— Я очень благодарен тебе за то, что ты согласилась помочь мне, — проговорил он, с трудом пытаясь сохранить обычный тон, но заметил, что ему это впервые не удается.

Впрочем, теперь это было не так важно. Его миссия была выполнена. И пусть он выглядел теперь глупым и неуверенным, он добился, чего хотел. Теперь нужно было поторопиться и выбраться из ее квартиры, чтобы у нее не было возможности изменить свое решение.

— Я думаю, нам пора ехать, Эл, становится поздно, — проговорил он и удивился, что впервые назвал ее уменьшительным именем.

Эллен повернулась к нему, и он поймал на себе взгляд ее необычайно зеленых глаз. Он никогда раньше не замечал, что их цвет напоминал цвет морской воды, просвеченной солнцем.

— Значит, едем к тебе? — неуверенно спросила она.

— Конечно. Сначала тебе нужно устроиться, а потом, если будет не очень поздно, ты могла бы посвятить меня в кое-какие секреты своей работы.

— Хорошо, — так же неуверенно сказала она.

Кеннет чуть было снова не впал в панику. На миг ему показалось, что она может передумать. Ее могла смутить перспектива остановиться в его доме. Они оба были самостоятельными и симпатичными молодыми людьми, и, хотя она была лет на десять младше его, он внезапно с изумлением почувствовал страстное влечение к ней. Она могла заметить это и испугаться.

— Дело в том, что я должна освободить сегодня эту квартиру, а это значит, что мне придется переехать со всеми своими вещами, — объяснила она, заметив его беспокойство.

Он облегченно вздохнул.

Слава Богу, это была всего лишь его шальная фантазия.

— Ну, это совсем не проблема. Я помогу тебе перенести вещи в машину, и мы перевезем их в мой дом. Кстати, а где твоя мебель?

— Я продала ее. В Калифорнии я могу первое время пожить у матери, а когда встану на ноги, куплю все новое, потому что решила начать новую жизнь.

Кеннет интуитивно почувствовал, что за этими ее словами скрывается некий тайный смысл.

— Что ж, — сказал он с непонятным ощущением провала внутри, — купить новые вещи — это своего рода способ утвердить свою независимость.

Она кивнула, и ее светлые волосы на мгновение взвились кудрявым облаком. При тусклом свете сумерек очертания ее фигуры смягчились, а сгустившиеся тени придали ее облику таинственную неуловимость. Глядя на нее, Кеннет понимал, что совсем не знает эту девушку, он чувствовал себя тупицей, потерявшим дар речи.

Чтобы преодолеть смущение, он перевел взгляд на ее чемоданы, стоявшие посреди комнаты.

— Может, начнем переносить твои вещи?

— Конечно, — согласилась она.

Кеннет постепенно начинал понимать, что с ним происходит. Он всегда знал, что его секретарша была на редкость привлекательной девушкой, но почему-то никогда раньше не замечал, что она чертовски очаровательна. Да, она всегда нравилась ему. Правда, он никогда не показывал этого. Порой он был даже груб с ней. Но он всегда был очень занят. Семейный бизнес — дело не легкое. Во-первых, он не хотел злоупотреблять добротой дяди Эдварда. Во-вторых, он не хотел прослыть лентяем. Если ему приходилось работать больше всех остальных, значит, так надо. И если от этого страдала его личная жизнь, значит, так оно и должно быть.

Однако за это короткое время, проведенное вне офиса, когда роли вдруг резко поменялись, или, может быть, просто перестали существовать, когда он невольно наблюдал за каждым движением Эллен — за поворотами ее головы, за изящными движениями ее тела, — ему казалось, что его жизнь выбивается из своей обычной колеи.

— Кеннет? — осторожно окликнула Эллен.

— Да? О, извини, — быстро опомнился он, надеясь, что она не заметила, как он все это время глазел на нее, мечтая о том, чего не мог иметь.

Глупости, говорил он себе, внезапный прилив гормонов, и только. Все его жизненные цели и идеалы не могли резко измениться оттого, что он смотрел теперь на хорошенькую девушку в джинсах, как будто специально скроенных для того, чтобы подчеркивать пикантные изгибы ее тела.

— С какого чемодана начинать?

Она, лукаво улыбаясь, указала ему на те, что стояли у самой двери.

Кеннет с облегчением вздохнул. Он не хотел испытывать влечение к ней. Он вообще не хотел испытывать влечение к женщинам. Они работали вместе, и любая попытка флиртовать с ней могла быть воспринята как сексуальное домогательство, в особенности теперь, когда она так мило откликнулась на его просьбу о помощи. Она нужна ему, как учительница, даже, может быть, как друг, но не более.

Сделав такое заключение, он мельком посмотрел на нее, пытаясь убедиться, что смог преодолеть себя. Если его убеждение останется не поколебленным, значит, к нему вернулся здравый смысл. Для них обоих будет лучше сохранять чисто деловые отношения и не примешивать к ним ничего личного.

Когда час спустя Эллен вошла в фойе его дома, она едва смогла перевести дыхание от изумления. Под ее ногами сверкал чистотой керамический пол, с потолка свисала роскошная блестящая люстра, а лестница, ведущая на второй этаж к открытому холлу, была изящно обрамлена дубовыми перилами.

— Боже мой, Кеннет! Какой у тебя чудесный дом! — воскликнула она, оглядываясь и широко раскрывая глаза.

— Спасибо, — ответил он, помогая ей снять куртку.

— Ты все это сделал сам? — спросила она, заглядывая в уютную комнату, обставленную в юго-западном стиле.

Он включил свет, и необычное, но весьма приятное сочетание в отделке комнаты сочного зеленого, бледно-розового и приглушенного коричневого тонов приятно поразило Эллен.

— Линда помогала мне. Но я всегда знаю, чего хочу, и, когда вижу то, что мне нравится… — Он сделал паузу, и на его лице появилось странное выражение. — Я стараюсь получить это во что бы то ни стало. Правда, это не всегда удается. Некоторые вещи получить невозможно. Они просто не предназначены для меня.

Эллен показалось, что его последние слова уже не относились к мебели. На мгновение ее охватила тревога. Может, он все-таки почувствовал ее безрассудное влечение к нему и пытался таким образом ее предупредить? Но нет. Он за четыре года не заметил, что она помешана на нем. Глупо думать, что он мог почувствовать это сейчас. И каким бы симпатичным и привлекательным он ни был, если он не любит ее, она ни за что не поддастся на его обаяние снова. Она приняла твердое решение покончить с этой безответной любовью.

Однако, следуя за Кеннетом из гостиной в столовую, а затем в милую, уютную кухню с сиреневыми занавесками и скатертью, она невольно засомневалась в твердости своего решения. Все в этой кухне казалось ей до удивления знакомым. Она с детства мечтала именно о такой кухне. И гостиная тоже вполне соответствовала ее вкусу, хотя слегка расходилась с той, которую она себе воображала, когда мечтала о собственном доме. В этом доме она могла бы чувствовать себя так же удобно, как он, а это указывало на то, что у них было много общего. Может, они созданы друг для друга?

Она заставила себя прервать эти размышления. Что бы там ни было, этот человек не любит ее, и она должна уехать.

— Итак, тебя кто-нибудь ждет в Калифорнии? — неожиданно спросил он.

— Конечно. Моя мать, — ответила она. — Кстати, я должна позвонить ей и сказать, что не приеду завтра.

Он улыбнулся:

— Я как раз об этом подумал. Ты можешь позвонить ей из моего кабинета, а я пока поищу, что бы приготовить на ужин. Если в доме ничего не окажется, то придется заказать пиццу. Какую ты любишь?

— Самую обычную, с сыром и соусом.

— А как насчет пепперони? — спросил он.

Она скривилась.

— Не хочу показаться тебе странной, но я ненавижу пепперони.

— Хм, я тоже ее ненавижу.

Они с полминуты смотрели друг другу в глаза. Она — удивленная еще одним сходством их вкусов, а он, как она полагала, задумавшись о чем-то другом.

Она не нравится ему. Он к ней безразличен. Черт побери, она не должна забывать об этом ни на минуту!

— Что ж, я пошла звонить, — сообщила она, покидая кухню.