мальчишек. Когда мы узнали, что мальчишки из старших классов обмотали туалетной бумагой статую генерала Роберта Ли, стоявшую перед нашей школой, то решили дать им достойный ответ, то есть разыграть их так, как подобает ученицам выпускного класса. Зачинщицей и организатором ответной акции была я.

— Жалкое зрелище, — сказала я своим подружкам на другой день. — Ничего оригинального, просто детский сад какой-то. — Подруги согласно закивали. Мы все сидели в моем «фольксвагене» в конце проезда Шеннона Эйбла, курили сигареты и пили яблочное вино. — Естественно, они же мальчишки. А мы женщины!

— Да, да, женщины, — поддержали подруги. Эвелла Линн запрокинула голову и издала боевой клич, все остальные закричали «ура» и выбросили сигареты в открытые окна машины.

— Давайте придумаем что-нибудь покруче, что-нибудь такое, чтобы мальчишки поняли, что мы настоящие женщины.

Чем больше мы пили, тем более заманчивой казалась нам мысль переплюнуть мальчишек. Ни одна затея не казалась нам слишком вызывающей. Наконец план был разработан. Мы оставим свой след в истории средней школы Юнион-Гроув, да еще какой!

В пятницу ночью, точнее, уже в субботу, потому что дело было после полуночи, все мы вшестером встретились у дома Эвеллы Линн.

— Эвелла, ты раздобыла краску?

— Да, мэм! — выкрикнула она, поднимая ведерко с ярко-голубой краской.

— Дарнелл, перчатки принесла?

— Так точно!

Мы проверили по списку, все ли готово, с рекордной скоростью опустошили бутылку яблочного вина и загрузились в пикап старшего брата Эвеллы Линн, чтобы ехать в школу. Из всех шестерых некоторые сомнения в разумности нашей затеи были только у Лейси. По-моему, она всегда была трусовата, и впоследствии, вероятнее всего, именно она проболталась Уэдерзу. Видимо, ужасно боялась, что нас застукают.

Примерно в миле от школы Эвелла выключила фары, сбавила скорость, и мы поползли чуть ли не в черепашьем темпе.

— Тс-с! Тихо вы! — прошипела она. — Прислушайтесь!

Мы все замолчали и прислушались, поеживаясь от волнения, но ничего не услышали. Юнион-Гроув возвышался в центре пастбищного луга, с одной стороны от него находилось футбольное поле, с другой — плавательный бассейн олимпийских размеров, в котором летом купалась вся округа.