Взятие Кургино решительно изменило ситуацию на участке фронта: у нас появилась рокадная дорога. В тот же день 1228 полк занял позиции у Вязострова, и совместно с двумя приданными лыжными батальонами выбил противника с одноимённого острова. 354-й отдельный пушечный артиллерийский дивизион приступил к методическому разрушению финских позиций у Нимпельды, Яннаволока и Красного Бора. Цемент мы у них отобрали, финны перестали строить большинство дотов из бетона, начали переделывать их на деревянно-земляные. Всё артиллеристам меньше работы. 10 апреля у нас произошёл смешной случай: Саша возвращался из рейда, и по дороге нашёл почти полностью замёрзшего финна. Он был без сознания, но, дышал. Видимо, был наблюдателем или снайпером, упал с дерева, потерял сознание и основательно обморозился. Рейд был неудачным, захватить языка не сумели, несли двоих раненых. Взяли на плащпалатку и этого. Понесли его отогревать и приводить в порядок, тут выяснилось, что это не финн, а финка. Саша всех выпроводил из блиндажа, позвал Женю, а сам раздел девушку и растирает её водкой. Финка без сознания, Сашка, по доброте душевной, по трубочке залил ей около стакана водки. Пришла Женя, сделала ей укол, дала понюхать нашатырь. Та очнулась, и первое, что сделала, ухватилась за трусы. Потом увидела, что они на месте, лифчик тоже, а Саша ей пальцы на ноге растирает. Она как заверещит! Насилу Женя её успокоила. Влитая водка развязала язык бедной девице, и она начала говорить много глупостей. Оказывается, все ей говорили, что первое, что с ней сделают русские, это изнасилуют, с извращениями, правда, при этом, сразу же предлагали себя в качестве реальной альтернативы. Для тренировки и обмена опытом. Она была дико удивлена, что этого не случилось, наоборот, оказывают ей помощь, потому, что она уже простилась с жизнью, и говорила, что видела какой-то свет впереди. Её одели, намазали гусиным жиром все обмороженные места. У неё вывих голеностопного сустава, разбито плечо и голова. Сама из Хельсинки, православная и член "Лотта Свярд". Авиационный наблюдатель. Говорила она много, часто бессвязно, затем уснула.

   - Ну, пусть спит! Жалко девчонку! - сказал Санька. Мы с Женечкой улыбнулись, Толик, Сашин посыльный, недовольно пробурчал что-то, но достал ещё одну шинель, и накрыл девушку. Сам расположился у выхода из блиндажа. Уходя, я предупредил часового, что пленный внутри и не связан.

   - Да не беспокойся, Максим. Она ещё пару недель на ногу встать не сможет. - сказала Женя.

   Санька подружился с Хуун. Выносил её погреться на солнышко, которое начало по-весеннему пригревать. Когда спали опухоли на носу и щеках, Хуун оказалась симпатичной, чуточку веснушчатой девицей, с очень красивыми волосами. Длинные, почти до колен, густые, соломенного цвета. Общались они на финском, который Сашка хорошо знал, а с нами, с Женей и со мной, она общалась на немецком. Было видно, что между Сашей и Хуун что-то возникло, но... Вообще-то, она - пленная. Но, молодость, разве остановишь! Спустя некоторое время, Женя сообщила, что видела Сашу и Хуун целующимися в лесу. Я вызвал Сашу в штаб.

   - Саш, ты сознаёшь, что ты делаешь? Хуун - прекрасная девушка, но, она - военнопленная.

   - Я посмотрел внимательно её документы, командир. У неё нет воинского звания. Она - вольнонаёмная, а не военнослужащая. Я тут рапорт написал. - он протянул мне рапорт.

   "Всё понятно! "Товарищ командир! Хочу жениться!" Чтоб его! Этого нам только не хватало!".

   - Я доложу по команде. Сам такого разрешения дать не могу. Не обижайся.

   - Я не в обиде! Я сделал предложение Хуун, она - согласна. Приглашаем Вас с Евгенией Николаевной к нам на помолвку. На свадьбу, тоже, обязательно пригласим.

   - Всё обдумал? Неприятности могут быть серьёзные. И знакомы вы две недели.

   - Война, командир. Чёрт его знает, что завтра будет.

   Послал Женю к Хуун поговорить. Жалко пацана, могут быть серьёзные неприятности, и не посмотрят, что герой-разведчик. Женька вернулась через три часа. Мордашка серьёзная.

   - Я поговорила с ней. Она - дочка профессора Хельсинкского университета. Бывшая студентка. Вступление в "Лотта Свярд" - добровольно-принудительное. Иначе из университета могли вышибить. Плюс папа подначивал. На фронт попала четыре месяца назад. Пережила пять попыток изнасилования от своих же. Озлобилась: "Все мужики сволочи, и, кроме дырки между ногами, им от нас ничего не нужно. Ну и, чтобы убирала, стирала, гладила." А тут она нашла человека, который в ней личность увидел, а не промежность. Имел все возможности всё сделать, но не сделал. Носил на руках. С того света вернул. Любит она его. Сильно любит. Переживает, что любимый человек нашёлся не в Финляндии, а в Красной Армии. И по статусу: враг. Говорит: я себя уговаривала, что враг он, что его ненавидеть надо. А случайно носом ткнулись, когда он её поднимал, чтобы вынести на солнце, и не удержались оба. В общем, беда. Пойдём, они нас ждут.

   - Хорошо. Павлик! - позвал я Павла. - Возьми пакет, доставь Евстигнееву. Получи сводки за вчера. Сопровождение возьми в первом взводе. На виллисе езжай.

   Зашли в блиндаж к Саше. Там все командиры и пять сержантов второго взвода. Нас посадили рядом с Сашей и Хуун. Немного грустная получилась помолвка. Все понимали, что может всё не сложиться. В 23 часа в дверь постучал замкомвзвода связи Андрейченко:

   - Товарищ капитан! РДО от Евстигнеева! Разрешите Вас и старшего лейтенанта Овечкина поздравить: вам присвоены звания Героев Советского Союза. Приказано послезавтра прибыть в Москву на вручение наград. Евстигнеев приказывает немедленно прибыть к нему.

   Саша, как мог, объяснил всё Хуун, и про то, что он награждён высшей наградой СССР, и про то, что ему необходимо срочно уехать. Хуун расплакалась. Утешать её осталась Женя. Потом они вдвоём вышли проводить нас в Ленинград.

   - Выпороть бы вас, обоих! - сказал Пётр Петрович. - Ты что, Саша, нашу бабу найти не мог? Вернётесь, будем разбираться. Через час самолёт. Поехали.

   - Вы с нами?

   - Да, меня тоже вызывают, но по другому поводу. Из-за Тикконена.

   Гонка по ночному городу на Комендантский аэродром. Там новенький С-47 командующего фронтом, который летит тоже в Москву. Сидим в самом хвосте, как младшие по званиям. Потряхивает. Сашка совсем пригорюнился, понимает, что вляпался.

   - Командир! Из роты не выгоняй! Хоть рядовым.

   - Пошёл ты! Как будто это от меня зависит! Вот угораздило! Сиди. Если меня спросят, я выскажу своё мнение. Чем бы это не грозило. Больше ничего не могу.

   Сели в Москве, на Центральном, нас бросили начальники на аэродроме, а сами куда-то уехали. Пошли к коменданту, и попытались устроиться. Тот отказал, выписал нам пропуска по Москве, рекомендовал зайти в наградной отдел Наркомата обороны и доложиться, что прибыли. Пошли пешком на Арбат. Там всё оказалось просто: нам заказаны номера в гостинице Москва. Зашли туда, нас сразу поселили. Но, не успели мы кости бросить на кровати, как в дверь постучали:

   - Капитан Иволгин? Старший лейтенант Овечкин? Приказано Вас доставить.

   Везут обратно в Наркомат обороны. Посадили возле кабинета, приказали ждать. Сидим час. Сидим второй. Задница уже начала опухать. Наконец, дверь открылась и послышалось:

   - Капитан Иволгин, пройдите!

   Вошёл, приёмная. Немолодой подполковник показывает на дверь без таблички:

   - Проходите.

   - Кто там?

   - Вперёд!

   Вхожу: сидит Евстигнеев, три полковника, один комиссар ГБ 3 ранга, и во главе стола - генерал майор, танкист. Наверное, Панфилов. Он имел это звание.

   - Товарищ генерал-майор! Капитан Иволгин прибыл по Вашему приказанию!

   - Капитан! Почему не доложили, что Вашими людьми захвачена дочь Карла Хенрика Рамсая?

   Обалдело смотрю на Панфилова. По моим глазам он понял, что я этого не знаю.

   - Вы не знаете, что она дочь замминистра иностранных дел Финляндии?

   - Я знаю, что её отец - профессор Хельсинкского университета по международному праву. О том, кем он ещё работает, мы не спрашивали.

   - Где сейчас девушка?

   - В 23.00 была в расположении роты в Родионово.

   - С ней всё в порядке?

   - Так точно!

   - Никаких эксцессов не было?

   - Никак нет, товарищ генерал. Хорошая девушка. Была сильно обморожена, были повреждены правый голеностоп, плечо и голова из-за падения с наблюдательного пункта на дереве. Медицинская помощь оказана, всё в порядке.

   - Хорошо. А что там за история со свадьбой?

   - Свадьбы не было. Была помолвка между ней и старшим лейтенантом Овечкиным, командиром второго взвода, который её и вытащил с той стороны.

   - Лейтенант её не того, не обрюхатил, часом?

   - Не знаю, судя по всему, нет. Он здесь, можно задать вопрос ему.

   - Задам, задам. Сейчас я Вас об этом спрашиваю. Разболтались вы там у меня. Никакой дисциплины! В общем, Вы говорите, что отношения между девушкой и лейтенантом хорошие, и развиваются в нужную для нас сторону. Так?

   - Именно так, товарищ генерал.

   - Садитесь, капитан. Вы можете дать развёрнутую характеристику на лейтенанта Овечкина?

   - Конечно, товарищ генерал. Я знаю его с августа 41 года. - и я начал давать полную развёрнутую характеристику на Сашку.

   - Считаете, что самостоятельно он вполне может работать?

   - Думаю, да.

   - Что можете сказать по девушке?

   Я передал характеристику, данную Хуун Евгенией.

   - Отлично, капитан. Ставкой нам поручено провести стратегическую операцию по выводу Финляндии из войны. Будут задействованы, в том числе, и два ваших "клиента": Тикконен и Хуун Рамсай. У Вас есть, кому передать Вашу роту?

   - Старший лейтенант Коршунов, командир 3 взвода, или старший лейтенант Михайлов, командир 1 взвода. Именно в таком порядке.

   - Ваше мнение, Пётр Петрович?

   - Совсем Иволгина от нас не забирайте!

   - Нет, не заберём. Он будет находиться в Ленинграде, но, работать непосредственно в Управлении. Можете его использовать для нужд фронта, но, помните, пожалуйста, что у него отдельная задача.