— Дорогая, мне нужно с тобой поговорить. Скажи своему боссу, что ты ненадолго отойдешь.

Шейла испугалась.

— Как, прямо сейчас? — спросила она. — Нет, сейчас я не могу, я работаю, у нас полно клиентов.

Я огляделась. Во всем магазине была всего одна покупательница, дама в меховой шубе, которую уже обслуживала другая девушка. Я снова посмотрела на Шейлу и вскинула брови, как будто говоря: «Нет, дочка, меня не проведешь».

— Ну хорошо. — Шейла вздохнула. — Мэри Кэтрин, я ненадолго отойду, — произнесла она оживленной скороговоркой на целую октаву ниже своего обычного голоса. Насколько я понимаю, это была ее версия аристократического акцента. Никогда прежде я не слышала, чтобы моя дочь говорила таким голосом, и меня снова больно уколола мысль: что происходит с моей малышкой?

Шейла бросила колпак на табурет и прошла мимо меня, направляясь к двери. Выйдя на улицу, она завернула за угол кирпичного здания, где ее не могли видеть девушки, оставшиеся в булочной. Дочь сунула руку в карман фартука и накрыла ладонью прямоугольную коробочку, очертания которой проступали через ткань. Но коробочка уже успела ее выдать.

— С каких пор ты начала курить? — спросила я. Шейла принялась оправдываться с виноватым видом:

— Я курю только иногда. — Она подняла на меня взгляд, и на секунду я увидела ту Шейлу, которую знала. — Знаю, знаю, курить вредно, никотин — медленная смерть, и если я буду курить до твоего и папиного возраста, то он может меня убить. Но я курю только изредка.

Я не верила своим глазам. Шейла всегда была такой ярой поборницей здорового образа жизни! Мне внезапно вспомнилось, как всего несколько месяцев назад она сидела у меня на крыльце вместе с Джимми и упрекала его за курение. Что ее так сильно изменило?

— Почему ты куришь? Разве у твоих новых подруг так принято? — Может, стремление вписаться в новое окружение для Шейлы оказалось важнее заботы о собственном здоровье?

— Нет, мама. — Она вздохнула. — Из них почти никто не курит. — Видимо, забывшись, она снова заговорила обычным голосом.

— Тогда в чем дело?

Я ждала ответа, забыв о первоначальной цели своего визита.

Шейла только пожала плечами. Если никто из ее изысканных подруг не курит, тогда кто же курильщик? В памяти снова всплыла картина: Джимми выбрасывает окурок во двор через перила моей веранды. Он тогда посмеялся над попытками Шейлы перевоспитать его.

— Но я пришла к тебе совсем по другому поводу, — спохватилась я.

Я достала из кармана колечко и показала его Шейле.

— Посмотри, что я нашла.

Я внимательно наблюдала за выражением ее лица. Помню, мама частенько говорила, что правда — как дверной звонок. Она никогда не развивала свою мысль, но я истолковывала ее так, что не стоит нажимать на кнопку звонка и убегать, правда обладает свойством выходить наружу вопреки воле человека. К несчастью, я видела, как на лице Шейлы, словно в зеркале, отражается ложь.

Шейла судорожно сглотнула, потянулась за сигаретами, но потом вспомнила, что стоит перед матерью, и попыталась улыбнуться. Улыбка получилась жалкой, может, кого-то другого она и могла бы одурачить, но только не меня.

— А я-то гадала, куда оно подевалось! — с наигранной бодростью сказала моя дочь, протягивая руку за кольцом. Но я зажала кольцо в кулаке и отдернула руку. — Эй, в чем дело? — Шейла пыталась изобразить недоумение и обиду.

— Не так быстро, дорогая. Как ты его потеряла?

Шейла снова пожала плечами.

— Понятия не имею. Господи, мама, да если бы я знала, как я потеряла кольцо, оно бы не потерялось!

— Юная леди, — строго начала я, но потом передумала и сказала другим тоном: — Вот что, Шейла, давай не будем ходить вокруг да около. Не это ли колечко искал в моем доме Кит?

— Не понимаю, о чем ты говоришь! — упорствовала Шейла.

Я прислонилась к холодной кирпичной стене, наблюдая за тем, как моя дочь пытается меня обмануть. Как мы дошли до такой жизни? Кажется, совсем недавно я приходила по вечерам в детскую, чтобы поправить одеяльце на ее постельке, а моя девочка обнимала меня за шею и говорила: «Я люблю тебя, мамочка». Ее голос до сих пор звучит у меня в ушах. Когда в мою девочку вселился этот демон?

— Я не виделась с Китом уже несколько недель! — закричала Шейла. — И между прочим, по твоей вине! — Она нанизывала одну ложь на другую. — Наверное, я уронила кольцо в твоей машине или в своей комнате, когда была там в прошлый раз.

— Интересно, и когда же это было? — тихо спросила я.

— Ты прекрасно знаешь, когда — три недели назад. — Шейла вдруг осознала, что угодила в ловушку, но продолжала гнуть свою линию.

— Шейла, я нашла это кольцо у себя в ванной, рядом с раковиной. Когда я уходила из дома в тот вечер, когда был убит твой дядя Джимми, кольца там не было.

— Ну тогда я не представляю, как оно туда попало. — Голос Шейлы звучал все тише, она хмуро разглядывала машины, проезжающие по Бэттлграунд-авеню.

— Между моим уходом на работу и тем моментом, когда полиция обнаружила тело Джимми, прошло два часа, поэтому, если ты побывала в моем доме, мне необходимо знать об этом все. Пойми, детка, ты, возможно, видела или слышала что-нибудь, что поможет полиции найти убийцу дяди Джимми.

Шейла побледнела, ее глаза округлились.

— Я? Почему ты думаешь, что я могу что-то знать об этом?

Она лгала. Не знаю, как я это почувствовала, но я точно знала, что Шейла врет, глядя мне в глаза.

— Меня там не было. Не знаю, как мое кольцо попало к тебе в дом! — В голосе Шейлы отчетливо прорезались истерические нотки, покрасневшее лицо едва не сливалось по цвету с волосами. — Я ничего не знаю об убийце дяди Джимми! Я ничего не слышала! Ничего не видела!

Я попыталась взять Шейлу за руку, но она отпрянула, глаза стали еще больше, дыхание — частым и неровным.

— Детка, успокойся.

Но она не могла — или не хотела.

— В чем дело, Шейла? — спросила я. — Что происходит? Расскажи маме, детка.

Шейла застонала и пошла мимо меня.

— Ничего не случилось, мама, мне нужно возвращаться на работу.

— Шейла! — Я протянула руку и тронула ее за плечо. Она не позволила мне ее остановить.

— Мама, я же тебе сказала, я ничего не знаю о том, что случилось с дядей Джимми. — Теперь она посмотрела мне в глаза, но ее взгляд испугал меня еще сильнее, чем эта ложь. Шейла как будто смотрела сквозь меня, не видя. — Кто бы меня ни расспрашивал, как бы на меня ни давили, это ничего не изменит, ничего нового я не скажу. Я ничего не знаю, слышишь? Я не оставляла кольцо в твоем доме. — Она заговорила тише. Теперь ее голос звучал монотонно, как будто она механически повторяла заученные или вложенные в нее кем-то другим слова. — Можешь оставить его себе! Я не хочу его больше видеть! — В голосе снова послышались истерические нотки.

Внезапно ее взгляд смягчился.

— Я люблю тебя, мама, — прошептала она, — что бы ни случилось, что бы там ни говорили, я все равно тебя люблю.

На ее тщательно подкрашенных ресницах повисла слезинка и скатилась по щеке, оставляя за собой влажный след.

Мое сердце то замирало, то пускалось вскачь. Я потянулась к дочери, но моя рука схватила воздух: Шейла торопливо бежала в магазин. Я бы пошла за ней, если бы от этого был хоть какой-то толк, но я хорошо знала свою дочь: она упряма, вся в меня. Если меня припереть к стенке, я вывернусь. Похоже, моя девочка сделана из того же теста, что и я. Догонять ее и пытаться что-то из нее выжать бесполезно.

Я медленно побрела обратно в булочную. Если бы у меня оставались хоть малейшие сомнения в правильности своего решения не бежать за дочерью, то они бы мгновенно рассеялись, когда на стоянку перед «Булкой и кренделем» въехал длинный фургон. Вернелла Спайви трудно не заметить, а его фургон не упустишь из виду даже в самый туманный день. На крыше двухтонного фургона была смонтирована спутниковая антенна, сам он был выкрашен оранжевой люминесцентной краской, на фоне которой огромными черными буквами было выведено: «Королевство спутниковых антенн», а на двери кабины чуть помельче: «Вернелл Спайви, король спутниковых антенн». Торец фургона украшал силуэт Джолин, которая указывала рукой на огромную спутниковую тарелку, едва не затмевая ее размерами своего бюста.