Сьюзен изумлённо вскинула брови и в ту же секунду разразилась смехом. Она закатывалась как колокольчик, то пригибаясь к рулю, то откидываясь на спинку кресла — настолько заразительно и весело, что Глеб начал хохотать вместе с ней.

— Ты знаешь, Рич, а я ненароком подумала, что у тебя «крыша» поехала, — вытирая выступившие от смеха слёзы, сказала она.

— Не переживай! Что-что, а голова у меня крепкая, кирпичи могу колоть! «точнее мог!» — поправил он сам себя и, заметив, как у Сьюзен опять начинают округляться глаза, тут же добавил: — А что ей будет, этой башке, там и мозгов-то всего на одну порцию!

— Как это — «на одну порцию»? — непонимающе уставилась она на него.

— А я разве тебе не рассказывал? — придвинулся к ней поближе Глеб. — Заходит как-то мой приятель (он тоже, кстати, математик, как и я) в китайский ресторанчик, берёт меню и в разделе «Фирменные блюда» читает: Мозги магистра математики, 1 порция — десять долларов. Мозги банковского служащего — двадцать долларов. Мозги патрульного полицейского, 1 порция — двести долларов. Ну приятель, конечно, возмутился, подзывает официанта и спрашивает: «Это что такое! Почему мозги магистра — десять долларов, а какого-то занюханного копа — двести!» Официант учтиво заглянул в меню и так вежливо ему на ухо и говорит: «Всё правильно, сэр! Сами подумайте, сколько этих копов надо настрелять, чтобы на одну порцию хватило?!»

Сьюзен взорвалась от смеха. Она хохотала так, держась за живот, что редкие прохожие начали обращать на них внимание, а в доме, напротив, к окну на втором этаже прилипло чьё-то любопытное лицо.

Глеб вылез из машины и, обойдя её, открыл дверцу с левой стороны:

— А не желает ли прекрасная леди на зависть всем окрестным мужчинам, проводить вверенного ей больного в его апартаменты? — затейливо раскланялся он. — От этой жары и здоровый сдвинется!

— Леди желает! — выключив двигатель, решительно оперлась на предложенную руку девушка, выбираясь из машины.

Глеб захлопнул дверцу и, подхватив Сьюзен под локоток, направился к ступенькам дома.

Две гипсовые статуи подпирали небольшой портал, а входную дверь украшала разлапистая бронзовая ручка и крышка почтового ящика, расположенная вертикально, вдоль косяка, с затейливо отлитыми буквами «Post». Судя по кнопкам переговорного устройства, встроенного в левую половину массивной двухстворчатой двери, квартир в доме насчитывалось шесть. Замок был обычный, английский.

— Так, посмотрим, какой же из них? — достав ключи, попробовал Глеб сначала один, потом другой. Подошёл жёлтый, выглядевший самым старым на связке. Сержант толкнул дверь и пропустил Сьюзен вперёд.

Дом внутри явно перестраивался и не соответствовал тому облику, который рисовался с улицы. Стариной здесь и не пахло. За исключением лестницы. Лестницу видно сочли вполне приёмлемой и оставили. Неширокие мраморные ступени вели наверх, две вазы из розового камня украшали перила. Свет, проникавший через полукруглое окно над входной дверью и со стороны лестницы, освещал три тёмных двери квартир — две справа, и одну — слева, и небольшой ковёр на полу, который, собственно, и являлся единственным ярким предметом в этой прихожей.

— Почту посмотри, Рич. Тебе наверняка есть что-то, — показала Сьюзен на прямоугольную корзину из металлической сетки, прилаженную у дверного косяка.

— Да здесь всё — мне! — взяв пару свёртков сверху, прочитал он на склеивающей ленточке свою фамилию и адрес. — Пойдем, потом заберу! Тут слишком много.

Глеб бросил почтовые упаковки назад и потянул девушку к лестнице. «Интересно, — подумал он, поднимаясь на второй этаж, — на черта они газеты в рулон сворачивают? Удобней, что ли? И ящики почтовые у них не такие как у нас, — вспомнил он бросившиеся в глаза «скворечники» с большими полукруглыми отверстиями, мелькавшие на столбиках у самой дороги, когда Сьюзен везла его из больницы. — У нас бы давно всё вытащили, даже и открывать не надо, только руку засунь».

«Свою» квартиру он узнал сразу, не глядя даже на номер. Дверь была оклеена бело-жёлтой полосатой лентой с надписью «Полиция Дейтона» на фоне какой-то заковыристой эмблемы.

— Ой, Ричард, а у тебя квартира опечатана, — с тревогой сказала Сьюзен.

— Я знаю, меня предупредили, — спокойно достал он ключи, намериваясь открыть дверь.

— Да нет же, видишь что написано! — ткнула она в мелкие буквы, оттеснённые каймой сверху и снизу наклейки. — Вскрывать только в присутствии представителя закона.

— Ерунда всё это, не бери в голову! — потянул сержант за плохо приклеенный уголок наклейки, который тут же оборвался, оставшись у него в пальцах. «Толково придумано! Только ножом соскоблить, а так в жизни не отдерёшь», — рассмотрел он на бело-желтой плёнке сетку еле заметной перфорации.

— Не надо, Рич, давай лучше полицейского вызовем! — потянула его от двери Сьюзен.

— Да не переживай ты об этом, — наконец сообразил он. — Мне лейтенант Митчелл разрешил, — покривил душой Глеб, вставляя ключ. «Странный народ! — хмыкнул он про себя. У нас хоть сто таких ленточек нацепи, всем наплевать. Да хоть гвоздями заколоти! Кому надо всегда у соседа топорик попросит. Законники хреновы!» — толкнул он дверь, услышав, как щелкнул, открываясь, замок.

Прихожая была небольшой. Хромированная вешалка, зеркало в полный рост, фотография на стене — вот собственно и всё. Ни привычных шлёпанцев в углу, сиротливо дожидавшихся хозяина, ни сброшенной обуви. Темно-коричневая дверь в комнату, застеклённая квадратами. Строгая такая дверь, солидная, как в учреждениях, разве что стёкла не захватаны пальцами многочисленных посетителей.

— А у тебя здесь очень даже мило, — проскользнув в комнату, сказала Сьюзен, осматриваясь по сторонам.

«Да, неплохо живёт», — подумал Глеб, вертя головой вслед за девушкой.

Комната впечатляла размерами. «Метров шестьдесят, не меньше!» — прикинул он. Место напротив окон, очевидно, предназначалось для гостей. Диван и два кресла окружали низенький прямоугольный столик, стоящий на однотонном красном ковре. В левом углу у Хадсона был оборудован рабочий кабинет: письменный стол с монитором компьютера, стеллаж с книгами, приземистый шкаф с несколькими ящиками внизу. В торце комнаты красовался камин. Эта стена, оклеенная светлыми обоями под кирпич, выглядела особенно удачно. Два скрещенных ружья, оленьи рога над камином и старинные часы на каминной полке смотрелись здорово. На полу лежала какая-то шкура, скорее всего, судя по ружьям — старый охотничий трофей. Правее стояла чёрная резная этажерка с небольшим телевизором и какой-то аудио аппаратурой. Видно хозяин любил отдыхать, посиживая возле камина.

— Ты знаешь, Сьюзен, а я здесь совсем ничего не помню, как будто в чужой квартире, — оградил себя сержант от возможных вопросов.

— Не переживай, Рич! — взяла она его ласково за руку. — Через день-два ты здесь обживёшься, и всё встанет на свои места.

— Что бы я делал, если бы у меня не было такой утешительницы, — легонько коснулся он губами её щеки и, приобняв, потянул к кухне. — Давай посмотрим, может что-то и выпить в холодильнике найдется, а то в горле пересохло.

Кухня была здесь же, в комнате. Отгороженная Г-образным разделочным столом, она смотрелась великолепно — чёрный пластик и хром. Собственно кухня поразила Глеба больше всего. Как-то непривычно было видеть все эти кухонные атрибуты в жилой комнате. Три высоких табурета с круглыми мягкими сиденьями, электроплита, над которой козырьком навис раструб вытяжки, четыре навесных шкафчика, мойка, две длинные тумбы у стены с кухонным оборудованием и холодильник, тоже чёрный, с двумя хромированными накладками вместо ручек.

— О, у тебя тут много всего, — открыла нижнюю дверку Сьюзен. — Что будешь, колу или пиво?

— Пиво, конечно! — не задумываясь, выбрал Глеб. Он и понятно, какой самарский мужик откажется от пива?! Наверное, нигде пива не пьют больше, чем в Самаре. На «бочках» народу всегда черным-черно, поэтому берут не кружками, а канистрами или, на худой конец, трехлитровыми банками. А из-за кружки, что два часа в очереди стоять?! Только время тратить!