— Я должна работать! — Мара уходит в свою комнату.

Мать вздыхает.

— Бедная девочка! Целыми ночами готовится к шоферскому экзамену, только и знает, что автомобили рисует… Георг! Я же с тобой разговариваю!

— «…И бросился бежать». Точка. Слушаю тебя?

— Незачем было покупать эту «Волгу». Нынче утром Ценципер рассказывал…

— Как он ездил контролером на автобусах?

— Нет, про автомобильные катастрофы! Каждый день люди разбиваются.

— Опять ты за старое! Чего говорить, когда машина уже на дворе, — оправдывается отец.

— Мог бы давать ей на такси. Но за рулем!.. Мара ведь совсем ребенок!

— А ты забыла, Берта, какая сама была в ее годы? — В голосе отца звучат юношеские удалые нотки.

— Что ты говоришь! Тогда было другое дело! — категорически возражает мать.

В своей комнате Мара, не раздеваясь, в туфлях валится на тахту и зарывается головой в подушку. Никого ей сейчас не хочется видеть, даже Иманта. Такой провал!.. Мара вдруг поднимается, хватает со стола общую тетрадь, выдирает листок с рисунком, гневно комкает его и хочет выбросить. Но замахнувшаяся рука замирает в воздухе. Значит, сдаться? Нет! Недаром Григаст сказал, что в ее жилах течет кровь старых революционеров. Мара разглаживает рисунок и вдумчиво глядит на него. Затем перечеркивает такси, Межулиса и опять думает. Надо искать новый подход, новые версии, но ведь к некоторым правильным выводам она все же пришла! Наконец рядом с Иреной и словом «витафан» Мара рисует «Волгу» с большим знаком??00.

Большой гараж. Он поминутно освещается вспышками электросварки. В гараже штук двадцать машин. Старший лейтенант Климов с завгаром проходят по рядам машин и присматриваются к номерам. Наконец Климов останавливается около светлой «Волги» с номером 56–00.

— Нет, товарищ начальник, — говорит завгар, — эта машина вчера из гаража не выходила.

Он подымает крышку капота. Там зияет пустота, двигателя нет.

— Товарищ майор, разрешите доложить! — В кабинет Григаста входит старший лейтенант Климов.

Держа пинцетом почтовую марку, Григаст изучает ее через лупу. Он бросает вопросительный взгляд на Климова.

— Все светлые «Волги» с номерами, оканчивающимися на два нуля, проверены, — докладывает Климов. — Ни одна из них не имеет отношения к делу о краже витафана.

— Все проверены?

— Одна еще нет, — признается Климов.

— Почему?

В дверь стучат. Входит юноша в спецовке, вымазанной краской.

— Витол? — удивляется Григаст. — Я же распорядился оформить вас на работу.

— Потому и пришел, товарищ майор. Во вторник начинаем красить ваш кабинет.

Витол уходит.

— Что за машина? — продолжает прерванный разговор Григаст.

— Светло-серая «Волга», государственный номерной знак 75–00, еще не эксплуатируется и стоит под брезентом на улице Крастмалас, дом один. Владельцы вне подозрений.

— Проверить все-таки не мешало бы. Для полноты счета.

— Но она же принадлежит отцу нашей сотрудницы, бывшему комиссару вашего батальона подполковнику Лейе.

Двор полон людей. Тут и Мара со своими родителями, и Григаст с Климовым, и любопытные соседи: среди них старый Ценципер и маленький Густ — мальчуган, который, как подозревает Мара, делает «приписки» к табличке на доме.

— Да, нехорошо, Григаст, — говорит отец Мары. — Приходишь раз в десять лет. И если бы не моя «Волга», так вообще не зашел бы.

Григаст пожимает плечами.

— Что поделать — служба такая.

Григаст и старший лейтенант берутся за чехол. Но он не поддается — тяжелый и намокший брезент словно прирос к машине. Позвав на помощь Мару и Ценципера, Григаст командует:

— Раз, два — взяли!

Брезент сползает…

Вместо новой светлой машины стоит видавшее виды дряхлое такси.

— Где же наша «Волга»?! — восклицает мать Мары.

Не веря своим глазам, Мара медленно обходит машину, пока не останавливается у номера 24–25 ЛАГ. Все растерянно переглядываются, смотрят на машину.

Не смущены только Флоксик и соседский мальчик Густ. Собачонка задирает ногу, выражая свое презрение к ветхому такси. Мальчик трогает руками машину — настоящее такси!

— Назад! — кричит Григаст.

Поздно. На дверце машины отчетливо виден след выпачканной мелом руки.

Григаст задумчиво глядит на машину, деловито открывает свой портфель и говорит:

— При осмотре должны присутствовать двое понятых.

— Когда я работал контролером на автобусе… — несмело заговаривает Ценципер.

— Спец по автомобилям? Очень хорошо, товарищ…

— Ценципер. — Он польщен и приподымает шляпу. Отец Мары, оправившись от замешательства, тоже делает шаг вперед, но Григаст, приложив руку к козырьку, вежливо говорит:

— Извините, товарищ подполковник, вы являетесь заинтересованным лицом. Прошу вас… Да, да, вас! — Григаст отдает предпочтение одному из соседей.

Майор и Климов тщательно осматривают такси.

Обнаружив в пепельнице окурок папиросы с характерно смятым мундштуком, майор прячет его в конверт.

— Не понимаю, почему на переключателе таксомотора нет отпечатков пальцев? — бормочет старший лейтенант.

— Потому что перчатки можно купить в любом галантерейном магазине, а голову — нет, — угрюмо роняет Григаст.

— Извиняюсь, но когда я работал контролером… — начинает Ценципер.

— На автобусах… Знаю, знаю.

— Это было потом. А до этого в таксомоторном парке… Вы обратили внимание, что счетчик переключен на «кассу»?

Ценципер показывает на окошечко таксомотора, где видна плата за проезд: 1 рубль 60 копеек — и буква «К».

— Какое это имеет значение? — тотчас заинтересовывается Григаст. — Объясните. И желательно со всеми подробностями.

— Видите ли, товарищ майор, — слушая Ценципера, можно подумать, что он декламирует любимое стихотворение, — счетчик может быть поставлен на любое из трех положений: «выключен», «включен» и «касса». Первое, по-видимому, не нуждается в комментариях. Будучи работником милиции, вы сами сделаете единственный и правильный вывод… Когда же счетчик включен, его механизм работает, отмечая не только пробег в километрах, но и стоимость проезда и стоянок. Когда пассажир прибыл к месту назначения, шофер переключает счетчик на «кассу», фиксируя плату за поездку. Теперь счетчик не работает, но машина еще не свободна — иногда требуется несколько минут, чтобы рассчитаться с шофером.

— Интересно, — задумчиво произносит Григаст. — Значит, вы хотите сказать, что тут, несомненно, виден «почерк» профессионального таксиста?

— Имею честь! — Была бы возможность, Ценципер приложил бы руку к козырьку. — Осмелюсь даже пойти в своих выводах дальше: так поступил бы. только водитель такси с большим стажем, для которого это движение стало автоматическим. Надо полагать, что он приехал сюда без пассажира и только по привычке, останавливая машину, переключил счетчик… В моей практике приходилось встречаться с шоферами, которые делают это нарочно, на каждой остановке, даже если пассажир не намерен выходить из машины, — таким образом они лишний раз взимают посадочную плату, план опять же…

Мара не слушает. Впечатление такое, будто она издали заметила нечто очень важное.

Мара подходит к таксомотору и открывает заднюю дверцу. Да, сомнений нет, на сиденье лежит маленькая улыбающаяся головка из слоновой кости. Та самая!..

Мара в замешательстве. Затем она хватает головку. Григаст оборачивается.

— Что вы там делаете?

— Ничего. — Мара вымучивает улыбку и крепче сжимает в кулаке свою находку.

Григаст хочет что-то сказать, но передумывает. Ведь это дело — своего рода проверка и Мары тоже.